ГлавнаяРазноеЛюбовь к книге

Прививайте любовь к книге уже с одного года жизни малыша. Любовь к книге


Любовь к книгам начинается с детства: секреты воспитания

У меня трое детей, и все они любят читать. Делают это часто, с удовольствием и по собственному желанию. Подруги и клиенты на консультации часто жалуются, что современное поколение не интересуется книгами. Они предпочитают компьютерные игры, соцсети и развлечения, чем вызывают у родителей раздражение и отчаяние.

Как психолог я часто слышу запрос: «Как приучить ребенка читать? Заставлять?» Мой однозначный ответ — заставлять нельзя! Здесь как с любовью: насильно мил не будешь. Книги нужно полюбить, прежде чем начать читать.

Советую завести ежедневный ритуал совместного чтения

На мой взгляд, есть три причины, по которым родители не получают желаемого результата:

  1. У ребенка не сформирована привычка читать книги.
  2. У ребенка нет примера читающих родителей, друзей (кто-то из близкого окружения, кому он доверяет).
  3. У ребенка нет интереса к чтению, он не понимает, зачем ему это нужно.

Готова поделиться с молодыми родителями, желающими видеть детей с книгой в руках, личным рецептом. Сразу скажу, что все советы и рекомендации — это только мой опыт, проверенный на троих детях в течение многих лет.

Дети любят правила

Правила помогают им понять этот мир, выстроить определенные границы и сформировать необходимые навыки. Советую матерям завести с ребенком ежедневный ритуал совместного чтения книг (лучше в одно и то же время). Я читала детям перед ночным сном после купания. Главное, чтобы ритуал был систематическим. Нельзя два дня побаловаться книгой, а потом месяц не читать. Привычки, в том числе и полезные, закладываются в детстве и закрепляются регулярными повторениями.

Ребенок все слышит

Даже если вам кажется, что ребенок не слушает и не проявляет интерес к книге, которую читают ему родители, поверьте, это не так. Главное, продолжайте читать. Показывайте эмоции героев, меняйте голос и интонацию. Старайтесь увлечь ребенка. Затем поинтересуйтесь, нравится ли ему то, что он слышит? Ребенку важно, что с ним считаются. Вместе обсуждайте прочитанное в форме игры.

Cпустя какое-то время спросите: «Помнишь, мы недавно прочитали про мальчиков, которые фантазировали невообразимые вещи. Было смешно, правда? А что бы ты придумал, если бы был на их месте?»

Ребенку важны жизненные ориентиры

В семье, где есть культура и традиция чтения, дети сами потянутся к книгам. Читайте не потому, что так надо и полезно, а ради собственного удовольствия. Пусть редко, но ребенку важно видеть пример. Если вы сидите и смотрите вечерами телевизор или без конца пропадаете в соцсетях, то не сможете объяснить детям, почему книга лучше.

Не заставляйте читать насильно

Не превращайте чтение в наказание. Насилие рождает агрессию. Не стоит говорить: «Ты наказан — иди и читай 30 страниц вместо 10». Важно привить интерес к процессу, а не демонстрировать, кто здесь главный.

Используйте маленькие хитрости

Например, мы с младшим сыном Андреем в течение первых 5 лет его жизни перед сном брали книгу. Вначале на мое предложение почитать, я слышала твердое: «Нет». Но не сдавалась. Читала сама, ярко и с выражением. Постепенно сын вовлекался и увлеченно слушал.

Для ребенка важно ваше мнение

Через какое-то время придумали игру: читали по очереди по одному предложению. Порой это было весело, так как меняли голос. Еще через какое-то время ввели новые правила: читали по очереди абзац, потом страницу, главу.

Я никогда не настаивала и не заставляла делать что-либо через силу. Нет желания читать, но хочется послушать — прекрасно. Читала и смотрела на возрастающий интерес ребенка узнать продолжение. Так потихоньку привыкали засыпать с книгой. Очень быстро при слове «отбой» дети приучились чистить зубы и брать свою книгу. Я читала им всегда. Это было как само собой разумеющееся. Сейчас все они перед сном читают сами. Дело привычки.

Важно выбирать книги по возрасту ребенка

Детям интересно читать про них самих, то есть про таких же детей. Скажу сразу, что существует огромный дефицит интересной качественной литературы такого плана. Драгунского, Носова, Успенского, Зощенко, Дружинину, Остера, Гераскина мы прочитали быстро еще в раннем возрасте и не по одному разу. Не говоря уже обо всех народных сказках. Что же дальше? Дальше начались активные поиски по запросу «что читать?» и «где купить?».

Вот несколько моих находок: серия книг «Веселая компания», куда входят авторы И. Пивоварова, К. Драгунская, И. Антонова, А. Петухов, С. Семенова, Т. Крюкова, Е. Соковенина. Все книги с отличным чувством юмора. Наша любимая — «Необыкновенные приключения Карика и Вали» Яна Ларри. Мы с сыном читали ее вместе на одном дыхании. Было очень весело, интересно и познавательно.

Все книги, которые покупаете или берете в библиотеке, вы должны прочитать и оценить

Для ребенка важно ваше мнение. Ведь вы — тот незаменимый человек в его жизни, который точно знает, что хорошо, а что не очень важно. Делитесь мнением о прочитанном, выстраивайте диалог.

Поощряйте интерес ребенка

Если ребенок проявляет интерес к чему-либо с раннего детства, поощряйте его. Это облегчит задачу выбора подходящей литературы. Например, мой старший сын интересовался космосом и динозаврами. У нас дома было 22 энциклопедии на эти темы, которые мы вместе прочли. Сын рос, интересы менялись. Сейчас ему 21 год, он прочитал огромное количество русской и зарубежной классики. Часто он говорит мне: «Мам, я читаю … , но ты не рассказывай, чем она закончится, сам хочу дочитать и узнать».

Моя 17-летняя дочь давно сама покупает себе книги и «проглатывает» их одну за другой. Ей нравится и Эрих Мария Ремарк, и Ошо, и Джек Лондон, Теодор Драйзер, Эмиль Золя, Стейс Крамер, Скотт Фицджеральд. Радуюсь, что она сама выбирает, что читать, сколько и когда. Сформирован вкус, привита любовь к процессу.

Напоследок, хочу сказать, что любовь к чтению — одна из частей воспитания. Она, как любовь к животным или к труду, прививается родителями личным примером и непосредственным участием.

Об авторе

Елена Сидорова — практикующий педагог-психолог, гештальт-терапевт, мама троих детей. Ее блог в Инстаграм.

Читайте также

www.psychologies.ru

Прививаем ребенку любовь к книгам

Чтение книги в семье должно быть приятным ритуалом!

Уже в раннем возрасте детки знакомятся с первой книгой. Малыш растет и, к сожалению, это не гарантирует того, что он будет любить читать и в дальнейшем проявит особый интерес к книге. Многих ребят в школе просто насильно приходится заставлять открыть книгу и читать. Все мы знаем, что книга – это источник развития многих человеческих качеств. Она помогает развить память, речь, мышление, воображение, фантазию, творчество, сострадание, любовь. Что нужно делать, чтобы привить малышу любовь к книге и чтению?

Чтение сказок

Самый первый и самый легкий способ ненавязчиво развивать интерес к детской книге можно при помощи рассказывания или чтения сказки ребенку перед сном. Это может стать ежедневным ритуалом, а в дальнейшем хорошей привычкой. Главное, не стоит первое время перегружать малыша большим объемом информации. Начинать нужно с коротких популярных сказок – «Колобок», «Теремок», «Курочка-ряба», «Репка» и т.п. Ребенок не только будет запоминать новые слова и выражения, но и учиться сочувствовать и сопереживать сказочным героям.

Прослушивание сказок развивает интеллект ребенка и расширяет его кругозор. Сказка поможет ускорить развитие речи, познакомит малыша с разными интонациями и чувствами. Книги – это помощник в воспитании ребенка и формировании личности.

Основные ошибки родителей: принуждение и спешка

  1. Некоторые родители слишком настойчиво, порой без желания ребенка, «прививают» любовь к чтению и книге. Такие действия взрослых почти всегда вызывают противоположную реакцию малыша. Он может вообще игнорировать детские книги и никакими уговорами в дальнейшем не получится его переубедить. Не заставляйте малыша читать, если он сам этого не хочет.
  2. Необходимо находить золотую середину для начала работы с книгой. Не стоит лишать ребенка детства и чуть ли не с пеленок начинать учить малыша читать и усаживать его за постоянные занятия. В наше время это становится модным явлением. Но и начинать знакомство с книгой перед поступлением ребенка в первый класс – это тоже неправильно, а точнее – поздновато.
  3. Рекомендуется при выборе детской книги учитывать, в первую очередь, возрастные особенности ребенка. Например, «Алиса в Стране Чудес» или «Волшебник Изумрудного города» будут неинтересны и непонятны детям в возрасте трех-четырех лет. Эти книги в таком возрасте не смогут вызвать интерес у малыша к сказке и чтению вообще. Точно такое действие окажет сложное классическое произведение на ребенка в подростковом возрасте.
Методы развития интереса к чтению

 

Личный пример

Дети в большинстве случаев копируют поведение и привычки родителей. Поэтому вместо постоянного «Садись почитай!» лучше много и часто читать самому. Малыш, видя маму или папу с книгой в руках, тоже будут проявлять интерес к чтению. А видя родителей в свободное время у телевизора или компьютера, вряд ли дети захотят что-то почитать, они тоже будут часами сидеть, просматривая мультики или играя в игры.

Первое знакомство с книгой – в первые месяцы жизни

Существуют специальные книги для ясельного и младшего детского возраста. Они изготовлены из специальных материалов, безопасных для ребенка (ткань, картон). Такие книги – игрушки малыш будет пробовать на зубок, мять, но это тоже этап знакомства с первой литературой. Ребенку необходимо показывать яркие картинки, учить его переворачивать странички и указывать пальчиком на изображенный предмет.

При выборе книги учитывайте возраст и интересы ребенка

Детям до трех лет желательно покупать книги с большими и яркими понятными картинками, в которых не будет текста или его будет минимальное количество. Малышам в возрасте от трех до шести нужны книги с картинками среднего размера и с крупным шрифтом. Дети школьного возраста должны сами выбирать, что они будут читать. Не нужно им навязывать свое мнение. Пусть лучше ребенок читает то, что ему нравится, чем он вообще не захочет ничего прочитать.

Чтение по ролям

Постоянное прочтение коротких сказок прочно остается в памяти ребенка. Дети запоминают текст книги наизусть. Вот здесь и стоит воспользоваться этим багажом и поиграть в домашний детский театр. Попробуйте все вместе рассказать сказку по ролям с помощью мягких игрушек или вырезанных из картона действующих лиц. Такое представление не только сблизит всех, но и будет развивать у малыша творческие способности, память, речь и многие другие качества.

Повторение – мать учения

Когда трехлетний малыш запоминает сказку наизусть, но просит снова и снова ее почитать, не отказывайте ему. Каждое новое прочтение может продолжать развивать память ребенка. Читая сказку, делайте паузу, как будто вы забыли слово или делайте намеренно ошибку в тексте. Внимательный карапуз будет вас поправлять и помогать рассказывать сказку сам.

Делайте перерыв на самом интересном месте

 

Длинную сказку можно читать в несколько этапов. Чтобы интерес к дальнейшему прочтению не терялся, останавливайтесь на самом остром и интересном моменте. Во-первых, малыш будет с нетерпением ждать продолжения, а во-вторых, у него будет постепенно возникать желание самому научиться читать.

Развивайте интерес ребенка к сюжету книги

Не нужно останавливаться только на прочтении книги. Интерес к чтению можно продолжить развивать посещением зоопарка, где живет медведь или лиса из сказки. Для сравнения сюжета можно посмотреть с ребенком одноименный мультик или телевизионную детскую сказку. Но больше всего эмоций у детей вызывают театральные постановки, кукольные спектакли. Не стоит забывать, что можно развивать интерес к книге и с помощью рисования, лепки и сочинения своих сказок (или продолжения уже знакомых) и коротеньких стишков.

«Высокие технологии» на помощь родителям

Аудиокниги и интерактивные сказки могут помочь тем родителям, чьи дети категорически против обычных книг. Став героем интерактивной сказки, малыш захочет познакомиться и с вариантом книжной истории.

Не нужно зацикливаться только на чтении

Да, книга – это источник знаний и средство развития ребенка, но она не единственная. Малыш не должен все свободное время проводить за чтением книг. Ему важно и общение со своими сверстниками, и дворовые игры и развлечения, экскурсии в природу и отдых на свежем воздухе, различные культпоходы – театр, кино, цирк, каток, занятия спортом.

Чтение книги в семье должно быть своеобразным приятным ритуалом, в атмосферу которого очень хочется возвращаться вновь и вновь. Читайте в любую свободную минуту сами и вместе с ребенком.

www.vospitaj.com

Прививайте любовь к книге уже с одного года жизни малыша

Уже в один годик жизни малыша ему нужны хорошие понятные книги. Именно в этом возрасте у деток начинает появляться интерес к книге, и уже не просто как к очередной игрушке, которую можно порвать или «съесть». Маленький человечек обращает внимание на знакомые предметы, изображенные на картинках, показывает на них пальчиком и уже готов выслушивать короткие подписи к ним. 

Прививая любовь к книге, вы создаете приятную атмосферу тонкой близости и уюта между вами, разнообразите досуг малыша, развиваете его речь и внимание. Вы, взрослые, должны понимать, что польза книги бесконечна, особенно в наше время, когда дети с малых лет увлечены телевизором и разнообразными гаджетами, ограничивающими во многом воображение и кругозор. Привив любовь к настоящей книге, вы никогда об этом не пожалеете.

 

Подумайте и вспомните книги своего детства – рисованные, а не компьютерные иллюстрации замечательных художников, простые и приятные стихи и сказки… Сегодня, как ни странно, при всем многообразии выбора, не так уж и просто найти действительно хорошие детские книги. На что следует обратить внимание при выборе книг для детей от года?

Какого автора выбрать

На автора детской книги всегда стоит обращать внимание. Ведь мы покупаем книги не на один день, и рано или поздно малыш обязательно начнет слушать сначала простые, а потом всё более длинные стихи и сказочные истории.

Классика детской поэзии – Корней Чуковский, Агния Барто, Елена Благинина, Самуил Маршак, Сергей Михалков, Борис Заходер, Валентин Берестов, Андрей Усачёв, Михаил Яснов. Короткие и длинные стихотворения, знакомые вам с детства, легко воспринимаются и запоминаются детьми. И, скорее всего, книги этих авторов станут важной частью библиотеки вашего малыша.  

Проза пока «дается» крохе немного сложнее, поэтому выбирать для годовалого ребенка такие книги нужно также очень внимательно. Простые сказки – «долгоиграющие», они наверняка будут интересовать малыша не только в год, но и в два, и в три. 

Универсальными можно назвать и народные сказки. 

Книги зарубежных авторов не столь известны нашим мамам, но среди них есть и очень интересные экземпляры. Выбирая книгу, ознакомьтесь с отзывами к ней, часто они очень помогают сориентироваться в огромном ассортименте.  И, конечно, обратите внимание на качество иллюстраций.

Что в книге есть или о вопросе содержания

Книги для годовалого ребенка не должны его запутывать и перегружать зрение множеством деталей. Малышу пока не важна сюжетная линия произведения – он только учится фокусировать внимание на картинках в книжке.

В идеале книга для годовалого крохи содержит простые, лаконичные и понятные иллюстрации, желательно на белом фоне. В первую очередь малыша знакомят с изображениями знакомых и интересных ему животных и предметов. В продаже вы можете найти множество хороших энциклопедий для самых маленьких, с реалистичными крупными картинками и небольшим количеством текста в помощь маме. 

Подписи к картинкам – это чаще всего короткие стишки. Малышу в 1 год сложно долго концентрировать внимание на одном объекте, поэтому не торопитесь нагружать его информацией и длинными повествованиями.

Кроме того, первые «книги» вы можете сделать самостоятельно, наклеив на плотный картон картинки, которые вы выберете самостоятельно. Как вариант – приобрести готовые наборы предметных и сюжетных карточек для малышей. Это, конечно, не совсем книги, но как дополнение к вашей основной библиотеке они будут очень кстати. Существуют и небольшие книжечки с предметными картинками:

Иллюстрации

Качество изображений в современных книгах для детей – вопрос для многих наболевший. И если подходить к выбору литературы взвешенно, становится ясно, что выбрать качественную книгу не так-то просто. Многие сегодняшние художники-иллюстраторы стараются рисовать для детей в нарочито детском стиле. Да, малышам простота нужна, но в определенных пределах. Иначе потом придется объяснять ребенку, почему реальный предмет настолько отличается от картинки в книжке.

В связи с вышесказанным, постарайтесь избегать топорных, примитивных, неправдоподобных иллюстраций. Кислотные цвета и упрощенные компьютерные изображения отнюдь не способствуют душевности книги и развитию у малыша хорошего вкуса. Ребенок вполне может воспринять градиенты цвета, а не искаженную интерпретацию окружающего мира. Это же касается изображения животных в одежде – самым маленьким желательно демонстрировать настоящее положение вещей в природе. Лисички в сарафанах имеют право на существование, но не в книгах для годовалых детей.

Обратите внимание на переиздания классических советских книг. Иллюстрации Васнецова, Сутеева (он иллюстрировал не только собственные произведения), Конашевича, Рачева, Чижикова – они знакомы каждому из нас с детства.

Материал книги

Ребенок в 1 год еще вряд ли оценит обычную бумажную книгу. Помять, погрызть и порвать – излюбленный способ изучения предметов у таких крох. Поэтому книги для маленьких читателей обычно делают из толстого картона. Разумеется, материал книги должен быть экологичным и безопасным для малыша.

Если ребенок по-прежнему пробует всё, в том числе и книги, на зуб, постарайтесь приобщать его к чтению, не выдавая книги в «свободное пользование», а просто читая рядом с ним. Для близкого знакомства с литературой можно выдавать крохе книжки для купания и текстильные книжки для детей до года, мягкие книжки из материала наподобие ПВХ и ламинированные предметные карточки, которым попадание влаги не страшно.

Задумываться о выборе «правильных» книг нужно обязательно, и в данном случае – лучше меньше, да лучше. Хорошие книги и качественные картинки в них – значимая часть развития вашего малыша. Уделите время выбору детской литературы, и результатом станет не только радость ребенка, но и его новые успехи – активно начнет развиваться речь, память и внимание.

www.vospitaj.com

Любовь к книге - Для Вас, читатели! - Библиотека - Каталог файлов

«Школа должна не только вмещать любовь к книге, но должна научить читать, и последнее не легче первого.Нужно уметь сосредоточить мысль, чтобы вникнуть в книгу. Не глаз, но мозг и сердце читают»

Любовь к книге. Как важно привить ее молодому поколению!

«Значение и влияние книги на юношеское сознание не поддается измерению, ибо оно безгранично. Эта область должна была бы явиться предметом особой, исключительной заботы государства», - пишет Е.И.Рерих. 

Н.К.Рерих писал что «среди искусств, украшающих и тем улучшающих жизнь нашу, одним из самых древних и выразительных является искусство книги».

История книги

Еще при Владимире Красное солнышко детей из знатных семей начали отдавать в «книжное научение». Матери над ними рыдали, но князь знал, что делал.

При Ярославе Мудром все было по -другому. Ярослав собрал книгописцев множество, которые переводили с греческого на славянский язык. И написали они много книг, по которым верующие люди учатся и наслаждаются учением... «Это реки, напояющие вселенную, это источники мудрости, и в книгах ведь неизмеримая глубина... Если поищешь в книгах мудрость прилежно, то найдешь великую пользу для души своей». Ярослав сам проводил за рукописями не только дни, но и ночи. В годы его правления митрополит Иларион пишет знаменитую книгу «Слово о законе и благодати» (1050). «... Литературный уровень речи Илариона необыкновенно высок. ...Именно он явился родоначальником письменного художественного слова на Руси».

Самая древняя из сохранившихся русских книг — Остромирово Евангелие. Заказчиком этой книги был Остромир — новгородский посадник. По его личному распоряжению нанесение текста на пергамент началось в 1056 г.. Евангелие предназначалось для Софийского собора Великого Новгорода. Остромирово Евангелие послужило великому делу создания литературного языка. Книга полюбилась современникам. Ее многократно переписывали и воспроизводили.

«Книжная премудрость подобна есть солнечной светлости», - гласило изречение, надолго вошедшее в буквари — азбуковники.

Из древнерусских писателей мы знаем Даниила Заточника, летописца Нестора, Владимира Мономаха. Одним из самых замечательных писателей Московской Руси был Епифаний Премудрый. Он создал «Житие Стефана Пермского» (1397 г.) и «Житие Сергия Радонежского». Четверть века посвятил Епифаний работе над жизнеописанием Святого Сергия. Этот труд, законченный в 1418 г., стал крупным событием и в духовной, и в литературной жизни Древней Руси.

Когда рукопись стала творением печати и таким образом размножилась, книга получила возможность встречаться со всеми, кому она нужна. Затворничество осталось позади! Иван Федоров и Петр Мстиславец были пионерами печатного дела. Они вывели Москву на широкую книжную дорогу. В 1564 г. была напечатана первая книга «Апостол». «Книга — птица вылетела из Печатной палаты в Москве, чтобы сблизить времена — прошлое, настоящее и будущее. Первопечатник протянул руку первоучителям, чтобы донести до нас тепло их рук».

В свое время Виктор Гюго писал: «В виде печатного слова мысль стала долговечной, как никогда, - она крылата, неуловима и неистребима. Она сливается с воздухом... Она превращается в стаю птиц, разлетающихся на все четыре стороны, и занимает все точки во времени и в пространстве... Разрушить можно любую массу, но как искоренить то, что вездесуще?»

К середине прошлого века книги становятся доступны всем. Советский союз называли самой читающей страной. А на рубеже ХХ — ХХI в.в. наблюдается резкое сокращение интереса к чтению. Чем это объяснить? Недостатком времени у людей, все более ускоряющимся темпом жизни? Обилием электронных изданий, аудио — и видеоносителей информации? А может быть, основная причина в другом? 

Н.К.Рерих пишет: «И время есть, и деньги есть, чтобы иметь дома сокровища знания, но мысль об этих сокровищах просто уходит из обихода. Чем люди живы? Многими предметами, но познание, как таковое и сама прелесть книги, как творения, уходит из жизни».

Смогут ли телевидение, компьютер заменить книгу? За чем будущее?

У Д.С.Лихачева есть статья «Книга или телеэкран?». В ней он говорит о том,что телевидение оборачивается бедой, когда оно становится «пожирателем человеческого времени» и лишает человека свободы, предостовляемой ему книгой, когда сидящий у телевизора слепо подчиняется своим зрительным и слуховым впечатлениям. Но в то же время телевидение — величайшее благо, когда оно показывает то, что мы иным способом не смогли бы увидеть, когда позволяет совершать путешествия в те области, в которые у нас нет иного доступа. Оно прекрасно для людей, прикованных к постели возрастом или болезнью. Но зачем нужен здоровым молодым людям неумолкающий «информатор», воспитывающий умственную пассивность?.

Почему нужно любить книгу?

Д.С.Лихачев пишет о том, для чего необходимо чтение. «Каждый человек обязан (я подчеркиваю - обязан) заботиться о своем интеллектуальном развитии. Это его обязанность перед обществом, в котором он живет, и перед самим собой. Основной (но, разумеется, не единственный) способ развития — чтение».

Литература дает нам колоссальный, обширнейший и глубочайший опыт жизни. Она делает человека интеллигентным, развивает в нем не только чувство красоты, но и понимание — понимание жизни, всех ее сложностей, служит проводником в другие эпохи и к другим народам раскрывает перед вами сердца людей. Одним словом, делает вас мудрыми.

Д.С.Лихачев в своей статье «Книга или телеэкран?» пишет: - «Книга — самый великий хранитель и двигатель человеческой культуры. Книгу ничем заменить нельзя. В самом деле, книга была и остается самым удобным и надежным источником знания....»

Человек должен быть внутренне свободным, а для этого он должен уметь сам оценивать окружающее и быть образован. Образование же и самостоятельность дает именно книга. Видеть и слышать — это еще не все. Надо еще и думать, воспринимать мир не только глазами и ушами, но и разумом, а для этого недостаточно сидеть у телевизора, необходимо еще владеть тем, что услышал и увидел, то есть читать книгу, задумываться над ней в тишине — той тишине, что рождает самостоятельную мысль.

kanliceum1.ucoz.org

Как привить ребенку любовь к книгам и чтению

В нашей современной жизни дети знакомятся с первой книгой в очень раннем возрасте, и читать начинают намного раньше, чем их предыдущие поколения. Но, к сожалению, это не является гарантией того, что ребенок будет любить читать и в дальнейшем проявит особый интерес к книге. В школе многих детей просто приходится заставлять читать. А ведь книга – это источник развития многих человеческих качеств. Например, таких, как память, речь, мышление, воображение, фантазия, творчество, сострадание, любовь. Как же привить малышу любовь к книге и чтению?

Чтение сказок

Самый первый и самый легкий способ ненавязчиво развивать интерес к детской книге можно при помощи рассказывания или чтения сказки ребенку перед сном. Это может стать ежедневным ритуалом, а в дальнейшем хорошей привычкой. Главное, не стоит первое время перегружать малыша большим объемом информации. Начинать нужно с коротких популярных сказок – «Колобок», «Теремок», «Курочка-ряба», «Репка» и т.п. Ребенок не только будет запоминать новые слова и выражения, но и учиться сочувствовать и сопереживать сказочным героям.

Прослушивание сказок развивает интеллект ребенка и расширяет его кругозор. Сказка поможет ускорить развитие речи, познакомит малыша с разными интонациями и чувствами. Книги – это помощник в воспитании ребенка и формировании личности.

Основные ошибки родителей: принуждение и спешка

  1. Некоторые родители слишком настойчиво, порой без желания ребенка, «прививают» любовь к чтению и книге. Такие действия взрослых почти всегда вызывают противоположную реакцию малыша. Он может вообще игнорировать детские книги и никакими уговорами в дальнейшем не получится его переубедить. Не заставляйте малыша читать, если он сам этого не хочет.
  2. Необходимо находить золотую середину для начала работы с книгой. Не стоит лишать ребенка детства и чуть ли не с пеленок начинать учить малыша читать и усаживать его за постоянные занятия. В наше время это становится модным явлением. Но и начинать знакомство с книгой перед поступлением ребенка в первый класс – это тоже неправильно, а точнее – поздновато.
  3. Рекомендуется при выборе детской книги учитывать, в первую очередь, возрастные особенности ребенка. Например, «Алиса в Стране Чудес» или «Волшебник Изумрудного города» будут неинтересны и непонятны детям в возрасте трех-четырех лет. Эти книги в таком возрасте не смогут вызвать интерес у малыша к сказке и чтению вообще. Точно такое действие окажет сложное классическое произведение на ребенка в подростковом возрасте.

Методы развития интереса к чтению

Личный пример

Дети в большинстве случаев копируют поведение и привычки родителей. Поэтому вместо постоянного «Садись почитай!» лучше много и часто читать самому. Малыш, видя маму или папу с книгой в руках, тоже будут проявлять интерес к чтению. А видя родителей в свободное время у телевизора или компьютера, вряд ли дети захотят что-то почитать, они тоже будут часами сидеть, просматривая мультики или играя в игры.

Первое знакомство с книгой – в первые месяцы жизни

Существуют специальные книги для ясельного и младшего детского возраста. Они изготовлены из специальных материалов, безопасных для ребенка (ткань, картон). Такие книги – игрушки малыш будет пробовать на зубок, мять, но это тоже этап знакомства с первой литературой. Ребенку необходимо показывать яркие картинки, учить его переворачивать странички и указывать пальчиком на изображенный предмет.

При выборе книги учитывайте возраст и интересы ребенка

Детям до трех лет желательно покупать книги с большими и яркими понятными картинками, в которых не будет текста или его будет минимальное количество. Малышам в возрасте от трех до шести нужны книги с картинками среднего размера и с крупным шрифтом. Дети школьного возраста должны сами выбирать, что они будут читать. Не нужно им навязывать свое мнение. Пусть лучше ребенок читает то, что ему нравится, чем он вообще не захочет ничего прочитать.

Чтение по ролям

Постоянное прочтение коротких сказок прочно остается в памяти ребенка. Дети запоминают текст книги наизусть. Вот здесь и стоит воспользоваться этим багажом и поиграть в домашний детский театр. Попробуйте все вместе рассказать сказку по ролям с помощью мягких игрушек или вырезанных из картона действующих лиц. Такое представление не только сблизит всех, но и будет развивать у малыша творческие способности, память, речь и многие другие качества.

Повторение – мать учения

Когда трехлетний малыш запоминает сказку наизусть, но просит снова и снова ее почитать, не отказывайте ему. Каждое новое прочтение может продолжать развивать память ребенка. Читая сказку, делайте паузу, как будто вы забыли слово или делайте намеренно ошибку в тексте. Внимательный карапуз будет вас поправлять и помогать рассказывать сказку сам.

Делайте перерыв на самом интересном месте

Длинную сказку можно читать в несколько этапов. Чтобы интерес к дальнейшему прочтению не терялся, останавливайтесь на самом остром и интересном моменте. Во-первых, малыш будет с нетерпением ждать продолжения, а во-вторых, у него будет постепенно возникать желание самому научиться читать.

Развивайте интерес ребенка к сюжету книги

Не нужно останавливаться только на прочтении книги. Интерес к чтению можно продолжить развивать посещением зоопарка, где живет медведь или лиса из сказки. Для сравнения сюжета можно посмотреть с ребенком одноименный мультик или телевизионную детскую сказку. Но больше всего эмоций у детей вызывают театральные постановки, кукольные спектакли. Не стоит забывать, что можно развивать интерес к книге и с помощью рисования, лепки и сочинения своих сказок (или продолжения уже знакомых) и коротеньких стишков.

«Высокие технологии» на помощь родителям

Аудиокниги и интерактивные сказки могут помочь тем родителям, чьи дети категорически против обычных книг. Став героем интерактивной сказки, малыш захочет познакомиться и с вариантом книжной истории.

Не нужно зацикливаться только на чтении

Да, книга – это источник знаний и средство развития ребенка, но она не единственная. Малыш не должен все свободное время проводить за чтением книг. Ему важно и общение со своими сверстниками, и дворовые игры и развлечения, экскурсии в природу и отдых на свежем воздухе, различные культпоходы – театр, кино, цирк, каток, занятия спортом.

Чтение книги в семье должно быть своеобразным приятным ритуалом, в атмосферу которого очень хочется возвращаться вновь и вновь. Читайте в любую свободную минуту сами и вместе с ребенком.

Прививаем малышу любовь к чтению (видео)

Воспитание детей Семья

babymir.net

Журнальный зал: Дружба Народов, 2009 №4 - Яан УНДУСК

Яан Ундуск (Jann Undusk, род. 14.11.1958) — литературовед, прозаик, драматург. С 2000 г. директор Литературного центра им. М.Ундер — Ф.Тугласа. Автор романа “Жар” (“Kuum: История юной любви”, 1990, на эст. яз), пьесы “Bulgakoff” и др., а также многочисленных исследований, опубликованных как в эстонской, так и в зарубежной периодике. Лауреат премии им. Гердера Венского университета (1995), республиканской премии по эссеистике и литературоведению (1996, 1998).

 

Говорят, любовь — прекраснейшее проявление человеческой глубины, но именно из-за этой глубины в красоте настоящей любви нет ничего легковесного, похожего на глянцевую картинку. Глубина непременно таит в себе экзистенциальную опасность, и любовь не была бы любовью, если бы она не была способна переступить черту, если бы в ней не таилась возможность этого преступления. Ходить за ручки, целоваться в темных аллеях, вступать в брак, рожать детей и жить более или менее счастливой жизнью — это еще не красота любви. Нет в этом и никакой глубины, хотя это не исключает рискованной красоты любви в недрах экзистенции. Любовь, к сожалению, состоит совсем не в том, чтобы средь бела дня ходить в обнимку со счастливой улыбкой превосходства на лице. В большинстве случаев это даже малоубедительно, потому что такое проявление любви, наверное, всего лишь китч с признаками глубины, который время от времени возникает на конвенциональной повестке дня. Опасная красота любви не стремится проявлять себя. Любовь — молчаливая готовность на самые тяжкие преступления, подспудное знание соучастников, что вдвоем (втроем...), условно говоря, они не ведают границ между дозволенным и недозволенным. Однако с точки зрения морали, недозволенное есть нарушение, но получивший лицензию на любовь не ведает, что такое извращение, и любовь, когда она находится в своей сфере, стоит по ту сторону добра и зла, находится там, где привычные ориентиры — внизу-вверху, внутри-снаружи, сладко-больно -полностью утрачиваются, где любящие никогда не причиняют друг другу зла, что бы ни думало об этом испуганное окружение.

Таким образом, преступления и отклонения, всегда сопровождавшие любовные сферы, не являются для любви чуждым элементом. Отзвуки, идущие из негласной глубины любви, оставляют ужасное впечатление. Между любящими насилие невозможно, что бы они ни совершали друг с другом. Гораздо хуже обстоят дела с односторонней инфантильностью, завороженная потенциальным преступлением, она не способна сохранить свое сакральное пространство любви. Здесь отзвуки переходят в грохот, и обоюдная неизбежная любовь превращается в одностороннюю преступную имитацию. Убийца и насильник — или те, кого принимают за убийцу и насильника, — тоже могут действовать под влиянием любви, но в большинстве случаев это все же не так. Как правило, убийца убивает, а насильник насилует потому, что у них нет сил обвести вокруг себя и своей избранницы заколдованный круг любви, где вонзенный в плоть нож больше не сочится кровью. Они имитируют сакральные действия любви на печальных пейзажах профанации. Они подменяют благородную перверсию посредственным эгоизмом. Убийство и насилие не что иное, как дурное подражание добрым делам. Добрые дела — оригинальны.

В равной степени это относится и к тем сферам, где любовь человека к человеку заменяется любовью человека к животному или человека к вещи. Любовь как истина всегда предполагает отклонение от человеческого договора. Кроме того, любовь есть проявление одного из древнейших анимизмов, в силу чего на самом деле нет большой разницы, выступает ли объектом любви животное, растение, вещь или человек. Библиофилия, или любовь к книге, — одно из самых достойных внимания современных проявлений анимизма.

История, которую я приведу ниже, произошла на самом деле.

В конце семидесятых, будучи студентом, я заинтересовался трудами венского памфлетиста, языковеда и философа рубежа ХIХ—ХХ веков Фрица Маутнера. Возможно, этот интерес получил начало в результате увлечения другим венским философом языка — Людвигом Витгенштейном, когда я читал афоризмы его логико-философского трактата; в отрывке 4.0031 Витгенштейн попутно упоминает имя Маутнера. Я знал, что разносторонний в жанровом отношении Маутнер был одним из отечественных образцов для Витгенштейна, и это знание позволило мне гибче отнестись к игровым, театральным пластам философии самого Витгенштейна, к которым многие профессиональные философы относились с животной, намного усложнявшей дело серьезностью. Первое главное произведение Маутнера “К критике языка” (1901—1902) я нашел в Таллинской библиотеке Академии наук и серьезно увлекся им. Не то чтобы меня убедили упрямый скептицизм в отношении языка, его доведенная до конца атеистическая контрмистика, которую Жак Деррида во второй половине двадцатого века обрядил в терминологически защитный слой новой парадигмы. Во мне уже тогда начало формироваться знание, что человеческий язык, даже если мы употребляем его в качестве технического инструмента, по своей сути самое магическое в мире, глубоко эротическое в старом платоническом смысле проявление симпатии. Фригидные рамочные постулаты еврейского интеллигента, никак не связанного с определенной территорией и языком, не смогли меня до конца захватить; чего-то в них всегда недоставало, какой-то силы, идущей от земли, которая, не моргнув глазом, берет без спроса все, что ей принадлежит. Хотя маутнеровские предположения и заключения и вызывали споры, однако способ, которым он овладевал предметом между предположениями и заключениями, и сам предмет, который он рассматривал, были мне чрезвычайно по нраву. Маутнера интересовали точно те же самые вещи, что и меня, и, возможно, это была моя первая встреча с философом, которого интересовали те же самые вещи. Кроме того, Маутнер умел увлекательно писать, так же увлекательно, как Генри Бергсон или Жан Бодрийяр, например. Было какое-то противоречие между узкими рамками его мыслей и свободной их текучестью, убедительностью, духовностью. Такие хорошо написанные книги интересно читать даже тогда, когда их положения неприемлемы.

Любовь к книге горит и во мне. Это огонь, который неослабно расширяет свои круги. Трехтомная критика языка Маутнера вызвала у меня чувство родства, побудила к сокровенным инстинктивным поискам дальнейших интимных контактов. Появилась уверенность, что при первой возможности я обзаведусь этой книгой. Нет, нет, это не было стремлением к обладанию, которое заставляет библиофила окружать себя книгами. В любви нет ни владеющего, ни обладаемого. Любовь — это абсолютно доверительные отношения между равными сотоварищами. Книгами не нужно обладать, с книгами нужно жить, это знает каждый истинный библиофил. С любимой книгой нужно жить в тесной близости, доверяя ей на физическом уровне, она и сама этого хочет. Потому-то библиофил и окружает себя книгами. Он идет навстречу желаниям своих любимых книг. Каждая книга нуждается в любвеобильной среде. Книги не столько важно читать, сколько жить с ними. Не нужно их читать от корки до корки. Иной книгочей знает о книгах меньше, чем уравновешенный любитель. Поэтому я и захотел обзавестись трехтомной критикой языка Маутнера. Прежде я ее прочитал. Теперь у меня возникло желание жить вместе с ней.

Букинистический магазин на улице Мюнди в Таллине был в то время потрясающим явлением по части старинных немецких книг. По сходной цене там можно было купить интереснейшую литературу. Покупателей немецких книг к тому времени осталось весьма мало, в основном старые, с университетским образованием люди, как правило, бедные, богемного склада, и это сбивало цены. С другой стороны, в тогдашней Эстонии было так бесконечно много довоенной духовной старины, что выбор антикварной книги нисколько не уступал выбору свежих, быстро обновляющихся книг. Когда-то в шестидесятых, насколько я знаю, антиквариат был еще роскошнее. Тогда на той же Мюнди за приемлемую цену можно было купить литературные раритеты балтийских немцев, например, трактаты Розенплентера. Теперь в этом отношении стало похуже, но выбор философской литературы конца XIX — начала XX века гораздо богаче. Скорее, там можно было найти трактаты Маутнера, нежели Розенплентера. По крайней мере в принципе. Ибо трактатов Маутнера я не встретил ни в одной эстонской антикварной лавке. Но именно в то время я случайно вышел на одного человека, который продавал вожделенные три тома. Я уже не помню, как это все началось. Во всяком случае, дело касалось одного бывшего скрипача симфонического оркестра эстонской филармонии, довольно известного человека, жившего в старом Ласнамяэ. По телефону он назвал цену, которая была мне не по карману. Но я решил все же пойти, надеясь на месте поторговаться. Я взял с собой отца, ибо у меня даже в случае более сходной цены все равно не хватило бы денег. Скрипач оказался бесчувственным невеждой с деревянным эстонским языком и твердой экономической жизненной позицией. Поскольку отец понял, что мой интерес к книге не случаен, он был почти готов заплатить требуемую сумму — по тем временам цинично крупную. Но я сам отказался. Приятному человеку не жаль дать чуть больше, переплачивать же неприятному я не счел возможным. Годы спустя я купил новое издание Маутнера (1982) в Марбурге.

Второе главное произведение Маутнера — “Философский словарь” в Таллине я не нашел. Лишь через несколько лет я его обнаружил на открытых полках в гуманитарном зале Тартуской университетской библиотеки. Второе издание в трех томах 1923—24 годов. Я взял один из томов, раскрыл наугад и выхватил фразу, которая привела меня в трепет, и я понял, что мое пристрастие к Маутнеру все еще молодо. “Наравне с адъективным1 , этим единственно верным сенсуалистским миром или миром опыта, в нашем мышлении или в нашем языке есть еще и субстантивный2  мир бытия или пространства, который мы научились распознавать как мифологический и (на более высокой ступени) как мистический мир; а далее существует еще вербальный мир, мир становления”. По сути я не со всем был здесь согласен, в одном существенном пункте у меня спонтанно возникло возражение. Но, как было сказано, несмотря на то, что иногда мои мысли расходились с маутнеровскими, нас с особенной силой объединяло то, что мы считали важным думать об одних и тех же вещах, и это означало, что в структуре нашего мышления должно было быть большое теплое сходство. Я закрыл книгу и решил, что обязательно вернусь в Тарту, чтобы углубиться в маутнеровский словарь. На дом ведь его не выдавали. А в данный момент у меня времени больше не оставалось. В нынешнем электронном каталоге университетской библиотеки я Маутнера не найду. Надеюсь, что какому-нибудь полуизвращенному (!) библиофилу его не удалось украсть. Настоящая любовь склонна к преступлению, давайте не будем забывать об этом опасном моменте, она глубока и на уровне буден склонна к амбивалентности. Библиофил, должно быть, не самый долгожданный гость в библиотеке.

Теперь у меня и эта книга имеется дома, повторное издание вышло в 1980-м и куплено в Амстердаме. Но тогда я не обладал этой книгой, и после ухода из библиотеки у меня защемило в груди. Разумеется, я мог прочитать словарь позднее, никакой спешки не было, кроме того, я и так уже знал, что думает Маутнер о тех или иных вещах. Но я просто хотел побыть наедине с этой книгой. Немедленно. Вот в чем закавыка. С чтением можно было повременить, но с физически совместной жизнью — нет. И поскольку в принципе это можно было устроить, я решил остаться на ночь в Тарту. Относительно поздним вечером я вернулся в библиотеку, дико обрадовался встрече с сотоварищем, лежащим на полке, снял его, поприветствовал, отдал честь и отыскал довольно укромный читательский уголок где-то у окна.

Есть функциональное чтение, а есть и чтение, подобное отношениям с партнером. Функциональное чтение не уделяет никакого внимания книге как самостоятельной личности. Оно направлено лишь в одну сторону, будь то поиск данных в техническом справочнике или проглатывание приключенческого сюжета. Личные отношения с книгой это нечто совсем иное. Ты никогда не будешь ни слишком быстро листать книгу, ни читать ее целенаправленно. Машинальность тут исключена. Многие люди знакомятся с началами “пристрастного” чтения лишь тогда, когда им приходится читать книгу, которая им не очень нравится или дается с трудом. Только тогда они обнаруживают — причем невольно — в книге проблемы, вгрызаются в нее, чтобы как-то ее одолеть, листают и перелистывают страницы, медленно изучают отдельные отрывки, вновь пересматривают прочитанное, забегают вперед, размышляют над иллюстрациями и оформлением и так далее. С книги, ставшей проблемой, начинается книга как личность. Высокий стиль “пристрастного” чтения означает, что “проблемное” в книге воспринимается как нечто само собой разумеющееся, к чему надо относиться с удовольствием. Как это бывает между двумя равными личностями, которые относятся друг к другу с аристократической элегантностью. Книга как личность дает читателю возможность свободного подхода. Она не связывает тебя с рабским прямолинейным чтением. Можно читать как заблагорассудится, тут и там, начать с последних страниц и двигаться скачками к началу. Можно читать лишь инстинктивно выбранные отрывки, медленно пережевывать особенно мощные фразы — и знать книгу несравненно лучше тех, кто самозабвенно читает ее от корки до корки. Я испытал это на собственном опыте.

Итак, я сидел в читальне университетской библиотеки с низким потолком и неприятно пахнущим ковроланом и читал словарь Маутнера. Представительность главного читального зала, как показывает мировой опыт, определяет высота потолка. Это верный признак настоящей библиотеки. Новые здания крупнейших эстонских библиотек спроектированы во времена низких потолков людьми, которые ничего не знали о библиотеке как рабочей среде и думали, что библиотека это место, где хранят книги, нечто вроде книжного склада. Особенно показательна в этом отношении Национальная библиотека, внешне выглядящая, как помпезная крепость, а внутри представляющая собой складское помещение с низкими, как в мужицкой избе, потолками. К сожалению, читальные залы Тартуской университетской библиотеки ничуть не лучше. И там тоже отмеряли лишь квадратные метры, а не кубометры. Книги дышат. И когда их очень много в одном помещении, им нужно много воздуха. Как бы там ни было, но общение со словарем до того нравилось мне, что я забыл о низких потолках и нервных покрытиях на полу. Между нами происходил по-настоящему вдохновенный диалог, слова искрились в глазах. И Маутнер почти ни в чем мне не уступал. И тем не менее, один раз я все же взглянул на часы. Была уже половина десятого. Но я решил использовать каждую минуту, данную мне на совместное пребывание со словарем.

Далее все произошло словно в полузабытьи. Когда я в следующий раз посмотрел на часы, было семь минут одиннадцатого. Таким образом, библиотека официально была закрыта. Я поднял голову. Тишина, пустота, спокойствие. Тяжелая близость человеческих тел исчезла из читального зала, воздух стал легким, окна подернулись сумерками. Читать было хорошо. Правда, читалось хорошо. “Но мне не дадут здесь засидеться”, — думал я про себя и продолжал приятное занятие. Минуты со словарем были на вес золота. До чего же хорошо читалось. Теперь кубатура читального зала меня устраивала. Когда огни в какой-то момент погасли, я понял, что с уходом тянуть больше нельзя. Но тут возникли разные препятствия. Прежде всего я не мог в темноте поставить книги на нужные полки. Пришлось отнести их обратно на свой стол. На ощупь вышел из читального зала, хотя это был изрядно длинный путь. Спустившись по лестнице до этажа с каталогами, я обнаружил, что во всем доме подозрительно темно. Может, где-то внизу сидел вахтер. Но я не хотел с ним встречаться. Почему-то чутье подсказывало мне: не ходи к вахтеру. В библиотеке вдруг стало хорошо, дышалось легко. Ничто особенно не беспокоило. И я вернулся наверх. Снова на ощупь нашел свой стол. По запаху определил Маутнера. Второй том словаря в полукожаном переплете еще был влажен от дискуссии. Не было особенного беспокойства. Собеседник сегодняшнего вечера был на месте. Свежая любовь проводила со мной ночь. Мягкий ковролан более или менее подходил для спанья. Под голову я положил эстонскую художественную литературу на букву “М”: Метсанурк, Мянник.

Это была единственная ночь, которую я провел в большой библиотеке. Я уверен, что за все мои прошедшие ночи общественной жизни это было самое заслуживающее доверия общество. Маутнер был совсем рядом, а где-то вдали храпел Иммануил Кант. Забавно, что столь маленький мужчина, как Кант, храпел так сильно. Гегель спал тихо, от глубокого разочарования переполненный по самое горло коньяком. Он — шестизвездочный человек немецкой философии. Гете спал гораздо буржуазнее, чем я мог предположить, — в ночном колпаке, подложив руку под щеку. А Метсанурк под моей головой всю ночь стонал. Вначале показалось, что это был Мянник, но нет, все же Метсанурк. Под утро я наконец отодвинул Метсанурка в сторону и спал исключительно на Мяннике. Откуда-то доносился запах. Всю ночь откуда-то доносился запах фиалки. Сначала я не понимал, откуда. Но на рассвете, когда они, утомившись, провалились в глубокий сон, я сходил и прочитал имена авторов. Айно Каллас и Вирджиния Вульф в обнимку дремали на нижней полке, обе пребывали далеко от положенного им места.

Я проснулся от того, что включили свет. До открытия библиотеки оставалось четверть часа, но до того времени я должен был прятаться за своим столом. Не успели пробить часы на ратуше, как явилась первая читательница. Она прошаркала к своему — похоже, привычному — месту, несколько раз кашлянула низковатым для женщины голосом и затем я услышал очень громкое шуршание страниц. Теперь и я мог бы тихонечко занять свое место в зале и разыграть раннего посетителя. Но я решил еще немного повременить, так, на всякий случай. Вдруг заявится какая-нибудь библиотечная тетечка, вдруг что-нибудь щелкнет в ее голове. Тогда на узких окнах читальни висели занавески. Устав сидеть на корточках, я прошмыгнул за одну из них. Очередных читателей все не было, а эта одна-единственная производила странные не библиотечные звуки: она переворачивала страницы, но как-то излишне медленно и нежно, поглаживала их, мяла, терла, щупала, лизала, похрустывала ими, шуршала. Трудно подобрать правильное слово, но что-то слишком влажное было во всем этом действе, сказал бы я в итоге. А влажный элемент, как мы знаем, не благоприятен для библиотеки.

Я решил подсмотреть. Однако не все мне удалось увидеть, хотя она сидела впереди меня наискосок, и по-своему это был лучший ракурс. Сначала мне показалось, что она клеит. Палочка клея регулярно прохаживалась по лежащему на столе изданию, женщина терла страницу старательно и с любовью. Тут меня осенило, что это не читательница, а библиотечный работник, которая использовала читальню, например, для реставрации испорченных книг. По этой причине было разумно еще немного постоять за занавеской. Ее волосы были повязаны легким платком, как и полагается на такой работе, она была в очках, лицо несколько слишком длинное и большое, как, вероятно, и сама женщина. Не толстая, а крупная, так сказать, тип старшей сестры-переростка. Что мне сразу бросилось в глаза, так это толщина палочки. Но затем в моей концепции образовалась трещина: язык женщины несколько раз прошелся по кончику палочки, прежде чем она снова соприкоснулась с бумагой. И тут женщина тщательно стала водить пальцами по уже намазанной клеем бумаге, словно массируя ее! Затем, вы себе не представляете: она наклонилась над бумагой и стала слизывать клей! Вытерла рот, откусила с хрустом от палочки, и снова намазала клеем бумагу, затем снова потерла рукой, затем языком... И тут я вдруг почуял в воздухе что-то такое, что объединило в осмысленное целое эту причудливую россыпь деталей. В воздухе витал приятный сладковатый дух. Это был запах, который сводит с ума библиотечных теть. На что они с полным правом устраивают беспощадную облаву. Это был нежнобанановый запах сбитых сливок. Это был запах мороженого! Оказывается, женщина ела мороженое, врага читальных залов номер один, пломбир в вафельном стаканчике. И не только ела этот запретный продукт, а мазала им книжные страницы, пропитывала мороженым, консервировала их. Одним словом, она делала сознательно и систематично именно то, на что даже малейший намек должен быть в читальне исключен и что библиотечным директорам может только в страшном сне привидеться. Это был тяжкий проступок. Почему я не вмешивался? Потому что я не был совершенно уверен, что сюжет, о котором я только что поведал, соответствует действительности. Я ведь не все видел досконально точно. Сюжеты созревают в моей голове быстро и торопятся впереди жизни, со мной и раньше такое бывало. И кроме того, сюжет этот был слишком ошеломляющим, чтобы его сразу прервать. Деяние женщины сопровождало “нечто”, что я, хоть и против своей натуры, все же почти что акцептировал.

Процесс продолжался не слишком долго, у мороженого есть свои пределы. И женщина в платке, как оказалось, обладала профессиональным чутьем времени. С приходом читателей даже дух мороженого выветрился. Приступил и я к чтению Маутнера, однако тяжелая ночь в компании с Метсанурком и Мянником оставила свои следы. Я не был способен вести диалог с Маутнером, мой ум не искрился стопроцентно. Я проклинал совершенную вчера глупость. Слишком много сразу желать, значит, мало получить. Однако задним числом я об этой ночи не сожалею, она одна из самых своеобразных в моей жизни. Но в то утро я проклинал вчерашнюю глупость.

Я отправился в город погулять, проветриться. Подумал, что останусь в Тарту еще на одну ночь. В принципе это было возможно. Хожу по городу, гляжу на старые места, наслаждаюсь солнцем, вдыхаю речной пар и затхлый дух знаменитых задворков, встречаю мужчин и женщин, с которыми совершал героические поступки. Тарту довольно маленький театральный город. Там всегда можно встретить мужчин и женщин, с которыми совершались разные подвиги. Но в душе рос протест. Я отвел для Маутнера целый день, но не смог реализовать даже двух часов — это серьезно омрачило мое настроение. И я снова направился вверх по Валликраави.

Я и впрямь посидел с Маутнером еще несколько часов, но ничего не поделаешь: мой дух не был готов в тот день к любви. Или был ею пресыщен. Предыдущий вечер, как я понял задним числом, был слишком интенсивен. Да еще эта ночь. Ведь я всю ночь провел с Маутнером. Не стон Метсанурка, а близость Маутнера меня утомила. Какое имело значение, что не было света и я не мог читать. Как я сказал, книги не обязательно читать, с книгами нужно быть. Это самая обогащающая и требующая более всего сил деятельность.

Взял тома Маутнера в охапку, чтобы отнести их обратно на полку. Ощущение было отвратительным, но природе нужно было подчиниться. Именно там, где-то между полками, я столкнулся с женщиной в платке. И она, очевидно, относила свою книгу на полку. Книга была относительно тонкая, серая и невзрачная, но формат больше среднего с аккуратным коленкоровым переплетом. Можно предположить, что моя реакция была несколько странной. Для меня эта женщина, несмотря на легкое тайное соприкосновение, стала каким-то мифологическим существом. Я готов был ее поприветствовать и пригласить обедать, но тут по мозговой корке стукнул молоточек: осторожно, ты не знаешь ее, вы незнакомы. Эта двойственная реакция, которая охватывает нас порой, когда мы встречаем на улице известного человека. Насквозь знакомый человек, но которого ты не должен знать. Мне запомнился взгляд женщины в платке — чуть презрительный и загадочный. Затем я поставил Маутнера на полку. Женщина же прошла дальше. Где-то в следующем проходе она присела и задвинула книгу на нижнюю полку.

Чтобы слегка отвлечься, я позднее порылся внизу в каталоге, но ничего особенного не нашел. Заметил, что женщина в платке направилась в раздевалку. Должно быть, здесь ее знали, потому что многим работникам она говорила “до свидания”. Она и со мной чуть ли не попрощалась. Она меня зафиксировала и запомнила и позволила себе снова насмешливо на меня взглянуть и точно нашла мои глаза среди полок каталога. Это свидетельствовало о чувствительности, независимой интеллигентности, о дружелюбии или враждебности, бог ее знает. Больше я ее не встречал.

Поскольку все равно весь день пошел насмарку, мне в голову пришла мысль отыскать книгу, побывавшую в руках у женщины в платке. Книг у нее на столе стояла целая стопка, и мой сюжет с мороженым в результате мог быть как подтвержден, так и опровергнут. Но посмотреть-то можно. Особых усилий это не требовало. Между коричневыми томами Маркса и Энгельса на русском языке тощий серый коленкор хорошо был виден. В этом не было ничего экзотического, хотя книга стояла в совершенно неправильном (я бы сказал: точно в неправильном) месте. Эдуард Вильде “Молочник из Мяэкюла”, 1974 года издание, иллюстрированное Ало Хойдре, без суперобложки, не то я узнал бы его раньше. Напомню, это было лучшее, с самым сильным обобщением издание “Молочника из Мяэкюла” именно благодаря четырем черно-белым иллюстрациям Ало Хойдре. Да, их всего было четыре, но зато какие. Прежде всего — какая Мари. Какие чувственные напряженные линии. Страницы книги были толстые как пергамент. Бугристые, хрустящие, клейкие, пахучие. Днями и неделями тщательно покрываемые слоями мороженого, пропитанные сладким молочным веществом, натертые сливками с сахаром. Телесные формы Мари источали приторно-пряный дух, дурман помещика фон Кремера ударял читателю в голову. К этим страницам можно было прикасаться глазами, носом и ухом, пальцами и ртом. Проворный язык библиофилки втер мороженое в самую распоследнюю трещинку. Слипшиеся страницы отдирались с треском, как барабанные кожи. Я понюхал их, подивился на сохранившиеся следы языка. Все это было отталкивающим, но не только.

Короче говоря, книга была испорчена. Читатель грубо сознательно и цинично нарушил правила пользования книгой, принадлежащей государству. Таково могло быть заключение в профанном плане, установление преступления, характеризуемого, например, как насилие над предметом. Преступление требовало наказания, денежного штрафа, лишения читательского билета. Вопрос заключался в том, а нельзя ли посмотреть на все это, как на событие в сакральной сфере. Если да, то заключение могло бы быть совсем другим. Например, когда мы, не зная, что происходит, наблюдаем за высшим мигом соития влюбленных, то он оставляет впечатление грубого насилия. Мы готовы вмешаться в происходящее, чтобы спасти бедную женщину (а почему бы и не бедного мужчину) от дикаря противоположного пола. Любящими в акцептированной сакральной сфере эти дикие проявления любви воспринимаются с абсолютным взаимным доверием. Более высокого позитивного знака не существует. Непосвященным здесь делать нечего.

Оскверненный мороженым “Молочник из Мяэкюла” был, очевидно, пришельцем из сакральной сферы. Библиотечным работникам — в известном смысле — тут нечего было делать. Над этой книгой не варвар играючи надругался. По ней прошла любовь. Книга вполне акцептировала грех, с ней сотворенный. Сотне или двум сотням прилежных читателей она предпочла сугубо брутальные отношения с женщиной в платке. Книга не хочет, чтобы ее только читали. Она нуждается в сожительстве. Мне нечего больше здесь сказать.

Любовь к книге горит и во мне. И я во имя любви совершал преступления. Примерно в восьмом-девятом классе на уроке английской литературы мы учили наизусть “Ворона” Эдгара Аллана По. Интерес к По у меня возник немного раньше. В Таллинской городской библиотеке, которая в то время почему-то носила имя Максима Горького, хотя не Горький, а Антон Хансен Таммсааре был ее знаменитым и ревностным читателем, можно было найти десятитомное собрание сочинений По 1902 года издания, причем обильно иллюстрированное. Я взял на дом несколько томов из этого собрания. И сначала попробовал прочитать его “Эврику”, большую философскую поэму в прозе и некоторые стихи и новеллы. “Ворон” был таким неистовым произведением, что просто изнурял. Что-либо лучшее в поэзии трудно было представить. Поэтический том был-таки сильно зачитан, некоторые страницы отошли от переплета. Это подстегивало к любовному греху. Я помню, какое безумное возбуждение вызвало во мне появление запретной мысли. И я осуществил эту мысль. Открепившиеся страницы с “Вороном” я отложил и в библиотеку не отнес. С тех пор “Ворон” тайно лежал в верхнем ящике стола и вместе нам было страшно хорошо. Я всегда мог вынуть “Ворона” из ящика, полюбоваться печатным текстом и рисунком, в любой момент снова вжиться в его ритм, выписать на поля значение неизвестных слов, и снова наслаждаться тихим присутствием “Ворона”. Не презренный текст — сама таинственная птица, трагика всей человеческой экзистенции была сокрыта в ящике моего стола. И хотя с точки зрения профана все это называлось воровством, в сакральной сфере это означало смелость чему-либо себя посвятить. Сознание, что во имя любви я совершил проступок, создавало благородное внутреннее напряжение. И “Ворон” — это я точно знал — не рвался обратно в библиотеку, потому что у меня ему было гораздо лучше. Так я и жил с этим старым “Вороном” многие годы, хотя у меня на полке стояли несколько новых собраний сочинений Эдгара По. Лишь много позднее, когда моя любовь к По несколько остыла, мне стало стыдно за содеянное. Стыд, очевидно, приходит после исчезновения любви, когда заколдованный круг размыкается и повседневная этика, эта единственная человеческая гарантия устойчивости миропорядка, поднимает голову. Я снова взял на дом соответствующий том и вставил недостающие страницы в книгу. Теперь, когда я пишу эту историю, я одолжил книгу в третий раз. Она снова и довольно неудачно переплетена. Выпавших страниц больше нет. Но и “Ворона” там тоже не оказалось, к великому сожалению. Как и шести других стихотворений, когда-то прилегающих к нему. Со 109 по 130 страницу там зияет дыра. Наверное, какой-нибудь полоумный библиофил пожертвовал их на алтарь своей любви. Как жаль!

Кстати, тома с “Эврикой” тоже не оказалось в городской библиотеке. Двух томов из десяти нет больше на месте. Что тут можно сказать. Вероятно, это естественный баланс эстонских библиотек, или такова судьба этих книг, пристрастие к которым вырывает их из обыденной книжной рутины? Может, в них заключена некая энергия, какая-то тяга к проступку, которые не позволяют им приспосабливаться к жизни в хранилище с безличной атмосферой?

Так я стоял в гуманитарном зале Тартуской университетской библиотеки с “Молочником из Мяэкюла” в руках, пронизанный противоречивыми чувствами. Как читатель и человек социального мышления я испытывал гнев и отвращение. С книгой нельзя так обращаться, книги нужно беречь! Библиотечная книга не частная собственность, она предназначена десяткам поколений! Однако любовь к книге пылала и во мне. Я способен в какой-то степени это понять. И я напоминаю, что настоящая любовь способна переступить черту, иначе она не была бы настоящей любовью. В конце концов, без этих редких неудобных людей, которые любят книгу страстно и глубоко, у нас в отдаленной перспективе может ичезнуть потребность в библиотеках. Утешимся, по крайней мере, мыслью, как бы нас это ни огорчало, что книгам эти чудаки вреда не причиняют. Книга приемлет обусловленное большой симпатией дикое поведение. Их страстное желание книгу понюхать, укусить, обнять. Посвататься к ней, жить с ней. В конечном счете, те редкие неудобные типы выглядят куда симпатичнее, нежели обычные разгильдяи, которые просто из равнодушия могут оставить где-нибудь книгу, потерять ее или забыть сдать в библиотеку.

Я не знаю, что сталось с испорченным экзепляром “Молочника из Мяэкюла”. Скорее всего, один из директоров Тартуской университетской библиотеки Лайне Пеэп, Пеэтер Олеск или Тоомас Лийвамяги просто распорядились ее списать. Для чтения она, разумеется, больше не пригодна. По ней прошлась любовная волна, и обратная дорога к нормальной жизни ей была заказана. Я бы поместил ее в библиотечный музей. Как и все те будущие книги, которые носят метку не поверхностного варварства, а любовного насилия.

magazines.russ.ru

15 лучших книг про любовь, которые 100% заставят вас плакать

15 лучших книг про любовь – популярные, романтические, самые интересные

До дня Валентина, конечно, еще далеко, но для книги о любви особенный день и не нужен. Как и сто лет назад, произведения о любви читают взахлеб, не отвлекаясь на посторонние раздражители, под чашечку чая или кофе. Один ищет в них ответы на свои вопросы, другому не хватает любви в жизни, а третий просто получает удовольствие от качества текста, сюжета и эмоций. Вашему вниманию — 15 самых романтичных книг о любви!

Читайте также: 20 самых интересных книг, от которых невозможно оторваться

Поделитесь с друзьями и оцените статью:

Опубликовано апреля 11, 2015 в рубрике: Стиль жизни;

www.colady.ru