• Рейтинги
• Марки машин
• Устройство авто
• Выбор авто

32. Проблемы типологии Тургеневских романов в современном литературоведении. Типология героев и.С. Тургенева в свете публичной речи «Гамлет и Дон-Кихот». Типология романа

Бахтинская историческая типология романа и типологические особенности биографии как социокультурного феномена

ТОП 10:

Обратимся к типологическим особенностям биографии сквозь призму бахтинской исторической классификации романа, представленной, в частности, в «Романе воспитания и его значении в истории реализма» и «Формах времени и хронотопа в романе» [21, 24]. М.Бахтин строит свою классификацию по принципу построения образа главного героя и выделяет 4 типа романа - роман странствований, роман испытания героя, роман биографический (автобиографический) и роман воспитания [21, с. 188]. Здесь мы вновь обращаемся к принципу изоморфности жизни и текста, который отстаивал сам ученый, а, следовательно, - к праву жизни быть изображенной «как роман». Нам вновь предстоит сблизить литературоведческий и социально-философский, социокультурный анализ. В этом случае недостаточно будет обратиться только к биографическому/ автобиографическому роману. Понадобятся практически все типы романа, поскольку здесь - это не просто литературные типы, а культурные модели «героецентричности» как таковой, модели, восходящие к универсалиям культуры. Применительно к нашей теме: разные модели героецентричности по-разному организуют саму жизнь, ее траекторию и рассказ о ней. Рассмотрим предложенные М.Бахтиным типы романа как формы биографической стратегии - организации жизни и стратегии повествования о ней. 1. Роман/биографическая стратегия «странствований» - соотносится с авантюрно-героическим типом биографического ценностного сознания. Герой для этого типа – движущаяся в пространстве точка, лишенная существенных характеристик и не находящаяся сама по себе в центре художественного внимания. Его жизненная траектория - движение в пространстве, странствования и отчасти приключения-авантюры (преимущественно испытательного типа), чередование различных контрастных положений: удачи-неудачи, счастья-несчастья, победы-поражения. Здесь преобладает пространственное измерение, временные категории разработаны слабо. Значимо лишь авантюрное время – состоящее из смежности ближайших моментов, оно изначально «спациализовано» (термин употреблен в смысле, указанном В.Топоровым (См.: [71])), т.е. имеет тенденцию трансформации в пространство. Так характеристики «в то же мгновение», «утро», «ночь» являются лишь обстановкой, локусом авантюрного действия [21, с. 188-189]. Данному типу времени присуща неограниченность и бесконечность, «нанизывание авантюр». Мир распадается здесь на отдельные вещи, явления и события. Образ героя - едва намечен и совершенно статичен, как статичен и окружающий его мир. Бахтин подчеркивает натуралистический характер этой романной разновидности. 2. Роман/биографическая стратегия «испытания». (Лишь частично пересекается с авантюрно-героическим типом биографического сознания). Мир этого типа – арена борьбы и испытаний героя; события, приключения – пробный камень для него. Сам герой представлен всегда как готовый и неизменный, все его качества даны с самого начала и на протяжении романа/жизнеописания лишь проверяются и испытываются. Одна из разновидностей романа испытания, по Бахтину, – раннехристианские жития святых. В этом типе дается сложный и развитый образ человека. Этот образ существенно един, но единство его статично и субстанционально. Сюжет (и жизненная траектория) основаны на отступлениях от нормального хода жизни, на исключительных событиях и положениях, каких нет в типической, нормальной, обычной биографии человека. В романе испытания происходит дальнейшая разработка и детализация авантюрного времени (изъятого из истории и биографии). Время в романе испытания лишено реальных измерителей, какими Бахтин считает биографическую длительность и историческую локализацию (существенную прикрепленность к определенной исторической эпохе, связь с определенными историческими событиями и условиями). Отсюда и исключительная роль случайности. События романа испытания не создают нового типа жизни, новой человеческой биографии, определяемой изменившимися условиями жизни. За пределами романа биография и социальная жизнь остаются обычными и неизменными. Кроме авантюрного времени в романе испытания появляется психологическое время. Оно обладает субъективной ощутимостью и длительностью (при изображении опасности, томительных ожиданий, неутоленной страсти и т.д.) Но такое психологически окрашенное и конкретизированное время лишено существенной локализации даже в целом жизненного процесса индивида. Роман испытания обладает исключительной мерой «героецентричности», он весь сосредоточен на герое. Окружающий мир и второстепенные персонажи в большинстве случаев превращаются в фон для героя, в декорацию, в обстановку. Но прикрепленный к неподвижному герою как его фон внешний мир лишен самостоятельности и историчности. Между героем и миром нет подлинного взаимодействия: мир не способен изменить героя, он его только испытывает, и герой не воздействует на мир, не меняет его лица. Такой героизм Бахтин называет бесплодным и нетворческим (См.: [21, с. 190-194]). 3. Роман/биографическая стратегия «биографический». М.Бахтин специально подчеркивает, что чистой формы биографического романа, в сущности, никогда не было, а существовал лишь принцип биографического (автобиографического) оформления героя в романе [21, с. 195]. По его мнению, античные биографии, исповеди раннехристианского периода, вплоть до Августина, – лишь подготовка к такой форме. Существенная особенность биографического романа – появление в нем биографического времени. В отличие от авантюрного оно вполне реально, все моменты его отнесены к целому жизненного процесса - ограниченного, неповторимого, необратимого. В этом смысле можно констатировать близость биографического романа с социально-бытовым ценностным биографическим сознанием. Каждое событие локализовано в целом этого жизненного процесса и потому перестает быть авантюрой. Биографический роман работает длительными периодами, возрастами и поколениями. Он имеет дело с типическими моментами жизненного пути: рождение, детство, годы учения, брак и т.п. В этом типе романа появляется в качестве самостоятельного элемента повседневность, именно повседневность, где в отличие от близкого термина обыденность, подчеркнута специфика протекания времени. При этом Бахтин соотносит биографическое и историческое время, говоря о том, что в биографической форме историческое время осуществляет себя лишь в зачаточной форме (По его мнению, историческое измерение почти отсутствует в романах странствий и испытаний). Биографическое время включено в процесс исторического времени, причастно ему, прежде всего, через поколения. Но причастность подобного рода – это лишь выход в историческую длительность. Образ героя в биографическом романе, как его видит Бахтин, лишен подлинного становления - меняется, строится, становится жизнь героя, его судьба, но сам герой остается, по существу, неизменным. Внимание сосредоточивается на делах, подвигах, заслугах, творениях, на устройстве жизненной судьбы, счастья. Единственное существенное изменение самого героя, которое знает биографический роман (в особенности автобиографический и исповедальный), - это кризис и перерождение героя (биографические жития святых кризисного типа, «Исповедь» Августина.) [21, с.196-197]., Мир в биографическом романе приобретает особый характер. Это уже не фон для героя, подчеркивает М.Бахтин. Соприкосновения и связи героя с миром организуются уже как существенные (в контексте исторической эпохи), а не как случайные ( неожиданные встречи на большой дороге ( в авантюрном романе) или орудие испытания героя (в романе-испытании)). Следует отметить, что это замечание является существенным для методологии биографического анализа в самых разнообразных его проявлениях. С определения типа отношений «герой-мир», «персонаж биографии - эпоха» начинается и сотворение биографии (коннотации с лотмановским «Сотворением Карамзина» [48]), и биографическая реконструкция. С.Аверинцев в своей во многом революционной работе «Плутарх и античная биография» методологически заостренно разделил два типа отношений между героем биографии и исторической эпохой: «портрет на фоне эпохи» и «силуэт на фоне эпохи» [4, с. 225]. На это обращает внимание российская исследовательница И.А.Полякова [60, с. 76-77]. Выбор в пользу «силуэтного» описания – где герой и фон постоянно взаимодействуют, контрастируют и взаимодополняют друг друга, во многом и обусловил революционный характер исследования С.Аверинцева и совершенный им прорыв в методологии биографического жанра. 4. Роман/биографическая стратегия «воспитание». Именно этот тип представляет по Бахтину образ становящегося человека. В большинстве разновидностей романного жанра герой - постоянная величина, а пространственное окружение, социальное положение, все моменты жизни и судьбы героя – могут быть величинами переменными. В формуле романа/стратегии «воспитания» (романа становления человека) сам герой, его характер становятся переменной величиной. Изменение героя приобретает сюжетное значение. Происходит переосмысление времени – оно вносится вовнутрь человека, входит в самый образ его. В ткань этого типа романа уже не в зачаточной форме, а полноценно входит историческое время. Само становление человека ставится в зависимость от степени освоения им реального исторического времени [21, с. 201]. Именно по критерию соотношения становления человека и определенного типа времени М. Бахтин выстраивает классификацию самого романа-воспитания. Подчеркнем, что уже в рамках этой классификации вновь появляется биографический (автобиографический тип). Таким образом, роман-биография представлен в бахтинской типологии в двух разновидностях – как самостоятельный и как одна из вариаций романа-воспитания. Среди других типов этой разновидности – становление человека в идиллически-циклическом времени, становление как «протрезвение» (от юношеского идеализма к практицизму), затем – биографический (автобиографический) роман в указанном нами смысле, дидактико-педагогический роман и самый существенный для Бахтина тип, где становление человека происходит вместе с историческим становлением. Приводя эту классификацию, мы вновь уточняем, что она интересует нас не с литературной точки зрения, а как типология конструирования и осмысления жизненного пути, воплощаемая в самых разнообразных индивидуальных и коллективных социальных практиках. В идиллически-циклическом времени может быть показан путь от детства через юность и зрелость к старости с раскрытием внутренних изменений в характере и воззрениях человека, которые совершаются в нем с изменением возраста (представлен, в частности, у Л.Толстого). Становление-«протрезвение» сопряжено с изображением мира как опыта, как школы жизни. Мир как школа представлен и в дидактико-педагогическом романе, в основе которого лежит определенная педагогическая идея («Эмиль» Руссо, элементы этого типа - у Гете, Рабле). В биографическом романе-воспитания становление происходит в биографическом времени, оно проходит через неповторимые, индивидуальные этапы. Здесь сливаются становление жизни-судьбы и становление самого человека. («Том Джонс» Филдинга, «Дэвид Копперфильд» Диккенса). Тип романа/стратегии «воспитания» наиболее историчен. Он демонстрирует подлинное и драматическое освоение исторического времени. Не только человек, но и сама плоть истории находятся здесь в становлении. Мир как опыт и школа в принципе оставался готовой данностью и изменялся лишь в процессе учения для обучающегося. Здесь же мир предстает как история («большая история»). Для Бахтина – это, в частности, «Гаргантюа и Пантагрюэль» Рабле и гетевские «Симплициссимус» и «Вильгельм Мейстер» [21, с. 204]. Становление здесь – уже не частное дело героя. Он становится вместе с миром. Герой – не внутри эпохи, а на рубеже двух эпох, в точке перехода от одной к другой. Этот переход совершается в нем и через него. Рождается новый тип человека. Организующая сила будущего здесь чрезвычайно велика, причем будущего не приватно-биографического, а исторического. Такой ракурс избирает для себя в дальнейшем В.Топоров в своей работе «Эней – человек судьбы» [72], представляя свого героя как новый исторический тип человека, как в контексте „средиземноморской” персонологии, так и в универсальном аспекте.   

infopedia.su

Литературный роман - это что? Определение, характеристика и типология жанра :: SYL.ru

В литературе роман – это жанр произведения. В основном он написан в прозе, имеет повествовательный характер и сравнительно большой объем.

Литературный термин

Средневековый рыцарский роман подарил миру современное название жанра. Оно происходит от старофранцузского romanz. Дальнейшее развитие в разных культурах и странах обусловило некоторые различия в терминах. Так, англоязычное название жанра – novel - от слова novella. Старофранцузский термин в английской культуре дал название течению в искусстве (романтизм) и одной из форм жанра – любовному роману (romance).

Характерные черты

Роман в литературе – это длинное вымышленное повествование о жизни или о моменте из жизни героя. На сегодняшний день он чаще всего характеризуется следующими чертами:

• Речь. Большинство романов сегодня пишется прозой, несмотря на то что изначально так назывались поэтические произведения. После того как в XIII веке произведения стали писать для чтения больше, чем для исполнения, проза почти полностью заняла литературную речь европейского романа.
• Вымысел. В противовес биографии, публицистике и историографии этот жанр отличается вымышленным сюжетом, не имеющим связи с реальными событиями и людьми.
• Объем. На сегодняшний день роман – это самый объемный жанр художественной литературы, хотя возникают споры относительно минимума требуемой длины. В этом плане иногда тяжело отличить роман от повести.
• Содержание является наиболее сложной и спорной характеристикой жанра. Ранее считалось, что это описание вымышленной жизни и эмоций героя. Сегодня принято в романе описывать личный опыт одного или нескольких персонажей. Содержание романа варьируется настолько сильно, что существует разделение на формы и субжанры.

Историческая типология романа

Исторически сложно определить происхождение романа как отдельного литературного жанра. Строго говоря, первым европейским романом является «Дон Кихот», однако историю жанра начинают отсчитывать со Средних веков. На протяжении его эволюции выделялись следующие формы:

• Рыцарский роман – это эпический жанр поэзии с использованием элементов фантастики. Основным фокусом повествования являются поступки. Современники называли эту форму куртуазным романом.
• Аллегорический роман – это форма жанра, использующая конкретные образы и поступки с целью объяснить абстрактные, сложные понятия. Идеальным примером аллегории в литературе являются басни, а вершиной аллегорического романа стала «Божественная комедия» Данте Алигьери.

• Роман нравов, или сатирический роман, отличается скорее по содержанию, чем по строгому соответствию какому-либо историческому периоду. «Сатирикон» Петрония можно назвать романом нравов, так же как и произведение Сервантеса «Дон Кихот».
• Философский роман – это направление в литературе XVIII века, фокусирующееся на поиске ответов на вечные вопросы. Вершиной философского романа стал «Кандид» Вольтера. Философия всегда играла важную роль в литературе, поэтому философский роман нельзя ограничивать рамками одного века. Произведения Гессе, Манна и Ницше были написаны гораздо позже, но являются яркими представителями этого направления.
• Психологический роман – это разновидность жанра, нацеленная на изучение внутреннего мира героев. Ни одна историческая форма романа не оказала такого кардинального и глубокого влияния на развитие жанра, как психологический роман. Фактически он перевернул само определение литературного жанра и сегодня является доминирующим типом романа.

www.syl.ru

16. Типология сюжетов и характеров в романах и.А. Гончарова

Сам гончаров в статье «Лучше поздно, чем никогда» обозначил единство всех 3з романов, сказав, что каждый из них изобразил определённый этап русской жизни. Их объединяет широкий эпический охват жизненных явлений, отражение длительных эволюционных процессов, внимание к глубинным пластам социального и национального быта, и к коренным основам жизни в целом.Национальные типы Гончаров любит включать в контекст мировой литературы. Райский сравнивается то с Дон Кихотом, то с Дон Жуаном. Сквозные проблемы всех 3х романов:

1. Поиск гармоничной личности:

«Обыкновенная история» - реализация поиска через конфликт 2х мировоззрений.«Обрыв» - через создание идеальных образов с явно религиозным подтекстом (Вера, бабушка)

2. Проблема смены возрастов. В «Обыкн истории» она вышла на первый план, в 2х последующих романах она редуцирована.

3. Проблема взаимоотношений со своим веком, временем. Во всех 3х романах решение: человек должен быть вписан в свою эпоху, не быть в конфликте со временем, но и не утратить целей нравственного развития.

4. Проблема идеалов вообще. Она сочетает у Гончарова античную и христианскую этику, т.е. представлена как единство пластичной, внешней и духовной внутренней красоты.

Выстраиваются следующие типологические ряды:Ольга Ильинская – Вера.Агафья Матвеевна – Марфенька.Александр Адуев – Обломов – Райский

• Автобиографичные герои Гончарова. Всё это романтики, не умеющие перекроить жизнь.Но А.адуев приспосабливается к веку, теряя цель нравственного развития; Обломов больше предан своим идеалам и мечтает; Райский – «проснувшийся Обломов» - уже стремится к деятельности, а в финале романа доходит до нравственных высот. В основе его чувств лежит теперь сострадание к Вере и бабушке.Пётр Адуев – Штольц – Тушин.

17. «Мифологический реализм (Ю.Лощиц) как творческий метод И.А.Гончарова-романиста: вся полемика разразилась вокруг романа «Обломов». Причина духовной смерти героя – Обломовщина. Это понятие трактовалось в критике и литведе различно. Добролюбов – «Что такое обломовщина?» социальный подход к явлению. Обломовщина – порождение определённого общественного порядка. Дружинин – «Обломов – роман Гончарова». Обломовщина трактуется с национальной тз – проявление веками сложившейся ментальности. Писарев – обломовщина – исконная примета национальных натур. В начале 20 века во многих публикациях подмечались вечные приметы обломовщины. Образ Обломова стал трактоваться также как Гамлет, Дон Кихот и тд. Дмитрий Мерешковский, писавший о реальном символизме Гончарова, сказал об обломовщине как о громадном идейном обобщении стороны русской жизни. Владимир Соловьев: Обломов – всероссийский типа. В советском литературоведении закрепился подход Добролюбова. Отход от него критика этого подхода наметилась в книге Ю.Лощица и её идеей мифологического реализма Гончарова: Обломов симпатичнее Штольца. «Неподвижность и покой выглядят предпочтительнее суетного прогресса». Современная роману критика отметила, что образ обрусевшего немца Штольца в качестве учителя жизни явно не удался Гончарову, что в нем нет той исторической правды и реалистичности, которой поразил всех образ Обломова.Гончаров сам должен был признать, что образ Штольца "слаб, бледен, из него слишком голо выглядывает идея". Одна из загадок этого текста (а определение "загадочный писатель" применялось к Гончарову куда чаще, чем к любому из классиков русской словесности) состоит в том, что чрезвычайно непросто определить тот художественный метод, в рамках которого написан "Обломов". Это заявление кому-то может показаться странным: ну конечно, реализм, и наверняка - реализм критический. Однако, если задуматься, найдем ли мы в реальной жизни людей, которые обленились до того, что в гости пойти не могут, от лени с дивана подняться не в состоянии? Реальность ли это или все же некий символ? По мнению Лощица творчество Гончарова вернее всего было бы называть мифологическим реализмом: это скорее мифологический мир и представление о нем с точки зрения реализма, реальности". Само название романа, сама фамилия главного героя и многие художественные детали, рассыпанные в тексте, дают нам некоторый намек на это. Творчество Гончарова сыграло большую роль в развитии русского реалистического романа. Своими большими эпическими полотнами, на которых уместилось так много образов и картин жизни, Гончаров подготавливал появление в русской литературе грандиозных композиций Льва Толстого. Романы Гончарова, Тургенева и Толстого определили исключительное значение русского романа в развитии мировой литературы.

studfiles.net

Диссертация на тему «Типология "романа о романе" в русской и французской литературах 20-х годов XX века» автореферат по специальности ВАК 10.01.08 - Теория литературы, текстология

1. Августин Аврелий. Исповедь / Августин Аврелий. Исповедь. Абеляр П. История моих бедствий: пер. с латин. Составление и аналитические статьи В.Л. Рабиновича. М.: 1992, Республика. С.8-258.

2. Аверит^ев С.С. Риторика и истоки европейской литературной традиции / С.С. Аверинцев. М., 1996. 446 с.

3. Аверинцев С.С. Судьба и весть О. Мандельштама / С.С Аверинцев // Мандельштам О.Э. Сочинения в 2-х тт. М.: Худож. лит. 1990. Т. 1. С.5-64.

4. Андреев Л.Г. Импрессионизм / Л.Г. Андреев. М.: Изд-во МГУ, 1980. 250 с.

5. Андреев Л.Г. Жан-Поль Сартр. Свободное сознание и XX век / Л.Г. Андреев. М.: GELEOS, 2004. 414 с.

6. Андреев Л.Г. Марсель Пруст / Л.Г. Андреев. М.: Высшая школа, 1968. 96 с.

7. Андреев Л.Г. Порывы и поиски двадцатого века / Л.Г. Андреев. // Называть вещи своими именами. Программные выступления мастеров западно-европейской литературы XX века. М.: Прогресс, 1986. С. 3-18.

8. Андреев Л.Г. Сюрреализм / Л.Г. Андреев. М.: Высшая школа, 1972.231 с.

9. Анцыферова О.Ю. Литературная саморефлексия в творчестве Генри Джеймса / О.Ю. Анцыферова. Иваново. Ивановский государственный университет, 2004. 466 с.

10. Арбазино А. Послесловие 1977 года к «Собратьям итальянцам» / А. Арбазино // Называть вещи своими именами. М.: Прогресс, 1986. С.214-224.

11. Бак Д.П. Творческая рефлексия в литературном произведении: природа и функции / Д.П. Бак. Автореф. дис. . канд. филол. наук. М., 1990.

12. Балашов Н.И. Дадаизм и сюрреализм / Н.И. Балашов // История французской литературы в 4-х тт. Т.4. М., 1963.

13. Балашова Т.В. Культ женщины / Т.В. Балашова // Бретон А. Безумная любовь. М., 2006. С. 182-189.

14. Баранова Е.Г. Проблема автора в раннем творчестве Жида (1891-1902). Автореф. дис. . канд. филол. наук / Е.Г. Баранова. М., 1999. 16 с.

15. Барбюс А. Роман / А. Барбюс: пер. с фр. С. Брахман // Писатели Франции о литературе. М., 1978. С. 29-36.

16. Барт Р. Избранные работы. Семиотика. Поэтика / Р. Барт: пер. с фр., вст. ст. Г. Косикова. М., 1994. 616 с.

17. Барт Р. Драма, поэма, роман / Р. Барт: пер. с фр. Г. Косикова и И. Стаф // Называть вещи своими именами: Программные выступления мастеров западно-европейской литературы XX века. М.: Прогресс, 1986. С.133-150.

18. Батай Ж. Литература и зло / Ж. Батай: пер. с фр. и коммент. Н.В. Бунтман и Е.Г. Домогацкой. М.: Изд-во МГУ, 1994. 165 с.

19. Бахтнн М.М. Вопросы литературы и эстетики: Исследования разных лет / М.М. Бахтин. М., 1975. 502 с.

20. Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского / М.М. Бахтин. М.: Советский писатель, 1963. 363 с.

21. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества / М.М. Бахтин. М., 1979. 423 с.

22. Бахтин М.М. Автор и герой. К философским основам гуманитарных наук / М.М. Бахтин. СПб.: Азбука, 2000. 336 с.

23. Бенъкович М.А. Роман JI. Леонова «Вор» и проблема художественного единства / М.А. Бенькович // Филологические науки 1967. № 1. С 3-17.

24. Бербер О.В. «Магия слова» в художественном мире К. Вагинова / О.В. Бербер // Этнолингвистика текста. Семиотика малых форм фольклора. М., 1988. С 31-32.

25. Бергсон А. Собр. соч. в 4 т. / А. Бергсон. М., 1992. Т. 1. 327с .

26. Берковский Н. Борьба за прозу / Н. Берковский // Критика 19171932 гг. М., 2003.

27. Берковский Н. О прозе Мандельштама / Н. Берковский // Текущая литература. М.: Федерация, 1930. С. 155-181.

28. Бланшо М. Пространство литературы / М. Бланшо. М., 2002.281.

29. Блауберг И.И. Философия жизни / И.И. Блауберг // Современная западная философия. Словарь. М., 1991. С. 327-329.

30. Блюм А., Мартынов П. Петроградские библиофилы / А. Блюм, П. Мартынов //Альманах библиофила. М., 1977. Вып. 4.

31. Бочаров А.Г. Бесконечность поиска: Художественные поиски современной советской прозы / А.Г. Бочаров. М., 1982. 423 с.

32. Бочаров С.Г. Пруст и поток сознания / С.Г. Бочаров // Критический реализм XX в. и модернизм. М.: Наука, 1967. С. 194-234.

33. Бочаров С.Г. О художественных мирах / С.Г. Бочаров. М.: Сов. Россия, 1985. 296 с.

34. Бочаров С.Г. Поэтика Пушкина / С.Г. Бочаров. М., 1974. 207 с.

35. Бочаров С.Г. Сюжеты русской литературы / Бочаров. М., 1999.627.

36. Бочкарева Н.С. Роман о художнике как «роман творения»: генезис и поэтика / Н.С. Бочкарева. Пермь, 2000. 252 с.

37. Бочкарёва Н.С. Роман о художнике как «роман творения» в литературах Западной Европы и США конца XVIII-XIX вв.: генезис и поэтика. Автореф. дисс. д. филол. наук / Н.С. Бочкарёва. М., 2001.

38. Бреннер Ж. Моя история французской литературы / Ж. Бреннер: пер. с фр., коммент. О. Тимашевой. М.: 1994. 352 с.

39. Бютор М. Роман как исследование / М. Бютор: пер. с фр., вст. ст., комм. Н. Бунтман. М.: Изд-во МГУ, 2000. 208 с.

40. Валери П. Об искусстве / П. Валери. М.: Искусство, 1993. 506 с.

41. Вейдле В. Умирание искусства / В. Вейдле // Самосознание европейской культуры XX века. М.: Политиздат, 1991. С.268-292.

42. Веселоеский А.Н. Историческая поэтика / А.Н. Веселовский. М.: Высшая школа, 1989. 406 с.

43. Вирмо А., Вирмо О. Мэтры сюрреализма. Компактэнциклопедия / А. Вирмо, О. Вирмо: пер. с фр. Т. Евдокимовой, Ф. Перовской, Г. Копелевой. СП-б.: Академический проект, 1996. 288 с.

44. Владимирова КГ. Условность, созидающая мир: Поэтика условных форм в современном романе Великобритании / Н.Г. Владимирова. Великий Новгород, 2001. 189 с.

45. Возникновение русской науки о литературе. М.: Наука. 1975.

46. Вулис А.В. Литературные зеркала / А.В. Вулис. М.: Советский писатель, 1991. 480 с.

47. Выготский J1.C. Психология искусства: анализ эстетической реакции/Л.С. Выготский. М: Лабиринт, 1993. 413 с.

48. Гаспаров М. Л. О русской поэзии / М.Л. Гаспаров. СПб.: Азбука, 2001. 476 с.

49. Герасимова А.Г. Труды и дни К. Вагинова / А.Г. Герасимова // Вопросы литературы. 1989. № 12. С.131-166.

50. Герасимова А.Г. ОБЭРИУ (проблема смешного) / А.Г. Герасимова//Вопросы литературы. 1988. №4. С. 48-79.

51. Гинзбург Л. Я. О лирике / Л.Я. Гинзбург. Ленинградское отделение: Советский писатель, 1974. 407 с.

52. Гинзбург Л.Я. О психологической прозе / Л .Я. Гинзбург. Л.: 1971. 464 с.

53. Гинзбург Л.Я. Человек за письменным столом / Л.Я. Гинзбург. Л.: Советский писатель, 1989. 608 с.

54. Голубков М.М. Русская литература XX в.: После раскола / М.М. Голубков. М.: Аспект Пресс, 2001. 267 с.

55. ГракЖ. Андрэ Бретон: разные грани писателя / Ж. Грак: пер. с фр. //Иностранная литература. 1996. № 8. С. 246-249.

56. Гусев В.И. Ранние формалистские тенденции в теории словесного творчества / В.И. Гусев // Русская наука о литературе в конце XIX начале XX века. М., 1982. С. 234-249.

57. Давыдов С. «Тексты-матрёшки» Владимира Набокова / С. Давыдов. Мюнхен, 1982. 253 с.

58. Делёз Ж. Логика смысла / Ж. Делез. М., 1995. 298 с.

59. Дима А. Принципы сравнительного литературоведения / А. Дима: пер. с румынск. М.: Прогресс, 1977. 229 с.

60. Дмитриев А.С. Предисловие / А.С. Дмитриев // Избранная проза немецких романтиков. В 2 т. М., 1979. Т. 1. С. 3-30.

61. Дмитриенко А.Л. К публикации ранних текстов К. Вагинова / А.Л. Дмитриенко //Русская литература. 1997. № 3. С. 190-197.

62. Днепров В. Идеи времени и формы времени / В. Днепров. Л.: Советский писатель, 1982. 598 с.

63. Дюришин Д. Теория сравнительного литературоведения / Д. Дюришин: пер. со словац. М.: Прогресс, 1979. 320 с.

64. Егорова О. Цикл как жанровое явление в прозе орнаменталистов / О. Егорова // Вопросы литературы. 2004. № 3. С. 113130.

65. Еремеев Л.А. Французский «новый роман» / JI.A Еремеев. Киев. Наукова думка, 1974. 223 с.

66. Еремеев Л.А. Французский литературный модернизм. Традиции и современность / Л.А. Еремеев. Киев. Наукова думка, 1991. 117 с.

67. Ермакова М.Я. Романы Достоевского и творческие искания в русской литературе XX века / М.Я. Ермакова. Горький. Волго-Вятское книжное издательство, 1973. 319 с.

68. Ерофеев В. Русский метароман Набокова, или в поисках потерянного Рая / В. Ерофеев // Вопросы литературы. 1988. № 10. С. 125160.

69. Жанровые разновидности романа в зарубежной литературе XVIII-XX веков / Рук. авт. коллектива М.П. Мудесити. Киев; Одесса, 1985. 148 с.

70. Женетт Ж. Фигуры: В 2 т. / Ж. Женетт. М.: Изд-во им. Сабашниковых, 1998. Т. 1. 472 с.

71. Жирмунский В.М. Сравнительное литературоведение: Восток и запад / В.М. Жирмунский. Л.: Наука. Ленингр. отд-е. 1979. 493 с.

72. Жолковский А.К. Блуждающие сны и другие работы / А.К. Жолковский. М., 1994. 427 с.

73. Затонский Д. Искусство романа и XX век / Д.Затонский. М.: Художественная литература, 1973. 535 с.

74. Зенкин С. Приключения теоретика. Автобиографическая проза В. Шкловского / С. Зенкин // Дружба народов. 2003. № 12. С. 170-183.

75. Иванов В.В. Избранные труды по семиотике и истории культуры: В 2 т. / В.В. Иванов. М.: Языки русской культуры, 2000. Т.2. 879 с.

76. Ильин И.А. Одинокий художник / И.А. Ильин. М.: Искусство, 1993. 347 с.

77. Ионеско Э. Как всегда об авангарде / Э. Ионеско // Как всегда - об авангарде: Антология французского театрального авангарда: сост., пер. с франц., коммент. С. Исаева. М., 1992. С. 129-134.

78. Искржицкая И.Ю. Идеи культуры в творчестве О. Мандельштама / И.Ю. Искржицкая // Историческое развитие форм художественного целого в классической русской и зарубежной литературе. Кемерово, 1991. С.68-79.

79. Карфидова И. В поисках утраченной целостности (проблема героя и читателя в «Египетской марке» О. Мандельштама) / Н. Карфидова //На пути к произведении. Самара, 2005. С. 130-141.

80. Кирнозе З.И. Французский роман XX века / З.И. Кирнозе. Горький, 1977. 351 с.

81. Колейное В.В. Происхождение романа / В.В. Кожинов. М.: Советский писатель, 1963. 440 с.

82. Компанъён А. Демон теории / А. Компаньён: пер. с фр., вступ. ст. С. Зенкина. М., 2001. 334 с.

83. Корман Б. О. Проблема автора в художественном творчестве Ф.М. Достоевского и типология русского реалистического романа / Б.О. Корман // Типологический анализ литературного произведения. Кемерово 1982. С. 19-30.

84. Корпала-Киршек Э. Русская советская литература как интегральная часть общеевропейского культурного процесса / Э. Корпала

85. Киршек // Идейно-художественное многообразие советской литературы 6080 годов. М., 1991. С.28-31.

86. Косиков Г.К. К теории романа (роман средневековый и роман Нового времени) / Г.К. Косиков // Проблема жанра в литературе средневековья. Вып. 1. М., 1994.

87. Крусанов А.В. Русский авангард 1907-1932. В 3-х т.т. / А.В. Крусанов. М., 2003. Т.2. 805 с.

88. Крючков В.П. «Щелкунчик» О.Э. Мандельштама как динамическая интертекстема / В.П. Крючков // Русская литература. 2002. № 4.

89. Кузьмина С.Ф. Достоевский в восприятии Мандельштама / С.Ф. Кузьмина // Жизнь и творчество Мандельштама. Воронеж, 1990. С. 382393.

90. Курилов А.С. Литературоведение в России XVIII века / А.С. Курилов. М.: Наука, 1981. 264 с.

91. Курова КС. Сочинитель Фирсов и его герой в романе Леонова «Вор» / К.С. Курова // Русская литература. 1970. № 4. С. 165-171.

92. Лагутина И.Н. Символическая реальность Гете: поэтика художественной прозы: Дис. . докт. филол. наук / И.Н. Лагутина. М., 1997.

93. Леблан Р. В поисках утраченного жанра / Р. Леблан // Вопросы литературы. 1998. № 4.

94. Левин Ю.И. Избранные труды. Поэтика. Семиотика / Ю.И. Левин. М., 1998. 824 с.

95. Левин Ю.И. О некоторых особенностях поэтики позднего Мандельштама / Ю.М. Левин // Жизнь и творчество О.Э. Мандельштама. Воронеж, 1990. С. 406-416.

96. Лейдерман Н.Л. Движение времени и законы жанра / Н.Л. Лейдерман. Свердловск, 1982. 256 с.

97. Лейдерман Н.Л. Русская литературная классика 20 в. Монографические очерки / Н.Л. Лейдерман. Екатеринбург, 1996. 308 с.

98. Лейтес Н.С. Конечное и бесконечное. Размышления о литературе XX века мировидение и поэтика / Н.С. Лейтес. Пермь, 1992. 121 с.

99. Лейтес Н.С. Роман как художественная система / Н.С. Лейтес. Пермь, 1985. 79 с.

100. Леонтьева А.Ю. Особенности романной структуры «Египетской марки» О.Э. Мандельштама: Культурологические аспекты: автореф. дис. . канд. филол. наук /А.Ю. Леонтьева. М. 1992. 16 с.

101. Лессинг ЭТ. Лаокоон, или о границах живописи и поэзии / Э.Г. Лессинг. М.: Художественная литература, 1957. 519 с.

102. Летучева Л. С., Тамарченко Н.Д. К проблеме границ между героем и автором в современном зарубежном романе («Назову себя Гантенбайн» М. Фриша) / Л.С. Летучева, Н.Д. Тамарченко // Художественный текст и литературный жанр. Махачкала, 1980. С.73-82.

103. Ли Х-С. «Роман о романе» в русской прозе 1920-х гг. и его жанровые разновидности: дис. . канд. филол. наук / Х-С. Ли. М., 1997. 170 с.

104. Липовецкий М.Н. Разгром музея. Поэтика романа А.Битова «Пушкинский дом» / М.Н. Липовецкий // Новое литературное обозрение. 1995. № 11. С. 230-244.

105. Липовецкий М.Н. Эпилог русского модернизма (Художественная философия творчества в «Даре» Набокова) / М.Н. Липовецкий//Вопросы литературы. 1994. Вып. 3. С. 72-95.

106. Литературные манифесты западноевропейских романтиков / Под ред. А.С. Дмитриева. М.: Изд-во МГУ, 1980. 639 с.

107. Литературоведческий энциклопедический словарь. М., 1987.

108. Лихачёв Д. С. Внутренний мир художественного произведения / Д.С. Лихачев //Вопросы литературы. 1968. № 8. С. 74-87.

109. Лихачёв Д.С. Историческая поэтика русской литературы / Д.С. Лихачев. СПб.: Алетейя, 1997. 508 с.

110. Лотман Ю.М. Об искусстве / Ю.М. Лотман. СПб.: Искусство -СПб, 1998. 702 с.

111. Лотман Ю.М. О семиотическом механизме культуры // Ю.М. Лотман. Избранные статьи. В 3 т. Т.З. Таллин: Александра, 1993. 496 с.

112. Лотман Ю.М. Роман А.С. Пушкина «Евгений Онегин» /Ю.М. Лотман // Лотман М.Ю. Пушкин. СПб:. Искусство СПб, 1995. С. 391763.

113. Лотман Ю.М. Текст в тексте / Ю.М. Лотман // Учёные записки тартуского государственного университета. Труды по знаковым системам, вып. 14. Тарту, 1981. С. 65-75.

114. Мамардашвили М.К. Лекции о Прусте / М.К. Мамардашвили. М.: AdMarginem, 1995. 547 с.

115. Манн Т. Искусство романа / Т. Манн // Собр. соч.: в 10. М.: Художественная литература, 1961. Т. 10. С. 277-278.

116. Маркович В.М. Тема искусства в русской прозе эпохи романтизма / В.М. Маркович // Искусство и художник в русской прозе первой половины 19 века. Л., 1989.

117. Маслоу AT. Дальние пределы человеческой психики / А.Г. Маслоу. СПб.: Евразия, 1997. 432 с.

118. Медарич М. Владимир Набоков и роман XX столетия / М. Медарич // Владимир Набоков: Pro et Contra. СПб., 1997.С. 456-462.

119. Медведев П.Н. Формализм и формалисты. JL: Изд.писателей в Ленинграде, 1934.208 с.

120. Мирошниченко О. С. Поэтика современной метапрозы: автореф. дис. . канд. филол. наук / О.С. Мирошниченко. Ростов -н/Д, 2001. 25 с.

121. Мирошниченко О.С. Поэтика современной метапрозы: дис. . канд. филол. наук / О.С. Мирошниченко. Ростов -н/Д, 2001. 205 с. В работе оформляется следующим образом: Мирошниченко 2001 а.

122. Монтенъ М. Опыты. Избранные главы / М. Монтень: пер. с фр., сост., вступ., ст. Г. Косикова. М.: Правда, 1991. 656 с.

123. Мориак К. Пруст / К. Мориак. М.: Независимая газета, 1999.288 с.

124. Мориак Ф. Роман // Ф. Мориак. Дорога никуда. М., 1989. С. 517-537.

125. Моруа А. В поисках Марселя Пруста / А. Моруа. Спб.: Лимбус Пресс, 2000. 382 с.

126. Московская Д. С. «Частные мыслители» 30-х годов: поставангард в русской прозе / Д.С. Московская // Вопросы философии. 1993. №8. С. 97-104.

127. Мотылёва Т.Н. Роман свободная форма / Т.Л. Мотылева. М., 1982. 399 с.

128. Мочулъский К.В. Кризис воображения: статьи, эссе, портреты / К.В. Мочульский. Томск: Водолей, 1999. 416 с.

129. Набоков В.В. Лекции о Дон Кихоте / В.В. Набоков. М.: Независимая газета, 2002. 327 с.

130. Набоков В.В. Лекции по зарубежной литературе / В.В. Набоков. М.: Независимая газета, 1998. 512 с.

131. Неупокоева ИТ. История всемирной литературы: Проблемы системного и сравнительного анализа / И.Г. Неупокоева. М.: Наука, 1976. 359 с.

132. Huifiue Ф. Рождение трагедии из духа музыки / Ф. Ницше // Ницше Ф. Соч.: в 2 т. М., 1990. Т. 1.

133. Ортега-и-Гассет X. Эстетика. Философия культуры / X. Ортега-и-Гассет. М.: Искусство, 1991. 588 с.

134. Очерки по истории русского литературоведения. Проспект. М, 1953.

135. Павлова Н.С. Типология немецкого романа 1900-1945 / Н.С. Павлова. М.: Наука, 1982. 276 с.

136. Парамонов Б.М. Моцарт в роли Сальери / Б.М. Парамонов // Звезда. 1991. №8. С. 214-218.

137. Парамонов Б.М. Ной и хамы / Б.М. Парамонов // Звезда. 1995. №10. С. 199-205.

138. Пас О. Немые стихотворения и говорящие предметы / О. Пас // Иностранная литература. 1996. № 8. С. 249-254.

139. Пас О. Четыре эссе о поэзии и обществе / О. Пас // Вопросы литературы. 1992. № 1. С. 234-256.

140. Петров В.М. Рефлексия в истории художественной культуры. Ее роль и перспективы развития / В.М. Петров // Исследование проблем психологии творчества. Иваново, 1983. С. 313-325.

141. Петрова Н.А. Литература в неантропоцентрическую эпоху. Опыт О. Мандельштама / Н.А. Петрова. Пермь 2001. 311 с.

142. Петрочук О. Футуризм / О. Петрочук // Модернизм. Анализ и критика основных направлений. М., 1987. С. 112-130.

143. Пикон Г. Сюрреализм 1919-1939 / Г. Пикон. М., 1995.

144. Пирамишвили ОД. Теоретические проблемы изобразительного искусства. Категория завершенности в искусстве и теория «Non fmito» / О.Д.Пирамишвили. Тбилиси, 1973. 201 с.

145. Писарева О. Поэтика лирического романа («Доктор Живаго» Б.Пастернака) / О. Писарева // Поэтика русской советской прозы. Уфа. Башкирский ун-т. 1991. С.34-45.

146. Поварцов С. Сюжет о Шкловском / С. Поварцов // Вопросы литературы. 2001. №5. С. 44-70.

147. Пономарев Я. А. Фазы творческого процесса (вместо введения) / Я.А. Пономарев // Исследование проблем психологии творчества. М., 1983. С. 3-26.

148. Разумова А. Путь формалистов к художественной прозе / А. Разумова//Вопросы литературы. 2001. № 3. С. 131-150.

149. Розанов В.В. Уединённое / В.В. Розанов. М.: Политиздат, 1990.543 с.

150. Ронен О. Осип Мандельштам / О. Ронен // Литературное обозрение. 1991. № 1. С. 3-18.

151. Рымаръ Н.Т Современный западный роман: Проблемы эпической и лирической формы / Н.Т. Рымарь. Воронеж, 1978. 128 с.

152. Рымаръ Н,Т. Введение в теорию романа / Н.Т. Рымарь. Воронеж, 1989. 268 с.

153. Сартр Ж-П. Владимир Набоков «Отчаяние» / Ж-П. Сартр // В.В. Набоков: Pro et contra. СПб., 1997. С.268-271.

154. Сегст ДМ. Литература как охранная грамота / Д.М. Сегал // Slavica Hierosolymitana: Juerosalem, 1981. Vol. V-VI. С. 151-244.

155. Седых O.M. Философия времени в творчестве О.Э. Мандельштама/ О.М. Седых //Вопросы философии. 2001. № 5. С. 103-127.

156. Сервантес и всемирная литература. М.: Наука, 1969. 299 с.

157. Скороспелова Е.Б. Русская проза XX века: от А. Белого («Петербург») до Б. Пастернака («Доктор Живаго») / Е.Б. Скороспелова. М., 2003. 360 с.

158. Смирнов И.П. Роман тайн «Доктор Живаго» / И.П. Смирнов. М.: НЛО, 1996. 208 с.

159. Строев А.Ф. Новый роман / А.Ф. Строев // Французская литература 1945-1990-е гг. М, 1995. С. 394-407.

160. Струве Н. Судьба Мандельштама / Н. Струве // О.Э. Мандельштам. Собр. соч. в 4-х тт. М, 1991. Т.3-4. C.XXII XXXIV.

161. Струков В.В. Художественное своеобразие романов П. Акройда (к проблеме британского постмодернизма) / В.В. Струков. Воронеж, 2000.

162. Сурова О.Ю. Человек в модернистской культуре / О.Ю. Сурова // Зарубежная литература второго тысячелетия. 1000-2000. М., 2001. С.221-291.

163. Таганов А.Н. Формирование художественной системы М. Пруста и французская литература на рубеже XIX-XX веков / А.Н. Таганов. Иваново, 1993.

164. Тамарченко Н.Д. Типология реалистического романа: На материале классических образцов жанра в русской литературе XIX в. / Н.Д. Тамарченко. Красноярск: Изд-во Краснояр. ун-та, 1988. 195 с.

165. Тименчик Р.Д. Текст в тексте у акмеистов / Р.Д. Тименчик // Текст в тексте. Труды по знаковым системам. Тарту, 1981. С. 65-75.

166. Толмачев М.В. М. Пруст. К вопросу о кризисе французского модернистского романа 1920-х гг.: Автореф. дис. . канд. филол. наук / М.В. Толмачев. М., 1965.

167. Л.Д. Троцкий. М.: Политиздат, 1991. 400 с.

168. Турбин В.Н. Поэтика романа А.С. Пушкина «Евгений Онегин» / В.Н. Турбин. М.: Изд-во МГУ, 1996.

169. Тынянов Ю.Н. Поэтика. История литературы. Кино / Ю.Н. Тынянов. М.: Наука, 1977. 574 с.

170. Тынянов Ю.Н. Литературная эволюция / Ю.Н. Тынянов. М.,2002.

171. Тюпа В.И. Художественность литературного произведения /

172. B.И. Тюпа. Красноярск, 1987. 220 с.

173. Фрэнк Д. Пространственная форма в современной литературе / Д. Фрэнк // Зарубежная эстетика и теория литературы. М.: Изд-во МГУ, 1987.

174. Фрейдин Г. Сидя на санях: Осип Мандельштам и харизматическая традиция русского модернизма / Г. Фрейдин // Вопросы литературы. 1991. № 11. С. 9-31.

175. Фуко М. История безумия в классическую эпоху / М. Фуко. М., СПб., 1997. 576 с.

176. Хализев В.Е. Жанровые предпочтения формалистов и М.М. Бахтина / В.Е. Хализев // Филологические науки. 2006. № 2. С. 3-12.

177. Хализев В.Е. Спор о русской литературной классике в начале XX века / В.Е. Хализев // Русская словесность. 1995. № 2.

178. Хализев В.Е. Теория литературы / В.Е. Хализев. М., 1999.

179. Ханзен-Лёве О.А. Русский формализм / О.А. Ханзен-Лёве. М., 2001. 669 с.

180. Хоружий С. С. Человек и искусство в мире Джеймса Джойса /

181. C.С. Хоружий // Вопросы философии 1993. № 8. С. 46-57.

182. Чернег\ Л.В. Литературные жанры / Л.В. Чернец. М.: Изд-во МГУ, 1982. 192 с.

183. Чудаков А.П. Слово-вещь-мир. От Пушкина до Толстого / А.П. Чудаков. М., 1992.

184. Чудаков А.П. Два первых десятилетия / А.П. Чудаков // Шкловский В.Б. Гамбургский счет. М., 1990. С.3-32.

185. Шайтанов И. Проблемы жанровой поэтики / И. Шайтанов // Литературоведение на пороге XXI века. М., 1998. С. 47-72.

186. Шенъе-Жандрон Ж. Сюрреализм / Ж. Шенье-Жандрон: пер. с фр. С. Дубина. М.: НЛО, 2002. 416 с.

187. Шиндина О.В. О карнавальной природе романа Вагинова «Козлиная песнь» / О.В. Шиндина // Анна Ахматова и русская культура начала XX века. М., 1989. С. 94-97.

188. Шиндина О.В. Театрализация повествования в романе Вагинова «Козлиная песнь» / О.В. Шиндина // Театр 1991. № 11. С. 161-171.

189. Эйхенбаум Б.М. О литературе. Работы разных лет / Б.М. Эйхенбаум. М.: Советский писатель, 1987. 408 с.

190. Эко У. Шесть прогулок в литературных лесах / У. Эко: пер. с англ. А.Глебовой. СПб, SYMPOSIUM, 2002. 285 с.

191. Энгелъгардт Б.М. Избранные труды / Б.М. Энгельгардт. СПб. 1995. 328 с.

192. Этитейн М.Н. Парадоксы новизны: О литературном развитии /М.Н. Эпштейн. М.: Советский писатель, 1988. 416 с.

193. Эсалнек А.Я. Типология романа / А.Я. Эсалнек. М.: Изд-во МГУ, 1991. 157 с.

194. Ямполъский М. История культуры как история духа и естественная история / М. Ямпольский // НЛО. 2003. № 59.

195. Cahiers Marsel Proust. Т. 7 Etudes proustiennes II. Paris: Gallimard, 1975. P. 11-117.

196. Chenieux-Gendron J. Le Surrealisme et le roman, 1922-1950 / J. Chenieux-Gendron. Lausanne, L'Age d'homme, 1983. 396 p.

197. Fawler A. Kings of Literature: An Introduction to the Theory of Genre and Modes / A. Fawler. Oxford, 1982. 123 p.

198. Federman R. Self-Reflexive Fiction / R. Federman. Columbia,1988.

199. Henry A. Proust Romancier: le tombeau egyptien / A. Henry. Paris: Flammarion, 1983.

200. Holheim W.W. Les Faux-Monnayeurs, roman d'artiste / W.W. Holheim I I Lettres Modernes. Andre Gide: Sur Les Faux-Monnayeurs, par c.m. Paris: Minard, 1987. P. 87-93.

201. Hutcheon L. Narcissistic Narrative: The Metafictional paradox / L. Hutcheon. L., N.Y., 1984.

202. Hutcheon L. A Poetics of Postmodernism : Histori, Theory, Fiction / L. Hutcheon. L., 1988.

203. Imhof R. Contemporary Metafiction: A poeto-logical study of metafiction in English since 1939 / R. Imhof. Heidelberg, 1986.

204. Kellman S. The Self-Begetting Novel / S. Kellman. N.Y., 1980.

205. Keypour N.D. Andre Gide: Ecriture et reversibilite dans Les Faux-Monnayeurs / N.D. Keypour. Montreal 1980. 257 p.204. binder L. Le roman du roman / L. Linder // Andre Gide 5: sur Les F-M par c.m. 1975 (4) № 439-444.

206. Marti E. Les Faux-Monnayeurs roman, mise en abime, repetition / E. Marti // Lettres Modernes. Andre Gide: Sur Les Faux-Monnayeurs, par c.m. Paris: Minard, 1987. P. 95-117.

207. Megay J.N. Bergson et Proust: Essai de mise au point de la question de l'inflience de Bergson sur Proust / J.N. Megay. Paris: I. Vrin, 1976. 502 p.

208. Moulenes A-M., Paty J. Les Faux-Monnayeurs ou l'oeuvre sans objet / A-M. Moulenes, J. Paty // Andre Gide: sur Les F-M par c.m. 1975 (4) № 439-444.

209. Moutote D. Reflexions sur Les Faux-Monnayeurs. Paris, 1990. 2141. P

210. Piroue G. Proust et la musique du devenir / G. Piroue. Editions Denoel, 1960. 280 p.

211. Sartre J-P. Preface de roman / J-P. Sartre // Sarraute N. Portrait d'un inconnu. Paris: Gallimard, 1956. P. 7-15.

212. Tadie J-Y. Proust et le roman. Essai sur les formes et techniques du roman dans A la recherche du Temps Perdu / J-Y. Tadie. Paris: Gallimard, 1971. 461 p.

213. Thibaudet A. Reflexions sur le roman / A. Thibaudet. Paris : Gallimard, 1938. 261 p.

214. Waugh P. Metafiction : The Theory and Practice of self-conscious fiction. L.,N.Y, 1984.

215. Аксаков КС. Вальтер Эйзенберг / К.С. Аксаков // Искусство и художник в русской прозе первой половины 19 века. JI, 1989.

216. Арагон Л. Гибель всерьёз / JI. Арагон: пер. с фр. Н. Мавлевич, М, Кожевникова. М, 1998. 399 с.

217. Битов А.Г. Пятое измерение: На границе времени и пространства / А.Г. Битов. М, 2002.

218. Бретон А. Безумная любовь / А. Бретон: пер. с фр. Т. Балашовой. М, 2006.

219. Бретон А. Второй манифест сюрреализма / А. Бретон: пер. с фр. С. Исаева// Антология французского сюрреализма. М, 1994. С.290-343.

220. Бретон А. Звезда кануна / А. Бретон // Бретон А. Безумная любовь. М, 2006. С. 93-166.

221. Бретон А. Манифест сюрреализма / А. Бретон: пер. с фр. J1. Андреева и Г. Косикова // Называть вещи своими именами. Программные выступления мастеров западно-европейской литературы XX века. М. 1986. С. 40-72.

222. Бретон А. Надя / А. Бретон: пер. с фр. Е. Гальцовой // Антология французского сюрреализма. М.: ГИТИС, 1994. С. 190-244.

223. Бретон А. Однажды там будем / А. Бретон. Пер. с фр. Е. Гальцовой // Антология французского сюрреализма. М.: ГИТИС, 1994. С.351-355.

224. Бретон А. Явление медиумов / пер. с фр. С. Исаева // Антология французского сюрреализма. М.: ГИТИС, 1994. С. 61-67.

225. Бретон А., Супо Ф. Магнитные поля / А. Бретон, Ф. Супо. Пер. с фр. Е. Гальцовой // Антология французского сюрреализма. М.: ГИТИС, 1994. С. 12-59.

226. Булгаков М.М. Мастер и Маргарита / М.М. Булгаков. Пермь, 1988. 399 с.

227. Бютор М. Изменение / М. Бютор // М. Бютор Изменение, А. Роб-Грийе В лабиринте, К. Симон Дороги Фландрии, Н. Саррот Вы слышите их? / пер. с фр. М., 1983. С. 26-236.

228. Вагинов К.К. Козлиная песнь / К.К. Вагинов. М.: Современник, 1991.С. 12-161.

229. Вагинов К.К. Монастырь Господа нашего Аполлона // Вагинов К. К. Козлиная песнь: Романы. М.: Современник, 1991. С. 481-490.

230. Вагинов К.К. Труды и дни Свистонова // Вагинов К.К. Козлиная песнь: Романы. М.: Современник, 1991. С. 162-261.

231. Вергилий Буколики. Георгики. Энеида / Вергилий. Пер. с латинского С. Шервинского, С. Ошерова, примечания Н. Старостиной. М.: Художественная литература, 1971. С.29-61.

232. Газданов Г. Вечер у Клэр. Романы и рассказы / Г. Газданов. М.: Современник, 1990. 591 с.

233. Гоголь Н.В. Авторская исповедь / Н.В. Гоголь // Собр. соч.: в 8 т. М.: Правда, 1984. Т. 7. С. 430-467.

234. Гоголь Н.В. Выбранные места из переписки с друзьями / Н.В. Гоголь // Собр. соч.: в 8 т. М.: Правда, 1984. Т. 7. С. 181-391.

235. Гюисманс Ш-Ж. Гиенна огненная / Ш-Ж. Гюисманс: пер. с фр. Э. Бабаевой. М.: Крон-Пресс, 1993. 240 с.

236. Гюисманс Ш-Ж. Наоборот / Ш-Ж. Гюисманс: пер. с фр. И. Карабутенко // Гюисманс Ш-Ж Наоборот, Монтерлан А. Девушки. М, 1990. С.15-155.

237. Данте Алигьери. Новая жизнь / Алигьери Данте. Коммент. С.Аверинцева, А. Михайлова. М, 1985.

238. Дидро Д. Жак-фаталист и его хозяин / Д. Дидро Монахиня. Племянник Рамо. Жак-фаталист и его хозяин: пер. с фр. Г.Ярхо. М.: Всемир. лит, 1973. С. 181-472.

239. Жид А. Дневник «Фальшивомонетчиков» / А. Жид // Собр. соч.: в 4 т. Л, 1936. Т. 3. С. 349-390.

240. Жид А. Если зерно не умрет / А. Жид: пер. с фр. Е. Гречановой; Коммент. С. Зенкина //Собр. соч.: в 7 т. М.: ТЕРРА Книжный клуб, 2002. Т.7. С. 5-295.

241. Жид А. Плохо скованный Прометей / А. Жид: пер. с фр. М. Ваксмахера; Коммент. С. Зенкина // Собр. соч.: в 7 т. М.: ТЕРРА -Книжный клуб, 2002. Т.7. С. 283-335.

242. Жид А. Подземелья Ватикана / А. Жид: пер. с фр. М. Лозинского. СПб, Азбука, 2000. 318 с.

243. Жид А. Топи / А. Жид: пер. с фр. И. Сабовой, сост., вступ., ст. В. Никитина; Коммент. С. Зенкина, И. Сабовой // Собр. соч.: в 7 т. М.: ТЕРРА Книжный клуб, 2002. Т. 7. С. 107-175.

244. Жид А. Фальшивомонетчики. Тесные врата / А. Жид: пер. с фр. В. Никитина. М.: Прогресс, 1991. С 271-586.

245. Житие протопопа Аввакума, им самим написанное / Аввакум // Древняя русская литература: Хрестоматия. М., 1988. С.396-404.

246. Золя Э. Творчество / Э. Золя // Собр. соч.: В 18 т. М., 1957. Т.11.

247. Каверин В.А. Художник неизвестен / В.А. Каверин // Собр. соч. В 8 т. М.: Художественная литература, 1980. Т.2. С.7-106.

248. Кузмин М.А. Форель разбивает лед / М.А. Кузмин // Избранные произведения. Л.: Художественная литература, 1990. С.283-294.

249. Леонов Л.М. Вор / Л.Н. Леонов. М.: Советский писатель, 1979.633 с.

250. Лесков Н.С. Детские годы / Н.С. Лесков // Собр. соч.: В 11 т. М., 1957. Т.5. С.279-450.

251. Мандельштам О. Э. Египетская марка / О.Н. Мандельштам. Собр. соч.: в 4 тт., М.: Терра-Терра, 1991. Т.2. С. 3-42.

252. Мандельштам О.Э. Конец романа / O.Q. Мандельштам. Собр., соч. в 4-х тт., М.: Тера-Терра, 1991. Т.2. С. 266-269. В работе оформляется следующим образом: Мандельштам 1991а.

253. Мандельштам О.Э. О природе слова / 0.31. Мандельштам. Собр., соч. в 4-х тт., М.: Терра-Терра, 1991. Т. 2. С. 241-259. Мандельштам 19916.

254. Мандельштам О.Э. Слово и культура / О.Э. Мандельштам. Собр., соч. в 4-х тт., М.: Терра-Терра, 1991. Т.2. С. 222-227.Мандельштам 1991в.

255. Мандельштам О.Э. Утро акмеизма / 0.3. Мандельштам. Собр., соч. в 4-х тт, М.: Терра-Терра, 1991. Т.2. С. 320-325.Мандельштам 1991г.

256. Мандельштам О.Э. Четвертая проза / O.D. Мандельштам. Собр., соч. в 4-х тт, М.: Терра-Терра, 1991. Т.2. С. 177-192. Мандельштам 1991д.

257. Мандельштам О.Э. Шум времени / О.Э . Мандельштам. Собр., соч. в 4-х тт, М.: Терра-Терра, 1991. Т.2. С. 45-108.Манделыитам 1991е.

258. Набоков В.В. Дар / В. Набоков Дар. Романы. Свердловск, 1990. С. 263-588.

259. Нерваль Ж. де. Дочери огня: Новеллы; Стихотворения / Ж. де Нерваль: пер. с фр. Н. Жирмунской. Л.: Художественная литература, 1985. 448 с.

260. Нерваль Ж. де. Путешествие на Восток / Ж. де Нерваль: сокр. пер. с фр. М. Таймановой. М, 1986.

261. Нурисье Ф. Украденный роман / Ф. Нурисье: пер. с фр. Л.Н. Токарева. М.: Текст, 2002. 143 с.

262. Паскаль Б. Мысли / Б. Паскаль: пер. с фр. М.: ЭКСМО-Пресс, 2000. 368 с.

263. Пастернак Б.Л. Доктор Живаго / Б.Л. Пастернак. Пермь, 1990.584 с.

264. Пиранделло Л. Шесть персонажей в поисках автора / Л. Пиранделло // Избранные произведения: пер. с ит. М, 1994. С.431-489.

265. Поэзия франг^узского сюрреализма: Антология: пер. с фр, сост., предисл, коммент. М. Яснова. СПб.: Амфора. 2004.

266. Пришвин М. Журавлиная родина /М.М. Пришвин // Собр. соч.: В 8 т. М, 1983. Т.З.

267. Пруст М. Против Сент-Бёва: статьи и эссе / М. Пруст: пер. с фр. Т.В.Чугуновой. М, 1999. 222 с.

268. Пруст М. Содом и Гоморра / М. Пруст: пер. с фр. Н.М. Любимова. М.: Республика, 1993. 496 с.

269. Пруст М, У Германтов / М. Пруст: пер. с фр. Н.М. Любимова. М.: Художественная литература, 1980. 647 с.

270. Пруст М. Беглянка/М. Пруст: пер. с фр. Н.М. Любимова. М.: КРУС, 1993. 336 с.

271. Пруст М. Обретённое время / М. Пруст: пер. с фр. А. Смирновой. СПб.: ИНАПРЕСС, 2000. 384 с.

272. Пруст М. Пленница / М. Пруст: пер. с фр. Н.М. Любимова. М.: Художественная литература, 1992. 432 с.

273. Пруст М. По направлению к Свану / М. Пруст: пер. с фр. Н. Любимова. М.: Художественная литература, 1973. 464 с.

274. Пруст М. Под сенью девушек в цвету / М. Пруст: пер. с фр. Н.М. Любимова. М.: Художественная литература, 1976. 554 с.

275. Руссо Ж-Ж. Исповедь / Ж-Ж. Руссо Исповедь. Прогулки одинокого мечтателя / Ж-Ж. Руссо: пер. с фр. Д. Горбова. Избранные сочинения. М.: Художественная литература, 1961. Т.З. С. 9-568.

276. Руссо Ж-Ж. Юлия, или Новая Элоиза / Ж-Ж. Руссо: пер. с фр. Н. Немчимовой, А. Худадовой. М.: Худож. лит., 1968. 774 с.

277. Салтыков-Щедрин М.Е. Господа ташкентцы / М.Е. Салтыков-Щедрин. Собр., соч. в 10. М., 1988. Т. 3.

278. Саррот П. Тропизмы. Эра подозрения / Н. Саррот: пер. с фр. Вступ. ст. А. Таганова. М., 2000. 448 с.

279. Саррот П. Золотые плоды / Н. Саррот: пер. с фр. Р. Райт-Ковалёвой. М.: Прогресс, 1969. 127 с.

280. Сартр Ж-П. Слова / Ж-П. Сартр // Избранные произведения: пер. с фр. М., 1992. С. 365-479.

281. Сартр Ж-П. Тошнота / Ж-П. Сартр // Избранные произвеления:пер. с фр. М, 1992. С. 17-176.

282. Стерн Л. Жизнь и мнения Тристрама Шенди, джентельмена / JI. Стерн: пер. с англ. А.А. Франковского. М.: ACT: ЛЮКС, 2005. 589 с.

283. Стерн Л. Письма Йорика к Элизе / Л. Стерн // Сентиментальное путешествие по Франции и Италии: пер. с англ. А.А. Франковского. СПб.: Лимбус Пресс, 1999. С. 283-306.

284. Фильдинг Г. История Тома Джонса, Найдёныша / Г. Фильдинг: пер. с англ. М.: Художественная литература, 1973. 879 с.

285. Хаксли О. Контрапункт. О дивный новый мир. Рассказы / О. Хаксли: пер. с англ. Г. Анджапаридзе. М.: Радуга, 2000. 624 с.

286. Шкловский В.Б. Zoo, или Письма не о любви / В.Б. Шкловский. Собр., соч.: в 3 т. М.: Художественная литература, 1973. Т. 1. С. 163-230.

287. Шкловский В.Б. Сентиментальное путешествие / В.Б. Шкловский. М, 1990.

288. Шкловский В.Б. Гамбургский счёт: Статьи воспоминания -Эссе (1914-1933) / В.Б. Шкловский. М.: Советский писатель, 1990. 544 с.

289. Шкловский В.Б. О теории прозы / В.Б. Шкловский. М.: Советский писатель, 1983. 384 с.

290. Шкловский В.Б. Техника писательского ремесла / В.Б. Шкловский. М, 1927.

291. Шлегелъ Ф. Люцинда / Ф. Шлегель // Избр. проза немецких романтиков: в 2 т. М, 1979. Т.1.

292. Элиот Т.С. Бесплодная земля. Избранные стихотворения и поэмы / Т.С. Элиот: пер. с англ. А. Сергеева. М, 1971.

293. Эренбург ИТ. Необычайные похождения Хулио Хуренито и его учеников. / И.Г. Эренбург // Собр. соч. в 9. М, 1962. Т. 1.

294. Aragon L. Anicet ou le panorama / L. Aragon. Paris : Gallimard, 1936. 197 p.

295. Breton A. L1 amour fou / A. Breton. Paris: Gallimard, 1980. 138 p.

296. Breton A. Nadja / A. Breton. Editions Gallimard, 1964.181 p.

297. Gide A. Journal des Faux- Monnayeurs / A. Gide. Paris: Gallimard 1927. 148 p.

298. Gide A. Les Faux-Monnayeurs / A. Gide. Paris: Gallimard, 1995.380 p.

299. Nerval G.de. Aurelia. Pandora / G. de Nerval. Paris : Flammation, 1998.97 р.

300. Proust M., Gide A. Lettres / M. Proust, A. Gide. Bruxelles, 1988.129 p.

301. Proust M. A la recherche du Temps Perdu / M. Proust. Paris: Gallimard, 2000. 2408 p.

www.dissercat.com

ПРОБЛЕМА ГЕРОЯ И ЖАНРОВАЯ ТИПОЛОГИЯ НЕОМИФОЛОГИЧЕСКОГО РОМАНА

.

Миронов А.В.

Кандидат филологических наук, доцент Сочинский филиал Российского университета дружбы народов

В связи с общей жанрово-типологической проблемой изучения неомифологического романа, который, на наш взгляд, имеет две основополагающие формы в ХХ веке — роман-миф и роман-притчу — представляет интерес вопрос о его персонажной сфере, в частности о структуре и функциях главного героя.

Суть нашей гипотезы о типологии неомифологического романа заключается, во-первых, в особенностях общего процесса трансформации мифа в литературе (имплицитное мифотворчество (роман-миф) и эксплицитная актуализация мифа (роман-притча)), во-вторых, в специфике восприятия и изучения мифа в современной научной среде (миф как архаичная форма мышления (метафоризация) либо как архаичная форма повествования (аллегоризация)) [1]. И в том и в другом случаях налицо две стадии одного процесса: переход явления из активной стадии в пассивную, соотношение «фактора» и «факта». «Факт, — пишет О.М. Фрейденберг, — зависит от фактора всецело. Фактор от факта—нисколько… Креативностью называется способность одного и того же явления быть одновременно фактором и фактом. Когда фактор А выделяет факт В, то: 1) В зависит от А всегда; 2) А и В в основе тожественны; 3) А, взятый отдельно от В, не имеет к нему никакого отношения; 4) в этом свободном состоянии фактор А есть только факт выделившего его фактора А! Отсюда — способность одного и того же явления рассматриваться как активное или пассивное, связанное или свободное». [4, 216].

Активная стадия аутентичного состояния мифа (бытие-в-мифе, бытие- миф) превращается в пассивную стадию существования мифа (рассказ-о- мифе, рассказ-миф). Стало быть, первичная метафоризация подвергается более позднему процессу аллегоризации, опритчевания, то есть миф переходит из состояния активности в пассивную стадию. И именно на этой основе формируются сюжетные формы и типы героев неомифологического романа, восходящие к солярно-вегетативному комплексу мотивов [2]. В общем и целом, циклическая сюжетная схема, которая, как известно, генетически связана с мифом и составляет инвариантную основу сюжета неомифологического романа, представляется формулой «потеря — поиск — обретение», в центре которой лежит мотив «гибели — воскресения» героя. «То, что в солярных композициях — удаление и возвращение, то в вегетативных — смерть и воскресенье; там подвиги, тут страсти, там борьба, тут гибель» [5, 228]. Так, солярный комплекс (потеря — поиск — обретение) составляет сюжетную основу и тип героя романа-мифа, а вегетативный комплекс (разлука — поиск — соединение) — романа-притчи.

Итак, в романе-мифе главный герой активен, вступает в борьбу с антагонистом и «чужим миром» по своей воле, которая в свою очередь диктуется ему его же природой, то есть принадлежностью к солярному культу. Пытаясь укорениться в «чужом мире», он изменяется сам, но не меняет самого мира. Здесь прослеживается идея испытания героя. Пройдя испытание, герой обретает навыки и энергию для новой борьбы, которая ждет его в будущем. Однако такая «метаморфоза» не меняет его внутреннего стержня (способность к активной борьбе), а наделяет его дополнительными функциями, главной из которых является способность выстоять в новой борьбе и перейти в новое качество. С той или иной долей условности и с некоторыми оговорками к данному типу персонажей относятся следующие герои романов-мифов: Ганс Касторп («Волшебная гора» Т. Манна), землемер К. («Замок» Ф. Кафки), Хосе-Аркадио и Хосе- Аурелиано Буэндиа («Сто лет одиночества» Г.-Г. Маркеса) и др.

В романе-притче преобладает вегетативная природа основного персонажа, который представляется пассивным, страдающим. Подобный персонаж не пытается изменить «чужой мир». Наоборот, он испытывает сильнейшее воздействие со стороны антагониста и «чужого мира». Важно подчеркнуть также, что в романе-притче «свой мир» становится чужим. Иными словами, вегетативный герой подвергается испытаниям в измененном (перевернутом) «своем мире». Он вынужден действовать под давлением внешних обстоятельств. И одним из главных отличий его от героя романа-мифа будет способность оставаться неизменным, то есть таким, каким он был с самого начала повествования. На наш взгляд, к данному типу персонажей относятся герои следующих романов-притч: Иосиф («Иосиф и его братья» Т. Манна), Йозеф К. («Процесс» Ф. Кафки), Мастер и Иешуа Га-Ноцри («Мастер и Маргарита» М.А. Булгакова), Бернар Риэ («Чума» А. Камю) и др.

Что касается инвариантного персонажа неомифологического романа, то это трансформированный вариант мифологической пары культурный герой/трикстер, которая олицетворяет собой вечное созидание и вечное разрушение, то есть вечный смысл бытия. Такой герой только и способен выстоять в условиях трагического разлада личности и среды, а также в условиях всеобщей разочарованности в некогда устойчивых основаниях бытия.

К сожалению, рамки настоящей статьи не позволяют подробно остановиться на исследовании каждого из персонажей, так как для этого понадобится отдельная работа, которая, как надеется автор этих строк, будет представлена в недалеком будущем и заинтересует коллег- литературоведов. Наша главная задача — показать сам принцип выделения в жанровой структуре неомифологического романа определенных его типов на объективной основе, то есть выявить сами «гены» его инвариантности и вариативности, что, в общем, и является фундаментальным принципом генологии как науки.

Также обращает на себя внимание тот факт, что в творчестве одного писателя встречаются оба типа неомифологического романа. Как кажется, это только подтверждает факт наличия инварианта интересующего нас жанра, и что данные типы — роман-миф и роман-притча — генетически связаны друг с другом.

Оговоримся также, что мы не стремились здесь к нормативному описанию тех или иных моделей жанра. Мы также не утверждаем, что писатель при создании романа опирается на определенную теоретическую модель жанра, то есть действует по готовому образцу. Исследование теоретических моделей жанра необходимо в первую очередь самому исследователю. В связи с этим согласимся с точкой зрения С.И. Сухих: «Типологическая модель представляет собой не застывшую схему, а инвариант, содержащий широкий спектр возможностей, в котором конкретная жанровая форма отдельного произведения выступает как частный случай, одна из реализованных его потенций… типология романа имеет двоякую цель: с одной стороны, она вносит организующий принцип в полноту индивидуальных форм проявления жанра и делает ее доступной для анализа и обобщений, а с другой — служит задаче изучения неповторимой индивидуальности отдельного произведения, становится инструментом, позволяющим выяснить специфические особенности его художественной структуры» [3, 8].

Считаем необходимым представить в конце таблицу типологического ряда неомифологического романа ХХ века:

Неомифологический роман Соединение романного и мифологического типов мышления на структурном уровне (с одной стороны, стремление к познанию мира (эвристический принцип), с другой, — глобальная метафоризация (мифотворчество) и аллегоризация (опритчевание)).
Роман-миф (авантюрно-метафорическая форма)	Роман-притча (авантюрно-аллегорическая форма)
Имплицитное мифотворчество. Метафоризация. Бытие-в-мифе. Солярный сюжет. Активный и изменяющийся герой (борьба и подвиги). Испытание героя в «чужом мире». Эксплицитная мифологизация. Аллегоризация. Рассказ-о-мифе. Вегетативный сюжет. Пассивный и неизменяющийся герой (страсти и смерть). Испытание героя в «своем» мире, ставшем «чужим».

Литература:

1. Миронов А.В. Миф и романное мышление ХХ века. Материалы Междунар. науч.-практ. конф. «Эпический текст: проблемы и перспективы изучения». — Пятигорск, 2008. С. 56-67.
2. Миронов А.В. Сюжет и хронотоп в художественной системе романа-мифа (к вопросу о теоретической модели жанра). — XI Пушкинские чтения: материалы междунар. науч. конф. — СПб., 2006. С. 162-165.
3. Сухих С.И. Проблемы типологии романа в зарубежном литературоведении в ХХ в. // Вопросы взаимовлияния литератур Западной Европы и Америки. — Н.Новгород, 1998. С. 8-18.
4. Фрейденберг О.М. Система литературного сюжета // Монтаж. Литература. Искусство. Театр. Кино. — М., 1988. С. 216-236.
5. Фрейденберг О.М. Поэтика сюжета и жанра. — М., 1997.

odnopartiec.ru

Какие романы бывают: типология служебного романа

Разновидности романов

Самый непродуктивный с точки зрения развития — роман последний. Типичные примеры: начальник и его секретарша, зав. магазином и продавец, директор автобазы и диспетчер и т. п. Очень часто это самые короткие романы, ибо разница в характере компетентности и уровне возможностей у двух партнеров так велика, что удовлетворение дефицитов происходит почти мгновенно.

Став, к примеру, незаменимым помощником в организации рабочего времени руководителя и оберегая его от массы ненужных контактов, секретарь, скорее всего, получит больше доступа к пользованию директорской машиной, оплату туристического отдыха за границей, саму возможность такой поездки, конечно же, повышение зарплаты как очевидное подтверждение большого личного вклада в общее дело.

Нередко короткие романы заканчиваются свадьбами. Женившись на продавщице, завмаг сокращает затраты на содержание наемного персонала, но подкладывает мину замедленного действия под будущее своего бизнеса, если жена продолжает работать под руководством своего мужа-начальника и по каким-то причинам не стремится выровнять уровни в образовании, в духовных потребностях, в характере внешних коммуникаций.

Романы с бухгалтерами свадьбами заканчиваются редко, с бухгалтерами чаще расстаются. Поскольку роман это отношения, увеличивающие возможности, о чем говорилось выше, то толковый руководитель, плотно взаимодействуя с толковым же специалистом, очень сильно продвигается по пути ликвидации своей некомпетентности.

Как правило, в фирме в это время успевают появиться хорошие компьютеры, хорошие бухгалтерские программы, сам бухгалтер неоднократно успевает проучиться на престижных курсах и семинарах, с которых возвращается с солидными сертификатами качества и повышенной уверенностью. В бухгалтерии появляются сильные специалисты «среднего уровня».

Налаженная бухгалтерия в свою очередь предопределяет снижение плотности контактов между руководителем и бухгалтером. Бизнес, развиваясь, обнаруживает уже новые дефициты.

Романы «второго эшелона» возникают, как и положено, вторыми, вослед романам первого лица, как необходимая группа сопровождения, прикрытия, общения. Это самые долго тянущиеся отношения, самые сдержанные и самые меркантильные. Как правило, именно участники этих романов лучше всего решают свои материальные проблемы, используя служебное положение друг друга или своего босса. Наличие в организации этого типа романа свидетельствует о стабильности бизнеса или даже о его неком консерватизме.

krestyanka.com

32. Проблемы типологии Тургеневских романов в современном литературоведении. Типология героев и.С. Тургенева в свете публичной речи «Гамлет и Дон-Кихот».

Главные герои тургеневских романов выражаю новые стремления новой России.

Идея развития, идея прогресса всегда была близка И.С. Тургеневу. Большой заслугой Тургенева является создание и разработка особой разновидности романа - романа общественного, в котором своевременно и быстро отражались новые и притом важнейшие веяния эпохи. Основные герои тургеневского романа - так называемые "лишние" и "новые" люди, дворянская и разночинно-демократическая интеллигенция, в течение значительного исторического срока предопределявшая нравственный и идейно-политический уровень русского общества, его чаянья и стремления.Социальные вопросы в романах Тургенева получили художественное воплощение при изображению исканий личности. Художник психологического течения не случайно стремится к значительной психологической разработке характера и использует для этого любовно-психологическую коллизию.Психологизм рассматривается нами как динамическая система; эволюция психологизма вызвана развитием и усложнением проблематики тургеневского романа.

Мы пытались показать, что любовно-психологическая коллизия в романах о "новых людях" утрачивает свои структурно-образующие функции, столь характерны для нее в романах "Рудин",

"Дворянское гнездо", поскольку характер нового героя, его общественно-нравственные позиции не могли быть раскрыты в рамках традиционной коллизии. В связи с изменением природы характера в романах "Накануне", "Отцы и дети" эволюционируют, обогащаются формы и средства психологического анализа.Нельзя согласиться с теми исследователями, которые считают Тургенева таким писателем, который достигал художественных вершин, лишь приближаясь к "диалектике души" Л.Толстого. Психологический анализ Тургенева был глубок, оригинален и эффективен в познании внутреннего мира человека.

В Петербурге в здании Пассажа 10 января 1860 года на публичном чтении в пользу «Общества для вспомоществования нуждающихся литераторов и ученых» (его казначеем был П. Лавров) с речью «Гамлет и Дон Кихот» выступил И. Тургенев, тепло встреченный слушателями. Писатель раскрыл свое понимание характера героев Шекспира и Сервантеса. Дон Кихот, по мнению Тургенева, выражал веру в вечное, веру в истину, «требующую служения и жертв». Он целиком живет для других, в нем нет и следа эгоизма, он отдает себя для «истребления зла». Гамлет — прежде всего эгоист, способный к анализу, проникнутый безверием, он «весь живет для самого себя».Идеи Тургенева о Гамлете и Дон Кихоте не носят локального характера, а в той или иной мере проникают во все творчество писателя. «Бесспорно, — пишет Лавров, — что борцы за лучшее будущее русского народа, выставленные автором в “Нови”, были для него сродни Дон Кихоту, но следует не забывать, что для него Дон Кихоты были “служителями идеи и обвеяны ее сиянием”…»3  Эту же мысль, по-своему, раскрыл и Петр Кропоткин, отметивший, что Дон Кихоты ведут за собою массы, твердо идут вперед, «ищут, падают, снова поднимаются, и, в конце концов, достигают цели».Тургенев в 1878 году под впечатлением речи И. Мышкина на политическом процессе сказал: «Я хотел бы знать все, касающееся его (Мышкина. — Б.И.) <…> Вот человек, — ни малейшего следа гамлетовщины»5 . Так идея воплощалась в жизнь. Для Лаврова выступление Тургенева имело и другое последствие — произошло личное знакомство с писателем, которое способствовало в ноябре 1860 года «устройству» в пользу того же фонда его «бесед о современном значении философии». «Беседы» Лаврова заняли три дня и прошли весьма успешно. 30 ноября Е. Штакеншнейдер записала в дневнике: «Опять он говорил, и сегодня в последний раз. И сегодня это был уже не успех, а триумф<…> Эти лекции очень увеличили его известность»6 .

33. Своеобразие жанра романа Тургенева (характер культурных и исторических отсылок, предыстории героев, роль эпилога, пространственно-временная организация, авторская позиция, тип героя, уровни сюжета, соединение реалистического и романтического методов, символическое начало в сюжете). Достаточно велико влияние повестей Тургенева на его роман. Однако между повестями писателя и его романами существует как преемственность, так и сильные различия. В научной же среде существуют различные точки зрения на характер соотношения этих двух жанров в творчестве Тургенева.По мнению одних ученых, тургеневский роман - это роман-повесть (например, так считает А. Г. Цейтлин).Но едва ли при определении жанра тургеневских романов можно опираться на то, как называл их сам писатель. Так, одно и то же произведение в разных своих письмах Тургенев называл по-разному: то романом, то повестью. По мнению же большинства исследователей, повесть оказала существенное влияние на роман Тургенева, но это не является поводом квалифицировать его как гибридный жанр. Талант Ивана Сергеевича Тургенева уникален. Любая его мысль, любое высказывание поражает своей точностью, логичностью, простотой и меткостью. Причем такие мысли или высказывания могут содержаться не только в его художественных произведениях, критических статьях, но и в самых обычных дружеских письмах. Подобные высказывания позволяют лучше понять мировоззрение писателя.Остановим внимание на высказываниях Ивана Сергеевича Тургенева касательно жанра романа.Многие высказывания Ивана Сергеевича Тургенева позволяют заключить, что для писателя важно наличие в произведении типических характеров. "Вдохновенная и простая поэзия, великая любовь к правде, сочетающаяся с редкостной чуткостью ко всякой лжи или пустословию, поразительная сила психологического анализа, а также тонкое чувство природы, непревзойденный дар создавать типы, нечто очень живое и в то же время возвышенное - вот чем определяется этот прекрасный талант, который, оставаясь сугубо русским, уже обрел в Европе поклонников, число коих будет неизменно возрастать" (Тургенев, 1956: 414).Бледность персонажей, их неяркость, нетипичность - существенный недостаток любого романа. Герои, которые не являются типичными, не останутся в памяти читателей, не привлекут их внимания.Существенный недостаток романа - это его риторичность, вычурность, растянутость. Истинный талант писателя заключается в умении найти точные и емкие слова, с помощью которых тем не менее перед глазами читателя вставала бы ясная и конкретная картина. По мнению Тургенева, болтливость автора, его погоня за красивостью не делает ему чести. Анализируя роман Е. Тур "Племянница", писатель указывает, что одни части повествования отмечены явной риторичностью слога, а в иных частях язык автора не оставляет желать ничего лучшего:"Слог г-жи Тур, как мы сказали выше, небрежен. Речь ее болтлива, часто водяниста и вообще более музыкальна, чем живописна; но в этом мы ее упрекать не станем. Это ее недостаток, и это ее достоинство в одно и то же время. Но неприятно нам было встретить на иных страницах "Племянницы" следы риторики иногда почти школьной, что-то такое, от чего веет "Собранием, образцовых сочинений", какие-то претензии на сочинительство, на литературные украшения"

34. Художественный мир И.С. Тургенева: основные особенности. Тургенев-художник наделен особым чувством времени, его неумолимого и стремительного хода. Ведь он жил в эпоху интенсивного, ускоренного развития России, когда «в несколько десятилетий совершались превращения, занявшие в некоторых старых странах Европы целые века»2. Писателю довелось быть свидетелем кризиса дворянской революционности 20-30-х годов, он видел борьбу двух поколений революционно-демократической интеллигенции 60-х и 70-х годов, борьбу, приносившую всякий раз не радость побед, а горечь поражений.«Наше время, - говорил Тургенев, - требует уловить современность в ее преходящих образах; слишком запаз дывать нельзя». И он не запаздывал: все шесть его романов не только попали в «настоящий момент» жизни общества, но и по-своему этот момент предвосхищали. Писатель был особенно чуток к тому, что стояло «накануне», что еще только носилось в воздухе. По словам Н. А. Добролюбова, Тургенев «быстро угадывал новые потребности, новые идеи, вносимые в общественное сознание, и в своих произведениях непременно обращал... внимание на вопрос, стоявший на очереди и уже смутно начинавший волновать общество». Появившиеся в 1852 году отдельным изданием «Записки охотника» Тургенева предвосхищали пафос русской литературы 1860-х годов, особую роль в художественном сознании эпохи «мысли народной». А романы писателя превратились в своеобразную летопись смены разных умственных течений в культурном слое русского общества: идеалист-мечтатель, «лишний человек» 30-40-х годов в романе «Рудин»; стремящийся к слиянию с народом дворянин Лаврецкий в «Дворянском гнезде»; «новый человек», революционер-разночинец - сначала Дмитрий Инсаров в «Накануне», а потом Евгений Базаров в «Отцах и детях»; эпоха идейного бездорожья в «Дыме»; новая вол-HJI общественного подъема 70-х годов в «Нови». «Физиономия русских людей культурного слоя» в эпоху Тургенева менялась очень быстро - и это вносило особый оттенок драматизма в романы писателя, отличающиеся стремительной завязкой и неожиданной развязкой, «трагическими, как правило, финалами»2. Романы Тургенева строго приурочены к узкому отрезку исторического времени, точная хронология играет в них существенную роль. Жизнь тургеневского героя крайне ограничена по сравнению с героями романов Пушкина, Лермонтова, Гончарова. В характерах Онегина, Печорина, Обломова «отразился век», в Рудине, Лаврецком или Базарове - умственные течения нескольких лет. Жизнь тургеневских героев подобна ярко вспыхивающей, но быстро угасающей искре. История в своем неумолимом движении отмеряет им напряженную, но слишком короткую по времени судьбу. Все тургеневские романы подчиняются жестокому ритму годового природного цикла. Действие в них завязывается, как правило, ранней весной, достигает кульминации в знойные дни лета, а завершается под «свист осеннего ветра» или «в безоблачной тишине январских морозов». Тургенев показывает своих героев в счастливые минуты максимального подъема и расцвета их жизненных сил. Но минуты эти оказываются трагическими: гибнет на парижских баррикадах Рудин, на героическом взлете, неожиданно обрывается жизнь Инсарова, а потом Базарова, Нежданова.С Тургеневым не только в литературу, но и в жизнь вошел поэтический образ спутницы русского героя, тургеневской девушки - Натальи Ласунской, Лизы Калитиной, Елены Стаховой, Марианны. Писатель изображает в своих романах и повестях наиболее цветущий период в женской судьбе, когда в ожидании избранника расцветает женская душа, пробуждаются к временному торжеству все потенциальные ее возможности.Вместе с образом тургеневской девушки входит в произведение писателя образ «тургеневской любви». Это чувство сродни революции: «„.однообразно-правильный строй сложившейся жизни разбит и разрушен в одно мгновенье, молодость стоит на баррикаде, высоко вьется ее яркое знамя, и что бы там впереди ее ни ждало - смерть или новая жизнь, - всему она шлет свой восторженный привет». Все тургеневские герои проходят испытание любовью - своего рода проверку на жизнеспособность не только в интимных, но и в общественных убеждениях. Любящий герой прекрасен, духовно окрылен, но чем выше взлетает он на крыльях любви, тем ближе трагическая развязка и - падение. Любовь, по Тургеневу, трагична потому, что перед ее стихийной властью беззащитен как слабый, так и сильный человек. Своенравная, роковая, неуправляемая, любовь прихотливо распоряжается человеческой судьбой. Это чувство трагично еще и потому, что идеальная мечта, которой отдается влюбленная душа, не может полностью осуществиться в пределах земного, природного круга.И однако драматические ноты в творчестве Тургенева не являются следствием усталости или разочарования в смысле жизни и истории. Скорее наоборот. Они порождаются страстной влюбленностью в жизнь, доходящей до жажды бессмертия, до желания, чтобы человеческая индивидуальность не угасала, чтобы красота явления превратилась в вечно пребывающую на земле, нетленную красоту. Сиюминутные события, живые социально типические характеры и конфликты раскрываются в романах и повестях Тургенева перед лицом вечности. Философский фон укрупняет характеры и выводит проблематику произведений за пределы узковременных интересов. Устанавливается напряженная диалогическая взаимосвязь между философскими рассуждениями писателя и непосредственным изображением героев времени в кульминационные моменты их жизни. Тургенев любит замыкать мгновения на вечность и придавать преходящим явлениям вневременной интерес и смысл. «Стой! Какою я теперь тебя вижу - останься навсегда такою в моей памяти! - восклицает писатель в стихотворении в прозе «Стой!». - Вот она - открытая тайна, тайна поэзии, жизни, любви! Вот оно, вот оно, бессмертие! Другого бессмертия нет - и не надо. В это мгновение ты бессмертна. Оно пройдет - и ты снова щепотка пепла, женщина, дитя... Но что тебе за дело! В это мгновенье - ты стала выше, ты стала вне всего преходящего, временного. Это твое мгновение не кончится никогда». По складу своего характера Тургенев был сомневающимся в себе и во всем «Гамлетом», а по политическим убеждениям - либералом-постепеновцем, сторонником медленных экономических и политических реформ. Но на протяжении всего творческого пути он питал «влеченье -род недуга» к революционерам-демократам. В либерализме Тургенева были очень сильны демократические симпатии, окрепшие еще в юности благодаря дружескому общению с В. Г. Белинским. Неизменное преклонение вызывали у Тургенева «сознательно-героические натуры». К их числу он относил «новых людей», революционеров-демократов круга Н. Г. Чернышевского и Н. А. Добролюбова, а потом и революционных народников. Тургенева привлекала в них цельность характеров, отсутствие противоречий между словом и делом, волевой темперамент, окрыленный идеей революционных борцов. Он восхищался их героическими порывами, но в то же время полагал, что они слишком торопят русскую историю. А потому он считал их деятельность трагически обреченной: это верные и доблестные рыцари революционной идеи, но история своим неумолимым ходом превращает их в рыцарей на час. С умеренными общественно-политическими убеждениями Тургенева органически связаны его эстетические взгляды. В условиях дисгармонического века социальных потрясений и революционных катаклизмов он пытался удержать в своем творчестве эстетический идеал пушкинского, гармонического мироощущения. Искусство Тургенева пробивается к гармонической полноте изображения жизни, но она непосредственно не выявлена в его романах, читатель лишь приближается к ее постижению. Здесь обнаруживается неведомый Пушкину, но неизбежный в послепушкинскую эпоху драматизм в развитии самого искусства. Гармонию в условиях дисгармонического времени оно отвоевывает у жизни с большим трудом, с известного рода напряжением. Но постоянная и упорная погоня Тургенева за ускользающей из рук полнотой и гармоничностью мира составляет существенную черту его художественной индивидуальности, придает его искусству неповторимый облик, отличает Тургенева в кругу его литературных соратников.

35. «Что делать?» Н.Г. Чернышевского как роман-утопия. Основные положения эстетической доктрины Н.Г. Чернышевского. 7 июля 1862г – арест, Петропавловская крепость. Следствие будет идти 2 года, он находится в одиночной камере, где пишет роман «Что делать?» (4 декабря 1862 – 14 апреля 1863). Причины обращения к беллетристике: 1)Беллетристическая форма была для Ч-го вынужденной, помогала доводить идеи до широкой аудитории. В к. 40-х Ч. обращается к повестям: повесть 49г. «Пониманье», «теория и практика» - как опровержение первой точки зрения.2)Ю. Лебедев: у Ч. давно была заветная мечта написать роман, а напряжённая жизненная работа просто не способствовала осуществлению этого замысла.3)Тамарченко. Ст. «Что делать?»: обращение к жанру романа было вызвано ходом идейно-творческой эволюции писателя, которая привела его к новой проблематике, требовавшей художественной разработки.Процессы зарождения нового соц-психологического типа, новой этики и психологии («новые люди»).Несмотря на слабость романа, у него была оглушительная слава. Это программная книга русской демократии. В советском литературоведении роман был канонизирован, стал эталоном соц-го звучания литературы. Особенности «Что делать?» связаны с его жанровым своеобразием: интеллектуальный философско-утопический роман. Мысль о жизни преобладает в нём над её непосредственным изображением. Роман рассчитан на рациональные способности читателя.Чёткое, рационально-продуманное построение.Старые люди – мир старых понятий, в нём две группы характеров. Различия между ними объясняются образом жизни: 1. Герои дворянского происхождения (Серж, Соловцев). Для них типичны бессмысленность существования и праздность. Это – «грязь фантастическая» (2 сон Веры П). Это мир, где отсутствуют труд и нормальные человеческие потребности; 2. Люди бурж-мещанской среды (семейство Розальских во главе с Марьей Алексеевной). Эти герои деятельны, предприимчивы, но движет ими эгоистический расчёт получения личной выгоды. Это – «грязь реальная», которая может давать всходы => новых людей. Новые люди – Вера Павловна, Лопухов, Кирсанов. По-новому понимают человеческую выгоду, эгоизм. Она заключается в общественной значимости их труда, в наслаждении творить добро и приносить пользу, или в «разумном эгоизме» (все желания и поступки человека сообразуются с его убеждениями).Лопухову приятно заниматься наукой, одновременно это полезно; Вере Павловне приятно заводить швейные мастерские. Ч. считал, что источником всех личных драм является неравенство между мужчиной и женщиной => эмансипация изменит сам характер любви, т.к. участие женщины в общественных делах снимет драматизм в любовных отношениях, уничтожит чувство ревности. Реализация в любовном треугольнике: Лопухов – Вера Павловна – Кирсанов.В связи с этими идеями автора по-новому решается люб треуг-к: Лопухов добровольно уступает дорогу Кирсанову, узнав о любви ВП. Причём это не жертва, а выгода.Толстой рьяно полемизировал с Ч-м в этом вопросе (Наташа Р. в эпилоге «В и м»).Высшие люди – Рахметов – это профессиональный революционер. Чернышевский показывает процесс становления героя, 3 стадии: теоретическая подготовка; практическое приобщение к жизни народа; переход к проф-й революц-й деятельности.На всех 3х этапах Рахметов действует с полной самоотдачей, не воспринимает свой путь как жертвенный, т.к. для него дело исторического масштаба и есть смысл ист-го существования.С Рахметовым в роман входит тема подполья, конспирации.Заканчивается роман перспективой в будущее. Идея нерасторжимой связи прошлого с настоящим, а настоящего с будущим развита не только через действ-х лиц, но и через сны Веры Павловны: композиц-й приём восходит к традиции Радищева. Ключевое место занимает 4 сон ВП, где развиваются утопические картины светлого будущего: рисуется общество, где личные интересы подчинены интересам общественным, где человек научился разумно управлять силами природы, где исчезло разделение между физическим и умственным трудом, а личность обрела гармонич завершённость. Ориентация Ч. на идеи утопистов. В романе обнаруживаются и философское эссе, и любовная история, и детектив, научный трактат, публицистич статья. Повествование ведётся во всех 3х временах. Слабы в романе любовные диалоги, скучны и неинтересны. Но положительность так и выпирает из героев. Любовь Кирсанова к проститутке была много интересней его любви к ВП. Но есть моменты, где Ч. даёт тонкий псих анализ: разбор Лопуховым отношений между Кирсановым и ВП, основанный на тончайших деталях и впечатлениях. Книга производит впечатление неуклюжести. Д.И. Писарев. Мыслящий пролетариат: Всех, кого кормит и греет рутина, роман Ч-го приводит в неописуемую ярость. Они видят в нём и глумление над искусством, и неуважение к публике, и безнравственность и цинизм, и даже зародыша всяких преступлений. Конечно, они правы. Роман глумится над их эстетикой, разрушает их нравственность, показывает узость их целомудрия. На все остальные русские романы он похож только внешней формой, сюжет его прост и в нём мало действ-х лиц. Роман «Что делать?» создан работой сильного ума. Умел вглядываться в явления жизни, автор умеет обобщать и осмысливать их. Все симпатии автора лежат на стороне будущего.Чернышевский знает не только то, как думают и рассуждают «новые люди», но и то, как они чувствуют. Эстетика: Фигура Чернышевского весьма показательная для литературы 60-хг. Человек большой эрудиции, необыкновенно целеустремлённый, все свои способности Ч-й направил к идее революции. Отношение к Черныш-му было разным: демократическая молодёжь обожествляла его, восторгался им Некрасов. Был другой подход, опять-таки крайний. Владимир Набоков. «Дар» - карикатура на Черн-го. Он для Набокова – демоническая натура, предтеча Ленина, революции 1917г. С Черн-м полемизировал Достоевский через образ парадоксалиста в «Записках из Подполья» и в «Преступлении и наказании» через образ Лужина. В полемику с Черн-м вступал и Л. Толстой. В «Войне и мире» в размышлениях о женском вопросе. С 1853 – Ч становится ведущим критиком некрасовского «Современника». Примерно с ‘57г он оставляет критику, начинает активно обращаться к вопросам экономического и политического характера. 7 июля 1862г – арест, Петропавловская крепость. Следствие будет идти 2 года, он находится в одиночной камере, где пишет роман «Что делать?».3 мая 1855г вышла в свет книга «Эстетические отношения искусства к действительности.Сочинение Н.Чернышевского на степень магистра русской словесности». Неделю спустя состоялась публичная защита диссертации, воспринятая многими современниками как выдающееся общественное явление.Далеко не просто было выступить в те годы с литературной программой, не совпадающей с государственной идеологией, и Черныш-й прибегнул к эстетике, отвлечённость языка которой служила своеобразным прикрытием для выражения передовых философских и литературных взглядов. Конечно же, автора интересовали вообще отношения искусства к действительности, а не только собственно эстетические, но формулировать задачу таким образом – значит рассуждать о заведомо запретном. В заглавии диссертации важен термин «действительность». Под ним понимается действительная жизнь, т.е. окружающие человека природа и общество. Отношения искусства к действительности исследуются автором в целях критического пересмотра распространившейся теории искусства для искусства. Прекрасное существует не только в искусстве, но и в действительности, «прекрасное есть жизнь». Чернышевский утверждает необходимость критического отношения к окружающей действительности, понятия о которой у «простого народа» и «людей образованного общества», светских людей, различны. Ч призывает художника быть общественно активным, не просто воспроизводить жизнь, но и объяснять её, выносить ей свой приговор, если она не удовлетворяет гуманным нормам справедливости и нравственности. Сама эпоха вполне оправдывала требование к художнику слова быть прежде всего мыслителем, общественным деятелем, гражданином. Однако порой рассуждения Чернышевского страдали категоричностью, неточностью. Утверждая, что «жизнь выше, полнее, правдивее, даже художественнее всех творений учёных и поэтов», он ограничивал искусство значением «суррогата» действительности. Принижая роль искусства сравнительно с наукой, он писал, что «произведение искусства, оставаясь в области искусства, приобретает значение научное», назначение искусства – «приготовить к чтению источников, и потом от времени до времени служить для справок».На эти ошибки в своё время обратил внимание И.С. Тургенев. Чернышевский сделал попытку систематизировать материалистические объяснения важнейших эстетических категорий, максимально сближая теорию искусства с практикой живого общественно-литературного движения.Разработанная Чернышевским система эстетических воззрений, предусматривающая определяющую роль содержания в художественном произведении, обусловила его историко-литературную концепцию и литературно-критические принципы.

studfiles.net

---

• 
  Как удобнее добраться до парка зарядье
• 
  Как пошагово сделать из длинных шариков фигурки
• 
  Креатин с протеином
• 
  Где какие грибы искать
• 
  Из чего делается льняное масло
• 
  Не загружается windows xp не загружается рабочий стол windows
• 
  Подключение мтс модем
• 
  Как посмотреть видеопамять на пк
• 
  Стать в военкомат на учет
• 
  Как построить параболу в ворде
• 
  Как быстро растет волос