Террористический акт на Дубровке ("Норд-Ост") в октябре 2002 года. В каком году захватили норд ост


Террористический акт на Дубровке ("Норд-Ост") в октябре 2002 года

Трагедия в московском Театральном центре на Дубровке произошла 23-26 октября 2002 года. Группа боевиков захватила в заложники зрителей мюзикла "Норд-Ост" и служащих театра. Спустя почти трое суток произошел штурм здания, в результате которого террористы были уничтожены, а оставшиеся в живых заложники освобождены. В результате теракта погибли 130 заложников.

Здание Театрального цента на Дубровке было построено в Москве на улице Мельникова в 1974 году и сначала именовалось Дворцом культуры Государственного подшипникового завода (ДК ГПЗ).ДК ГПЗ был обычным концертным залом, здесь проходили эстрадные концерты, театральные представления и т.п.В 2001 году для нужд создателей мюзикла "Норд-Ост" по роману Вениамина Каверина "Два капитана" здание было переоборудовано и переименовано.

23 октября 2002 года в 21 час 15 минут в здание Театрального центра на Дубровке ворвались вооруженные люди в камуфляже. В это время в ТЦ шел мюзикл "Норд-Ост". Террористы объявили всех людей - зрителей и работников театра - заложниками и начали минировать здание.Как выяснили впоследствии следственные органы, было захвачено 916 человек. Из них около 100 детей школьного возраста.Захватчики дали возможность присутствующим в зале людям позвонить по мобильным телефонам своим близким, после чего связь со всеми звонившими прервалась.В 22 часа стало известно, что здание театра захватил отряд чеченских боевиков во главе с Мовсаром Бараевым. Среди террористов были женщины, все они были обвешаны взрывчаткой.

Внутренние войска МВД у здания Театрального центра на Дубровке, захваченного террористами

К зданию Театрального центра на Дубровке стали стягиваться усиленные наряды милиции, сотрудники ОМОНа и СОБРа, а также руководство столичного ГУВД.Два бронетранспортера встали напротив главного входа в Театральный центр на Дубровке.Ночью в здание Театрального центра беспрепятственно вошла молодая женщина (позднее выяснилось, что это была Ольга Романова). Боевики решили, что она является агентом ФСБ, и расстреляли ее.Поздно ночью террористы отпустили около 15 детей, нескольким актерам мюзикла "Норд-Ост" удалось убежать. Один из отпущенных заложников сообщил, чтотеррористы требуют прекратить контртеррористическую операцию федеральных войск в Чечне.

24 октября была предпринята первая попытка установить контакт с террористами: в 00.42 в здание центра прошел депутат Госдумы от Чечни Асламбек Аслаханов. Он сообщил, что обсудил возможность ведения переговоров и предложил себя в качестве переговорщика с представителями ряда силовых структур. Примерно в это же время нескольким заложникам удалось выйти на связь с телеканалами и попросить не штурмовать здание, потому что террористы обвешаны взрывчаткой и готовы в любой момент взорвать все вокруг, кроме того, они угрожают убивать по 10 заложников за каждого убитого боевика.По данным правоохранительных органов, к утру 24 октября террористы освободили 41 заложника.В 08.20 стало известно, что Аслаханов провел телефонный разговор с главой террористов Мовсаром Бараевым, но этот разговор не привел ни к каким результатам.

После попыток спецслужб установить связь с боевиками в центр прошли депутат Госдумы Иосиф Кобзон, британский журналист Марк Франкетти и два врача Красного Креста. Вскоре они вывели из здания женщину и троих детей. В 19 часов катарский телеканал "Аль-Джазира" показал обращение главы боевиков Мовсара Бараева, записанное за несколько дней до захвата ТЦ: террористы объявляли себя смертниками и требовали вывода российских войск из Чечни. С 19 часов до полуночи продолжались безуспешные попытки уговорить боевиков принять питание и воду для заложников.25 октября в час ночи террористы пропустили в здание руководителя отделения неотложной хирургии и травмы Центра медицины катастроф Леонида Рошаля. Он принес заложникам медикаменты и оказал им первую медицинскую помощь.

Несанкционированная акция, посвященная захвату заложников террористами

Утром у оцепления рядом с ТЦ возник стихийный митинг. Родственники и близкие заложников требовали выполнить все требования террористов.

В 15 часов в Кремле президент РФ Владимир Путин провел совещание с главами МВД и ФСБ. По итогам встречи директор ФСБ Николай Патрушев заявил, что власти готовы сохранить террористам жизнь, если они освободят всех заложников. С 20 часов до 21 часа попытку установить контакт с боевиками предприняли глава Торгово-промышленной палаты РФ Евгений Примаков, экс-президент Ингушетии Руслан Аушев, депутат Госдумы Асламбек Аслаханов и певица Алла Пугачева.В течение дня террористы освободили несколько человек, в том числе восемь детей.

26 октября в 5 часов 30 минут у здания ТЦ раздались три взрыва и несколько автоматных очередей. Около 6 часов спецназ начал штурм, во время которого был применен нервно-паралитический газ. В 6.30 утра официальный представитель ФСБ сообщил, что Театральный центр находится под контролем спецслужб, Мовсар Бараев и большая часть террористов уничтожены. В это же время к зданию ТЦ подъехали десятки машин МЧС и "скорой помощи", а также автобусы. Спасатели и врачи вывели заложников из здания, их развезли по больницам. В 7 часов 25 минут помощник президента РФ Сергей Ястржембский официально заявил, что операция по освобождению заложников завершена.

Автомобили "скорой помощи" спешат на помощь к пострадавшим после штурма Театрального центра на Дубровке

Около 8 часов утра заместитель главы МВД Владимир Васильев сообщил первые результаты операции: уничтожено 36 террористов, в том числе женщины-смертницы, освобождено более 750 заложников, погибли 67 человек.В этот же день в ФСБ России сообщили, что число обезвреженных террористов только в здании Театрального центра на Дубровке составило 50 человек - 18 женщин и 32 мужчины. Трое террористов были задержаны.Впоследствии прокурор Москвы Михаил Авдюков заявил, что всего было убито 40 террористов.

28 октября 2002 года было объявлено днем траура в Российской Федерации по жертвам террористической акции.

31 октября 2002 года заместитель начальника института криминалистики ФСБ России, полковник Владимир Еремин сообщил, что из Театрального центра на Дубровке взрывотехники изъяли в общей сложности 30 взрывных устройств, 16 гранат Ф-1 и 89 самодельных ручных гранат. Общий тротиловый эквивалент взрывчатки составлял порядка 110-120 килограммов.

7 ноября 2002 года прокуратура Москвы опубликовала список граждан, погибших как при освобождении из Театрального центра, так и впоследствии в больницах. Этот скорбный список включал 128 человек: 120 россиян и 8 граждан из стран ближнего и дальнего зарубежья. Пятеро заложников были застрелены террористами.Позже число погибших заложников возросло до 130 человек.Среди погибших - двое артистов из детской труппы театра, восемь музыкантов оркестра, всего более двадцати человек, работавших в "Норд-Ост". 

30 декабря 2002 года президент России Владимир Путин подписал указ о награждении орденом Мужества Иосифа Кобзона и Леонида Рошаля за мужество и самоотверженность, проявленные при спасении людей в условиях, сопряженных с риском для жизни.

Акция памяти у Театрального центра на Дубровке

23 октября 2003 года перед зданием Театрального центра на Дубровке был открыт мемориал "В память о жертвах терроризма".

В апреле 2011 года был заложен камень в основание храма в память жертв теракта в театральном центре на Дубровке на улице Мельникова в Москве. Белокаменный храмовый комплекс высотой 32 метра будет включать здание шатрового храма на 570 человек, увенчанное девятью золотыми куполами, и дом причта для размещения воскресной школы и других нужд. Строительство храма должно быть окончено в 2012 году.

В связи с захватом заложников 23 октября 2002 года было возбуждено уголовное дело по части 3 статьи 30 УК РФ, части 3 статьи 205 УК РФ и части 3 статьи 206 УК РФ (покушение на терроризм и захват заложников). В рамках расследования обвинения в организации теракта заочно были предъявлены, в частности, Шамилю Басаеву, Зелимхану Яндарбиеву и Ахмеду Закаеву. В июне 2003 года прокуратура Москвы прекратила в соответствии с УПК РФ дела в отношении захватчиков в связи с их смертью.

В апреле 2004 года Мосгорсуд приговорил к наказанию от 15 до 22 лет лишения свободы братьев Алихана и Ахъяда Межиевых, а также Аслана Мурдалова и Ханпашу Собралиева. Их признали виновными в подрыве автомобиля у "Макдональдса" на юго-западе Москвы, а также в пособничестве терроризму и захвате заложников в "Норд-Осте". В пособничестве при захвате заложников был признан виновным также Асланбек Хасханов. В июле 2006 года Мосгорсуд приговорил его к 22 годам лишения свободы.

В июне 2007 года следствие по уголовному делу, возбужденному 23 октября 2002 года прокуратурой Москвы по факту захвата заложников в театральном центре на Дубровке, которое неоднократно продлевали, было приостановлено в связи с неустановлением местонахождения Закаева и иных лиц, подлежащих привлечению к уголовной ответственности, розыск которых был поручен управлению уголовного розыска ГУВД Москвы.

В феврале 2011 года адвокат Игорь Трунов, представляющий интересы ряда потерпевших по делу о теракте в Театральном центре на Дубровке сообщил, что прокуратура отменила постановление о прекращении уголовного преследования и дала указание возобновить расследование.

Материал подготовлен на основе информации РИА Новости и открытых источников

ria.ru

Захват заложников Норд-Ост. Теракт на Дубровке. Хронология событий.

Московская осада с 23 по 26 октября 2002 года.

23 октября 2002 года, самое начало второго акта мюзикла Норд-ост, на сцену врываются вооружённые  боевики, более 900 заложников находятся в руках 42-х террористов.

3 машины подъезжают к театру на Дубровке. В театре Алевтины Поповой и Богданова готовятся к 303 представлению популярного спектакля — Норд Ост. В трёх машинах находилась группа вооружённых до зубов чеченцев. Среди зрителей находилось около 10-ка женщин которые ждали своих предводителей. Когда начинается второй акт появляются чеченские боевики. Собрав весь отряд, чеченцы приступили к захвату театра. На сцену выпрыгнул человек с автоматом, в чёрной маске, началась пальба, крики.

Время 21.35

Московская осада началась. Многие всё ещё думали что это задумка режиссёра. Во время возникшей паники продюсер спектакля успел обратиться по телефону за помощью. Он позвонил в милицию. Милиционеры прибыли на место в считанные минуты. Поначалу царила полная неразбериха. В первые пол часа, чудом удалось сбежать из театра около 50-ти счастливчикам.

22.00

Известие о теракте дошло до президента Путина в Кремле. Территория вокруг театра огораживается и становится запретной зоной. Путин приводит в повышенную боевую готовность военных и направляет на место первые подразделения. Здесь появляются известные депутаты думы. Из больницы рядом с театром вывозят пациентов. Теперь здесь будет находиться штаб стихийно организовавшейся группы переговорщиков. Противостояние между силами российского государства и чеченскими боевиками начинается. Тем временем чеченцы начинают минировать зал. У женщин-боевиков на поясе была взрывчатка, пистолет Макаров и самодельная граната. В течение вечера продолжается наращивание военного присутствия. Прибывает российское элитное антитеррористическое подразделение Альфа.

Бойцы спецназа у здания Театрального центра на Дубровке.

23.00

Несмотря на демонстрацию силы вскоре появится первая жертва. Примерно в полночь неизвестная женщина прошла прямо через заграждение и направилась в театр. Чеченцы решившие что она шпионка расстреляли её.

День второй

После захвата прошло около 11 часов. В то время как переговорщики из числа парламентария работают без сна, пытаясь наладить диалог с чеченцами, президент Путин хранит молчание. Путин бывший офицер КГБ просто игнорирует группы переговорщиков и обращается к своим бывшим коллегам из ФСБ Новороссийской тайной полиции сменившей КГБ после распада Советского союза. Перед Путиным стоит нелёгкий выбор. Он решает не вести переговоры, но прекрасно понимает, что лобовая атака приведёт к гибели 900 человек. Молчание Кремля усиливает нервозность чеченцев.

Заложники в зале Норд-Ост

9.30

ФСБ в это время искала возможность тайно провести в здание спецподразделение Альфа. Были проведены консультации с так называемыми диггерами, знатоками подземной Москвы. Вводимые диггеры отправились на поиски подземных ходов, а команда работавшая в оперативном штабе тем временем отчаянно пыталась найти человека который согласиться пройти в здание. Человека приемлемого и для чеченцев. Они прибегли к помощи Иосифа Кобзона, депутата гос думы и знаменитого в России певца, также хорошо известного и уважаемого в Чечне. Кобзон был первым переговорщиком, попавшим в здание. Он быстро понял, что чеченцы полностью контролируют всех 922 заложников, они даже сняли на видео происходящее в зале. Кобзон начинает диалог с заместителем Бараева, Абу Бакаром. Из слов Кобзона

Кобзон: Что будем делать?

Абу Бакар: А что? Что делаем, то и будем.

К: И насколько это долго может продлиться?

А: А у нас сил хватит. Две недели мы можем спокойно простоять. Мы смертники.

К : Абу Бакар какой ты смертник? Тебе ещё жить и жить. Тебе ещё детей рожать, девушек любить.

А: Не, мы смертники и девушки у нас смертницы. Мы устали от вас, мы устали от войны. А почему Путин молчит?

К: А почему вы считаете что он молчит? Он не молчит. Он ведёт консультации, переговоры.

Первый визит Кобзона, привёл к освобождению трёх детей и матери.

11.00

Бытовые условия, остающихся заложников быстро ухудшались. Когда две девушки сбежали, выпрыгнув из окна в туалете, чеченцы запретили ходить в туалет, и вместо этого заставили заложников пользоваться оркестровой ямой. Вонь в этой яме стояла невыносимая.

Чеченцы, понимавшие влияние на мировые средства массовой информации, отправили одну из заложниц с посланием «На вашей совести решить вопрос мирным путём, иначе прольётся много крови». К вечеру второго дня Путин нарушает молчание.

День второй

18.00

Иосиф Кобзон снова идёт в театр, но ему нечего предложить взамен детей которых выпустили с ним раньше. Чеченцы были настроены гораздо суровее. Они объявили, что в течении часа будут расстреляны 15 человек. Теперь стало понятно, что ситуация в тупике.

Третий день

Втайне от переговорщиков команда Альфа наконец-то добирается до здания театра. Теперь можно было прослушивать, что происходит внутри. Бойцы Альфы докладывали обо всём в ФСБ. Группа переговорщиков, не подозревавшая о планах штурма делала что могла. Теперь в театр пошла Политковская. Политковской удалось уговорить чеченцев, пронести заложникам продукты и воду.

Родственники заложников у здания театра.

С каждым часом усиливалась вероятность того, что ситуация выйдет из под контроля. Путин использовал группу переговорщиков, чтобы выиграть время.  На третью ночь один человек решается на отчаянный шаг, и заходит в театр. Мужчина был не вооружён, его впихнули в зал и избили у всех на глазах.  Мужчина утверждал, что пришёл за своим сыном. Чеченцы громко произнесли фамилию сына, но никто не отозвался. Через некоторое время его увели и расстреляли.

Вдруг появляется сообщение о том что Кремль согласился на серьёзные переговоры. Чеченцы уже сообщили заложникам, что условия выполняются и скоро они будут отпущены. Но у ФСБ были другие планы.

День четвёртый

2.30

ФСБ начинает заключительные приготовления. К 6.00 уже доставлено секретное оружие ФСБ — усыпляющий газ, производная болеутоляющего фентанила. Это были балонны с большим объёмом сжатого, усыпляющего газа. Этот газ мягко действует на нервную систему, и если его подавать тонкой струёй, то он практически бесцветен. Ни в одной операции по освобождению заложников ещё не применяли газ, но Путин пришёл к выводу что это лучшее решение. Если бы предприняли штурм здания в центре столицы, где содержалось более восьмисот заложников, это привело бы к катастрофическим последствиям.

Сначала стали запускать газ. Многие не поняли что происходит, думали что сломалась вентиляция. Стали выбегать террористы и кричать что это штурм.

6.20 Взрывами пробивают отверстие в полу. Бойцы Альфы начинают проникать в здание из подземного тоннеля. Террористы начали бегать, суетится, хвататься за автоматы. В фойе началась стрельба.

6.24 Газ и стремительная атака всех сбили с толку. Чеченцы выбегали в коридоры, где их ждали бойцы Альфы. Дезориентированные чеченские женщины уснули под воздействием газа, они так и не получили приказа взорвать театр. Перестрелка продолжалась 15 минут. Мовсар Бараев и его люди были мертвы.

6.35 Теперь бойцы Альфы зашли в театр, чтобы прикончить спящих чеченских женщин. Для русских спецподразделений штурм увенчался полным успехом. Среди бойцов Альфы лишь один получил ранение, а все чеченцы были убиты.

6.40 Сотни заложников всё ещё подвергались воздействию газа. Штурм был спланирован самым тщательным образом, но скоро стало ясно, что люди которые организовывали спасательную операцию ничего не знали о применение газа. Спасательная часть обернулась катастрофой. Спецслужба выносила людей и складывала их штабелями на пол автобуса. Все они были без сознания. Российские власти так и не сообщили медикам какой газ был использован. Трагедия унесла жизни 130 заложников.

После пяти дней международного давления Кремль наконец объявил о том что концентрация превышала почти в 5 раз обычно используемой смеси. Антидотом снабдили только участников операции.

Памятник жертвам Норд-Ост

Кажется о заложниках с самого начала никто не думал. Переговоры проходили как игра. Поставки воды и продуктов не были организованы, а на заключительном этапе заложников не обеспечили не антидотом, не элементарной первой помощью. Похоже что в глазах Российских властей успех спец операции перевесил цену человеческой жизни.

Похожее

yznaj-ka.ru

Террористический акт на Дубровке ("Норд-Ост") в октябре 2002 года

Трагедия в московском Театральном центре на Дубровке произошла 23-26 октября 2002 года. Группа боевиков захватила в заложники зрителей мюзикла "Норд-Ост" и служащих театра. Спустя почти трое суток произошел штурм здания. Террористы были уничтожены, а оставшиеся в живых заложники освобождены. В результате теракта погибли 130 заложников.

Трагедия в московском Театральном центре на Дубровке произошла 23-26 октября 2002 года. Группа боевиков захватила в заложники зрителей мюзикла "Норд-Ост" и служащих театра. Спустя почти трое суток произошел штурм здания, в результате которого террористы были уничтожены, а оставшиеся в живых заложники освобождены. В результате теракта погибли 130 заложников.

Согласно обнародованным следственным данным, практические шаги по подготовке теракта велись с начала 2002 года. Окончательное решение о совершении в Москве крупного теракта с захватом большого числа заложников было принято на совещании чеченских полевых командиров, состоявшемся летом 2002 года.Непосредственно подготовка террористического акта началась в первых числах октября 2002 года, когда из Чечни в Москву в багажниках легковых автомобилей была доставлена взрывчатка и оружие. Затем в течение месяца в Москву мелкими группами приезжали боевики, которые селились в нескольких снятых ранее квартирах, расположенных в разных районах города. Общий состав террористической группы составил примерно 40 человек, причём половину составляли женщины – террористки-смертницы. Изначально в качестве места возможного теракта рассматривались три объекта, которые подразумевали компактное присутствие большого числа граждан – Московский государственный театр эстрады, Московский дворец молодёжи и Театральный центр на Дубровке. В итоге выбор был сделан в пользу последнего из-за большого количества мест в зрительном зале, а также наименьшего числа подсобных помещений, которые необходимо бы было обыскивать, а затем контролировать.

Здание Театрального центра на Дубровке было построено в Москве на улице Мельникова в 1974 году и сначала именовалось Дворцом культуры Государственного подшипникового завода (ДК ГПЗ).

Он был обычным концертным залом, здесь проходили эстрадные концерты, театральные представления и т.п. В 2001 году для нужд создателей мюзикла "Норд-Ост" по роману Вениамина Каверина "Два капитана" здание было переоборудовано и переименовано.

23 октября 2002 года в 21.15 в здание Театрального центра на Дубровке ворвались вооруженные люди в камуфляже, прибывшие на трех микроавтобусах. В это время в ТЦ шел мюзикл "Норд-Ост". В здании находились 916 человек — зрители, актеры, сотрудники театра, а также учащиеся школы ирландского танца "Иридан".Террористы объявили всех людей — зрителей и работников театра — заложниками и начали минировать здание.

Бомбы уложили вдоль стен на расстоянии пяти метров друг от друга, а в центре зала и на балконе разместили металлические баллоны. Внутри каждого — 152-миллиметровый артиллерийский осколочно-фугасный снаряд. Внутренняя полость между снарядом и стенкой баллона была заполнена поражающими элементами. Женщины-террористки расположились в шахматном порядке у противоположных стен. Они закрывали зал по секторам в 30 градусов. Начинка пояса "шахида" — два килограмма пластичного взрывчатого вещества (plastic explosives) и еще килограмм металлических шариков.В середине зала, в партере, установили автомобильный баллон с взрывчаткой, рядом с ним постоянно дежурила смертница. Такое самодельное взрывное устройство установили и на балконе. Запланированные взрывы должны были идти навстречу друг другу, уничтожая все живое. Для этого был сделан центральный пульт управления.Некоторым заложникам было разрешено позвонить родным, сообщить о захвате и о том, что за каждого убитого или раненного боевика террористы будут расстреливать по 10 человек.

В 22 часа стало известно, что здание ТЦ было захвачено отрядом чеченских боевиков во главе с Мовсаром Бараевым. К зданию Театрального центра на Дубровке стали стягиваться усиленные наряды милиции, ОМОН, спецназ и внутренние войска.В первые часы после захвата части актеров и служащим театрального центра, находящимся в служебных помещениях, удалось бежать из здания через окна и запасные выходы.Поздно ночью террористы отпустили 15 детей.

24 октября в 5.30 в здание Театрального центра беспрепятственно вошла молодая женщина (позднее выяснилось, что это была Ольга Романова, продавщица находящегося по соседству парфюмерного магазина), а в 8.15 — подполковник Константин Васильев. Оба они были расстреляны боевиками.

Первая попытка установить контакт с террористами была предпринята 24 октября: в 00.15 в здание центра прошел депутат Госдумы от Чечни Асламбек Аслаханов. После этого с 24 октября по раннее утро 26 октября боевики достаточно активно шли на переговоры, в которых приняли участие некоторые российские политики (Иосиф Кобзон, Григорий Явлинский, Ирина Хакамада), а также общественные деятели (врачи Леонид Рошаль и Анвар Эль-Саид), журналисты (Анна Политковская, Сергей Говорухин, Марк Франкетти, а также съёмочная группа канала НТВ), глава Торгово-промышленной палаты Евгений Примаков, экс-президент Ингушетии Руслан Аушев, певица Алла Пугачева. В ходе проведения этих переговоров террористами было отпущено несколько десятков заложников.

Пойти в театр и умереть. 10 лет после ДубровкиТеррористы унижали заложников и морально, и физически. Их выстраивали перед оркестровой ямой, в которой террористы оборудовали из стульев и инструментов "общественный туалет" открытого типа. Тем, кто сидели на бельэтаже, повезло больше, — они ходили в настоящий туалет. Спать заложникам приходилось в неудобных креслах, к тому же в зале постоянно горел яркий свет. Отсутствовали в достаточном количестве еда и вода.

24 октября в 19 часов катарский телеканал "Аль-Джазира" показал обращение главы боевиков Мовсара Бараева, записанное за несколько дней до захвата ТЦ: террористы объявляли себя смертниками и требовали вывода российских войск с территории Чечни.

25 октября в 15 часов в Кремле президент РФ Владимир Путин провел совещание с главами МВД и ФСБ. По итогам встречи директор ФСБ Николай Патрушев заявил, что власти готовы сохранить террористам жизнь, если они освободят всех заложников.

Однако все усилия, которые были приложены к освобождению заложников, оказались бесполезны. Боевики вели себя крайне агрессивно, от их рук в зале ТЦ погибло несколько человек. Во избежание массовых жертв было принято решение провести спецоперацию силами Центра специального назначения ФСБ.Однако была вероятность того, что с началом штурма Театрального центра, террористы произведут подрывы имевшихся у них взрывных устройств. В результате этого и заложники и штурмующие бы погибли. Также детонация такого количества взрывчатки неминуемо бы сказалась на целостности несущих конструкций здания, в результате чего оно бы обрушилось.

Тогда возник вариант применения нервно-паралитического газа, позволявшего почти мгновенно вывести из строя смертников. В ночь на 26 октября одна из групп спецназа проникла на первый этаж здания, где располагались технические помещения. Опасаясь снайперов, террористы туда не спускались. Из подсобок были проделаны небольшие отверстия в стенах и перегородках. С их помощью удалось получить доступ к вентиляции, а также установить видеоаппаратуру.

26 октября в 5.30 у здания ТЦ раздались три взрыва и несколько автоматных очередей. Около 6 часов спецназ начал штурм. Когда бойцы спецназа вошли в театральный комплекс, по всему зданию был отключен свет. В результате, спецназу пришлось действовать в полной темноте.

В 6.30 официальный представитель ФСБ сообщил, что Театральный центр находится под контролем спецслужб, Мовсар Бараев и большая часть террористов уничтожены. В это же время к зданию ТЦ подъехали десятки машин МЧС и "скорой помощи", а также автобусы. Спасатели и врачи вывели заложников из здания, их развезли по больницам.

В 7.25 помощник президента РФ Сергей Ястржембский официально заявил, что операция по освобождению заложников завершена. Все террористы уничтожены, а заложники освобождены.

Около 8 часов утра заместитель главы МВД Владимир Васильев сообщил первые результаты операции: уничтожено 36 террористов, в том числе женщины-смертницы, освобождено более 750 заложников, погибли 67 человек. В последующие несколько дней в больницах Москвы скончалось еще несколько десятков бывших заложников. Число жертв теракта достигло 130 человек (10 детей).Среди погибших — двое артистов из детской труппы театра, восемь музыкантов оркестра, всего более двадцати человек, работавших в "Норд-Осте".

В ходе операции по освобождению заложников было убито 40 террористов.

28 октября 2002 года было объявлено днем траура в Российской Федерации по жертвам террористической акции.

31 октября 2002 года заместитель начальника института криминалистики ФСБ России, полковник Владимир Еремин сообщил, что из Театрального центра на Дубровке взрывотехники изъяли в общей сложности 30 взрывных устройств, 16 гранат Ф-1 и 89 самодельных ручных гранат. Общий тротиловый эквивалент взрывчатки составлял порядка 110-120 килограммов.

30 декабря 2002 года президент России Владимир Путин подписал указ о награждении орденом Мужества Иосифа Кобзона и Леонида Рошаля за мужество и самоотверженность, проявленные при спасении людей в условиях, сопряженных с риском для жизни.

23 октября 2003 года перед зданием Театрального центра на Дубровке был открыт мемориал "В память о жертвах терроризма".

В апреле 2011 года был заложен камень в основание храма в память жертв теракта в театральном центре на Дубровке на улице Мельникова в Москве.

В связи с захватом заложников было возбуждено уголовное дело 23 октября 2002 года. В рамках расследования обвинения в организации теракта заочно были предъявлены, в частности, Шамилю Басаеву, Зелимхану Яндарбиеву и Ахмеду Закаеву. В июне 2003 года прокуратура Москвы прекратила дела в отношении захватчиков в связи с их смертью.

В апреле 2004 года Мосгорсуд приговорил к наказанию от 15 до 22 лет лишения свободы братьев Алихана и Ахъяда Межиевых, а также Аслана Мурдалова и Ханпашу Собралиева. Их признали виновными в подрыве автомобиля у "Макдональдса" на юго-западе Москвы, а также в пособничестве терроризму и захвате заложников в "Норд-Осте". В пособничестве при захвате заложников был признан виновным также Асланбек Хасханов. В июле 2006 года Мосгорсуд приговорил его к 22 годам лишения свободы.

Материал подготовлен на основе информации РИА Новости и открытых источников

ria.ru

Террористический акт на Дубровке ("Норд-Ост") в октябре 2002 года

23 октября 2015 года исполняется 13 лет с террористического акта на Дубровке ("Норд-Ост").

Теракт на Дубровке — террористическая акция в Москве, длившаяся с 23 по 26 октября 2002 года, в ходе которой группа вооруженных боевиков во главе с Мовсаром Бараевым захватила и удерживала заложников из числа зрителей мюзикла "Норд-Ост" в Театральном центре (ТЦ) на Дубровке, находившемся в здании Дома культуры ОАО "Московский подшипник" ("1 ГПЗ"). В результате операции по освобождению заложников были ликвидированы все террористы и освобождено большинство заложников.

В общей сложности, по официальным данным, погибли 130 человек из числа заложников (по утверждению общественной организации "Норд-Ост", 174 человека).

Согласно обнародованным следственным данным, практические шаги по подготовке теракта велись с начала 2002 года.

Окончательное решение о совершении в Москве крупного теракта с захватом большого числа заложников было принято на совещании чеченских полевых командиров, состоявшемся летом 2002 года.

Непосредственно подготовка террористического акта началась в первых числах октября 2002 года, когда из Чечни в Москву в багажниках легковых автомобилей была доставлена взрывчатка и оружие. Затем в течение месяца в Москву мелкими группами приезжали боевики, которые селились в нескольких снятых ранее квартирах, расположенных в разных районах города. Общий состав террористической группы составил примерно 40 человек, причем половину составляли женщины — террористки-смертницы.

Изначально в качестве места возможного теракта рассматривались три объекта, которые подразумевали компактное присутствие большого числа граждан — Московский государственный театр эстрады, Московский дворец молодежи и Театральный центр на Дубровке. В итоге выбор был сделан в пользу последнего из-за большого количества мест в зрительном зале, а также наименьшего числа подсобных помещений, которые необходимо обыскивать, а затем контролировать.

Здание Театрального центра на Дубровке было построено в Москве на улице Мельникова в 1974 году и сначала именовалось Дворцом культуры Государственного подшипникового завода (ДК ГПЗ).

В нем проходили эстрадные концерты, театральные представления и т.п. В 2001 году для нужд создателей мюзикла "Норд-Ост" по роману Вениамина Каверина "Два капитана" здание было переоборудовано и переименовано.

23 октября 2002 года в 21.15 в здание Театрального центра на Дубровке ворвались вооруженные люди в камуфляже, прибывшие на трех микроавтобусах. В это время в ТЦ шел мюзикл "Норд-Ост", в зале находилось более 800 человек.

Кроме них в здании театрального центра еще были сотрудники театра, а также учащиеся школы ирландского танца "Иридан".

Террористы стали сгонять всех людей в зал и объявили всех заложниками. Всего в заложники были захвачены 912 человек.

Террористы заминировали здание. Они уложили бомбы вдоль стен зрительного зала на расстоянии пяти метров друг от друга, а в центре него и на балконе разместили металлические баллоны, рядом с которыми постоянно дежурили смертницы. Внутри каждого баллона был 152-миллиметровый артиллерийский осколочно-фугасный снаряд. Внутренняя полость между снарядом и стенкой баллона была заполнена поражающими элементами. Женщины-террористки расположились в шахматном порядке у противоположных стен. Они закрывали зал по секторам в 30 градусов. Начинка пояса "шахида" — два килограмма пластичного взрывчатого вещества (plastic explosives) и еще килограмм металлических шариков. Запланированные взрывы должны были идти навстречу друг другу, уничтожая все живое. Для этого был сделан центральный пульт управления.

Некоторым заложникам было разрешено позвонить родным, сообщить о захвате и о том, что за каждого убитого или раненного боевика террористы будут расстреливать по 10 человек.

В 22 часа стало известно, что здание ТЦ было захвачено отрядом чеченских боевиков во главе с Мовсаром Бараевым. К зданию Театрального центра на Дубровке стали стягиваться усиленные наряды милиции, ОМОН, спецназ и внутренние войска.

В первые часы после захвата части актеров и служащим театрального центра, находящимся в служебных помещениях, удалось бежать из здания через окна и запасные выходы. Поздно ночью террористы отпустили 17 человек без каких-либо условий.

24 октября в 5.30 в здание Театрального центра беспрепятственно вошла молодая женщина (позднее выяснилось, что это была Ольга Романова, продавщица находящегося по соседству парфюмерного магазина), а в 8.15 — подполковник Константин Васильев. Оба они были расстреляны боевиками.

Первая попытка установить контакт с террористами была предпринята 24 октября: в 00.15 в здание центра прошел депутат Госдумы от Чечни Асламбек Аслаханов. После этого с 24 октября по раннее утро 26 октября боевики достаточно активно шли на переговоры, в которых приняли участие некоторые российские политики (Иосиф Кобзон, Григорий Явлинский, Ирина Хакамада), а также общественные деятели (врачи Леонид Рошаль и Анвар Эль-Саид), журналисты (Анна Политковская, Сергей Говорухин, Марк Франкетти, а также съемочная группа канала НТВ), глава Торгово-промышленной палаты Евгений Примаков, экс-президент Ингушетии Руслан Аушев, певица Алла Пугачева. В ходе проведения этих переговоров террористами было отпущено более двух десятков заложников.

24 октября в 19 часов катарский телеканал "Аль-Джазира" показал обращение главы боевиков Мовсара Бараева, записанное за несколько дней до захвата Театрального центра: террористы объявляли себя смертниками и требовали вывода российских войск с территории Чечни.

25 октября в 15 часов в Кремле президент РФ Владимир Путин провел совещание с главами МВД и ФСБ. По итогам встречи директор ФСБ Николай Патрушев заявил, что власти готовы сохранить террористам жизнь, если они освободят всех заложников.

Однако все усилия, которые были приложены к освобождению заложников, оказались бесполезны. Боевики вели себя крайне агрессивно, от их рук в зале Театрального центра погибло несколько человек. Во избежание массовых жертв было принято решение провести спецоперацию силами Центра специального назначения ФСБ. Однако была вероятность того, что с началом штурма Театрального центра, террористы произведут подрывы имевшихся у них взрывных устройств. В результате этого и заложники и штурмующие бы погибли. Также детонация такого количества взрывчатки неминуемо бы сказалась на целостности несущих конструкций здания, в результате чего оно бы обрушилось.

Тогда возник вариант применения нервно-паралитического газа, позволявшего почти мгновенно вывести из строя смертников. В ночь на 26 октября одна из групп спецназа проникла на первый этаж здания, где располагались технические помещения. Опасаясь снайперов, террористы туда не спускались. Из подсобок были проделаны небольшие отверстия в стенах и перегородках. С их помощью удалось получить доступ к вентиляции, а также установить видеоаппаратуру.

26 октября в 5.30 у здания ТЦ раздались три взрыва и несколько автоматных очередей. Около шести часов спецназ начал штурм.

Когда бойцы спецназа вошли в театральный комплекс, по всему зданию был отключен свет. В результате, спецназу пришлось действовать в полной темноте.

В 6.30 официальный представитель ФСБ сообщил, что Театральный центр находится под контролем спецслужб, Мовсар Бараев и большая часть террористов уничтожены. В это же время к зданию ТЦ подъехали десятки машин МЧС и "скорой помощи", а также автобусы. Спасатели и врачи вывели заложников из здания, их развезли по больницам.

В 7.25 помощник президента РФ Сергей Ястржембский официально заявил, что операция по освобождению заложников завершена.

Все террористы уничтожены, а заложники освобождены.

Около 8 часов утра заместитель главы МВД Владимир Васильев сообщил первые результаты операции: освобождено более 750 заложников, погибли 67 человек. В последующие несколько дней в больницах Москвы скончалось еще несколько десятков бывших заложников. Число жертв теракта достигло 130 человек (10 детей), из них пятеро были расстреляны террористами.

Среди погибших — двое артистов из детской труппы театра.

По официальным данным, в ходе операции по освобождению заложников были убиты 40 террористов.

Взрывотехники из Театрального центра на Дубровке изъяли в общей сложности 30 взрывных устройств, 16 гранат Ф-1 и 89 самодельных ручных гранат. Общий тротиловый эквивалент взрывчатки составлял порядка 110-120 килограммов.

28 октября 2002 года было объявлено днем траура в Российской Федерации по жертвам террористической акции.

30 декабря 2002 года президент России Владимир Путин подписал указ о награждении орденом Мужества Иосифа Кобзона и Леонида Рошаля за мужество и самоотверженность, проявленные при спасении людей в условиях, сопряженных с риском для жизни.

23 октября 2003 года перед зданием Театрального центра на Дубровке был открыт мемориал "В память о жертвах терроризма".

В ноябре 2014 года на улице Мельникова в Москве завершилось строительство храма в честь святых Кирилла и Мефодия в память о погибших в результате теракта на Дубровке. Его строительство началось в 2011 году и осуществлялось на благотворительные пожертвования.

В связи с захватом заложников 23 октября 2002 года было возбуждено уголовное дело. В рамках расследования обвинения в организации теракта заочно были предъявлены, в частности, Шамилю Басаеву, Зелимхану Яндарбиеву и Ахмеду Закаеву. В июне 2003 года прокуратура Москвы прекратила дела в отношении захватчиков в связи с их смертью.

20 июня 2003 года Мосгорсуд приговорил к 8,5 годам лишения свободы с отбыванием наказания в колонии строгого режима Заурбека Талхигова. Как установил суд, Талхигов связывался по мобильному телефону с террористами и передавал им сведения о местонахождении снайперов и бронетехники в районе театрального центра.

В апреле 2004 года Мосгорсуд приговорил к наказанию от 15 до 22 лет лишения свободы братьев Алихана и Ахъяда Межиевых, а также Аслана Мурдалова и Ханпашу Собралиева. Их признали виновными в подрыве автомобиля у "Макдональдса" на юго-западе Москвы, а также в пособничестве терроризму и захвате заложников в "Норд-Осте". В пособничестве при захвате заложников был признан виновным также Асланбек Хасханов. В июле 2006 года Мосгорсуд приговорил его к 22 годам лишения свободы.

В июне 2007 года следствие по уголовному делу по факту захвата заложников в Театральном центре на Дубровке, которое неоднократно продлевали, было приостановлено в связи с неустановлением местонахождения лиц, подлежащих привлечению к уголовной ответственности, розыск которых был поручен управлению уголовного розыска ГУВД Москвы.

17 декабря 2014 года стало известно о возобновлении расследования по делу о захвате театрального центра на Дубровке 23 октября 2002 года в связи с задержанием ранее объявленного в международный розыск 41-летнего Хасана Закаева. Он был задержан при попытке въехать в Крым с территории Украины, предъявив поддельные документы. 

По данным следствия, в 2002 году Закаев организовывал транспортировку в Москву оружия и самодельных взрывных устройств, которые и были использованы террористами.

В международном розыске по-прежнему находится еще один соучастник тех событий — Герихан Дудаев. 

Материал подготовлен на основе информации РИА Новости и открытых источников 

ria.ru

Норд ост - что такое, и как это было

Новый век запомнился многим людям на планете серией крупных трагедий.

В августе 2000 года терпит бедствие подводная лодка "Курск".

Сентябрь 2001 – происходит крупнейшая трагедия в истории США, которую в прямом эфире видит весь мир. Подрыв террористами крупнейшего торгового центра в Нью-Йорке.

В июле 2002 года происходит самая крупная катастрофа в истории авиашоу – Скниловская трагедия. В толпу зрителей врезается терпящий бедствие истребитель Су–27.

С 23.10 по 26. 10. 2002 года - в Москве трагедия в столичном Театральном центре на Дубровке. Боевики захватывают в заложники посетителей мюзикла "Норд–Ост" и работников театра. И теперь все понимают под словом "Норд-Ост", что такое трагедия и горе для всей страны.

Теракт на Дубровке – как это было

Обо всех событиях, произошедших во время мюзикла "Норд-Ост", запрещенный фильм "Московская осада" рассказывает с точностью фронтовой кинохроники.

Для проведения теракта боевиками рассматривалось несколько объектов, на которых могло бы присутствовать как можно большее число граждан. Выбор был из трех целей – Московский государственный театр эстрады, Дворец молодежи и Театральный центр на Дубровке. Для этого несколько женщин–террористок передвигались по городу и делали фотосъемку выбранных объектов.

В итоге преступники выбрали театр на Дубровке из-за большой вместимости зрительного зала и небольшого количества подсобных помещений.

И уже в начальных числах октября началась подготовка к захвату здания. Из Чечни в Москву легковыми автомобилями доставлялись оружие и взрывчатка. Также маленькими группами прибывали боевики. Жилье подбиралось в разных районах города, на съемных квартирах.

Хронику произошедших событий при показе музыкального спектакля "Норд-Ост" документальный фильм "Московская осада" воспроизводит как со слов очевидцев, так и по рассказам самих участников событий.

Численный состав группы составлял ориентировочно 40 человек. К тому же половина из них были женщины–смертницы. Вооруженные люди в камуфляже приехали к зданию Театрального центра на трех микроавтобусах. В 21.15 начался захват ТЦ, где в это время шел спектакль. Заложниками оказались 916 человек – зрители и актеры театра.

Первые выстрелы в зале из зрителей никто всерьез не воспринял. Выстрелы прозвучали громко, но всем стало интересно – что же будет дальше, так как в серьёзность ситуации во время спектакля ("Норд-Ост"), что такое вообще возможно, не поверил никто.

Женщины – смертницы

Но бандиты прибывали, заполняя зал, и показались девушки–смертницы. Но поясов шахида на них в тот момент не было – их надели позже.

В отличие от мужчин, которым на вид было по 20-30 лет, шахидки были явно молоды. Лет по шестнадцать – двадцать. У всех были пояса со взрывчаткой, гранаты и пистолеты.

Причем сразу бросалось в глаза, что девушки–смертницы явно не разбирались в оружии. У юных захватчиков зрителей шоу "Норд-Ост", что такое пистолет, имелось очень отдаленное представление. И поэтому навыкам владения оружием обучали прямо на месте.

Переговоры с террористами, как это происходило

О том, что теракт был тщательно продуман, говорит то, что 24.10.2002 г. в 7 часов вечера телеканал "Аль-Джазира" демонстрирует заранее подготовленное обращение главы боевиков Мовсара Бараева, в котором он объявлял всю группу смертниками и требовал вывода войск России с территории Чечни. В противном случае зрители спектакля "Норд-Ост", что такое значит смерть, испытают на себе.

В 5.30 в здание свободно входит молодая женщина Ольга Романова, продавщица парфюмерного торгового центра, а в 8.15 – подполковник Константин Васильев. Но террористы не поверили переговорщикам и обоих расстреляли.

После того как на переговоры вышел представитель Госдумы от Чечни Асламбек Аслаханов, переговоры приняли активную фазу, и в их ходе было отпущено несколько десятков человек из числа заложников.

Также активное участие в переговорах приняли российские политики. В переговорном процессе принимали участие общественные деятели, журналисты, экс – президент Ингушетии.

Штурм спецназа

Однако все усилия, приложенные к освобождению всех заложников, оказались безрезультатными. Боевики стали вести себя крайне агрессивно и убивать людей.

Чтобы предотвратить массовые жертвы, была начата спецоперация отрядом специального назначения ФСБ, который тщательно изучил театр, где проходил мюзикл "Норд-Ост", что такое здание в целом и план отдельных помещений.

26.10.2002 г. в 5.30 утра возле ТЦ прогремело три взрыва и автоматные очереди, и в 6.00 спецназом был начат штурм. Для предотвращения взрывов группа ФСБ применила военный нервно–паралитический газ.

Печальные итоги победы

Приблизительно в 8 часов утра заместителем главы МВД В.Васильевым были доложены результаты операции:

Каковы итоги операции по освобождению зрителей шоу "Норд-Ост", фильм показывает с беспощадной точностью. В больницах в течение нескольких дней погибли еще несколько десятков человек. Так число жертв возросло до 130 человек (10 из них были детьми).

Среди убитых - более двадцати человек, работавших в театре.

Теперь перед зданием Театра на Дубровке находится мемориал "В память о жертвах терроризма", открытый 23 октября 2003 года.

fb.ru

Норд-Ост. 11 лет назад. Свидетельство заложника: avmalgin

Этого нельзя забывать. Хотя сделано всё, чтобы забыли. О трагедии октября 2002 года не вспоминает наше телевидение – как ежегодно вспоминает телевидение США о трагедии 11 сентября 2001 года. Даже спектакль уничтожили – чтобы не напоминал.

Это интервью состоялось по горячим следам, через пару дней после освобождения заложников Дубровки. В нем – сбивчивое дыхание только что пережитого, не остывшего, не отстоявшегося. Оно было тогда же напечатано в “Российской газете”, а потом вошло в мою “ленту встреч” – в книгу “Там, где бродит Глория Мунди”.

Газетный номер живет один день. Книга вышла мизерным тиражом. Я хочу, чтобы это интервью не забывалось. Вот, еще раз, эта публикация.

Трагедия, которая в течение трех суток октября 2002 года разворачивалась в Театральном центре на Дубровке, уже описана многократно. Но каждый раз мы видели события глазами тех, кто был вне здания. Сейчас мы получим возможность увидеть их глазами человека, который все эти дни находился среди заложников и пытался изменить их участь. Эксклюзивное интервью, которое дал мне Георгий Васильев, один из авторов и продюсеров патриотического мюзикла "Норд-Ост", - это взгляд человека, смотревшего в глаза смерти, человека, который потерял многих своих друзей, был свидетелем сцен невообразимых и запредельных, и без которого жертв было бы гораздо больше.

Но прежде я хочу вернуться в тот счастливый миг, когда весь отечественный музыкальный театр с появлением на свет «Норд-Оста» совершил гигантский качественный скачок – в новое измерение. Когда впервые на нашей сцене возник настоящий русский мюзикл – не калька с заграничных образцов, а полностью укорененный в нашей истории. Я хочу вернуться в этот миг, чтобы стало очевиднее: с трагедией «Норд-Оста» мы потеряли не только десятки ни в чем не повинных людей. Мы подрубили росток, который мог бы стать началом нового театрального мира в России.

Вот что я писал в газете «Известия» в октябре 2001 года, разгоряченный и воодушевленный увиденным на Дубровке чудом.

«Это тот случай, когда "радость безмерная". Афиши, вот уже полгода интригующие Москву, не соврали ни в чем. Обещанный самолет со страшным гулом двигателей садится в тайге у чукчей. Обещанные пилоты лихо бьют чечетку на лыжах. Обещанный финал-сюрприз поражает воображение и исторгает у зрителей светлые слезы. Роман Каверина "Два капитана" чудом уложился в конгениальное ему музыкальное зрелище, не потеряв в серьезности, но приобретя в энергетике. Проза чудом перешла в стихи, умные и остроумные, стихи чудом легли на музыку, которую хочется слушать снова. И я давно не видел более счастливого зала, чем на этих предварительных просмотрах, которые по-заграничному назвали "превью".Но это единственное заграничное, что бросается в глаза. Остальное заграничное спрятано за кулисами, под сценой, в компрьютерных хард-дисках, откуда управляется невиданное у нас зрелище. Это тот технологический опыт, который на Западе вырабатывался весь ХХ век и достиг совершенства

- в организации дела и его раскрутке, в способе совместить полет творчества с жестким расчетом всего, от движения декораций до системы продажи театральных билетов. Это первый у нас случай создания театра для одного спектакля - мощная машинерия запрятана в фундаменте Театрального центра на Дубровке, она, как и сам спектакль, будет действовать ежевечерне несколько лет, пока ходит публика. И каждый вечер девиз "Бороться и искать, найти и не сдаваться!" будет нас возвращать от сумрака к свету, от апатии к действию, от упаднических стонов к жизни. Потому что и сами авторы спектакля действовали по этой формуле - шли со своей командой в толпе закоренелых скептиков, которые были уверены: мюзикл не наш жанр, ничего не выйдет. И победили с сухим счетом.Взяв западные технологии, они создали российское патриотическое, хоть и без пафоса, сочинение. Сами написали стихи и музыку, сами поставили спектакль, сами его раскрутили. И в спектакле ожила наша история, наш способ ее чувствовать, наш мелодический строй. А значит, русский мюзикл родился - событие, без преувеличения, историческое.Это также день рождения новых композиторов большой сценической формы - Иващенко и Васильева. Ни в чем не подражая Уэбберу, они взяли за основу традиции Дунаевского и Милютина, а также русской бардовской песни, русского романса. Это день рождения театральных режиссеров,javascript:// уверенно владеющих и сценическим пространством и условностью жанра, до сих пор нам не поддававшегося - Иващенко и Васильева. Так вообще-то не бывает, но так случилось. Спектакль вышел сюжетно напряженным, в нем сильные и яркие характеры, в нем музыкальные диалоги, за которыми следишь, как за детективом. В нем есть несколько абсолютных шедевров - детские сцены, коммунальная квартира, остроумно придуманный октет (!) четырех (!) героев, квинтет машинисток "Широка страна моя родная". В нем смелая сценография Зиновия Марголина и оригинальные танцы Елены Богданович. В нем есть отличные актерские работы.Мне даже не хочется сейчас выискивать недостатки - они случаются и на Бродвее, потому что мюзикл сложная машина, сложнее, чем пресловутый ТУ-2, который садится на сцену новой театральной Мекки на Дубровке. Да здравствует!».

Но судьба распорядилась иначе. То, что случилось в эти три октябрьских дня – громадная трагедия нашей страны. То, что произошло потом – ее несмываемый позор.

Наш разговор с Георгием Васильевым состоялся сразу после штурма театрального здания на Дубровке.

- Где вас застало вторжение террористов и какова была ваша первая реакция?

- Мы с Алексеем Иващенко работали в студии звукозаписи на третьем этаже, когда прибежал наш менеджер сцены и сообщил, что в зале стреляют. И первая реакция, естественно, -броситься туда, узнать, в чем дело, чем-то помочь. Потому что как это так - в театре стреляют! Сбежал на первый этаж и обнаружил там нашего пожарника, который кричал на непонятных людей в черном: "Бросьте нас пугать, я же вижу, что это пиропатроны, я по запаху слышу!". Но когда ударили первые пули, мы поняли, что дело серьезное. И тогда я бросился в зал.

- То есть вы могли бы побежать и на улицу и спастись?

- А я и так спасся. По сути, вскочил в последний вагон. Еще чуть-чуть, и мне уже не удалось бы заскочить в зал. Все решали секунды. К счастью, я успел. Если бы не успел, меня расстреляли бы или вытеснили за пределы помещения. Мне нужно было куда-то бежать - либо в зал, либо вон из здания. Я побежал в зал.

- Ясно. Что было в зале?

- Там к этому времени все уже сидели смирно, потому что зрители были окружены цепью людей в черном. В основном это были женщины с пистолетами и гранатами в руках, к поясам были прикреплены взрывпакеты. Мне ничего не оставалось, как сесть с краю и попытаться влиться в ситуацию. И войти в контакт с террористами. Это оказалось довольно просто, потому что я очень быстро им потребовался. Ведь театральное здание - сложная конструкция и таит много опасностей для людей, незнакомых с театральной техникой и не умеющих с ней обращаться. Естественно, проблемы начались почти сразу же. К примеру, они вдруг обнаружили, что из тех больших тяжелых штук, которыми они забаррикадировали двери сцены, повалил густой дым, и они не знают, что это такое. А это были машины для сценического дыма. Террористы были вынуждены обратиться в зал: кто, мол, тут знает, что с этим делать? К счастью, я был, я знал, и вообще мне кажется, мое присутствие помогло избежать многих опасностей.

- Вы оказались в роли капитана захваченного корабля.

- В принципе да, и это счастье, что я смог провести все трудные часы вместе с людьми, которых я заманил, если так можно выразиться, в зал, собрал на спектакль, и я должен был быть с этими людьми, с нашими актерами, с нашим оркестром.

- Вы пытались вступить с захватчиками в переговоры?

- Я был единственным в зале, у кого была возможность с ними говорить. Потому что они во мне постоянно нуждались. Я пытался все время расширять сферу влияния. И уже следующий эпизод показал, что из них можно было вытягивать какие-то уступки. Начали дымиться и гореть светофильтры. Световой компьютер завис в режиме ожидания, а фильтры не рассчитаны на такое долгое воздействие мощных ламп. Пошел запах горелого, люди перепугались. Террористы сначала храбрились, но я им описал, как это страшно, когда горит театр, и что они даже не успеют выдвинуть свои политические требования и бессмысленно погибнут вместе со всеми за несколько минут. Под таким прессингом удалось выбить из них рации, у меня появилась связь с нашими людьми внутри театра, я даже смог на некоторое время связаться с людьми, находившимися вне здания. В частности, с нашим техническим директором Андреем Яловичем, который был за пределами театра и очень много сделал для нашего освобождения. О таких эпизодах можно рассказывать бесконечно - все трое суток состояли из них. Я все время был в каком-то деле, в какой-то борьбе бесконечной, в какой-то многоходовой шахматной игре, которая лично мне очень помогла - я оказался как бы в привилегированном положении. Тяжелее было другим - они были фактически прикованы к креслам, им запрещалось вставать, звонить по сотовым, поворачивать голову, даже разговаривать, - им было, конечно, гораздо труднее. И физически и психически.

- Ваши артисты находились в зале вместе со всеми?

- Да. К счастью, девочки наши успели выскочить из здания, им очень помог Алексей Иващенко - он забаррикадировал дверь, ведущую в гримерки, и большинство артистов, не занятых в начале второго акта, сумели спуститься из окон на связанных костюмах.

- Террористы вас слушали? Вам удавалось на них влиять?

- Да. Не сразу, конечно. Я постоянно пробовал степень возможного влияния: можно ли сделать еще шажок, еще шажок... Они меня дергали буквально каждые полчаса, у них все время возникали проблемы. В какой-то момент они захотели узнать, что там, за большой дверью на сцене. Это был вход в так называемый «холодный карман». Они потребовали, чтобы я залез по стремянке к одной из вентиляционных решеток и показал, что там есть. А потом я обнаружил, что они играют в футбол нашим знаменитым арбузом: вы помните, в спектакле с ним ходит узбек. Я у них этот арбуз выхватил: "Вы что, это реквизит!". И положил арбуз в сторонке. Тут они ощетинились: "Ты кто такой, чтоб нам приказывать?!". Так шаг за шагом пробовал, где можно надавить, о чем-то попросить, как-то установить контакт, чтобы выбить хоть какие-нибудь уступки людям, сидящим в зале.

- Удалось что-то сделать?

- Очень многое. Удалось, например, полностью снять пожарную опасность. Ведь был момент, когда в зале начался пожар.

- От осветительных приборов?

- Нет, там такая история была. Ведь самая большая проблема - туалеты. Террористов было слишком мало, чтобы они могли контролировать все входы и выходы из здания. Поэтому они старались держаться или внутри зала или как можно ближе к нему. В зале у них были орудия влияния: была мощная бомба посреди партера, которую они собирались взорвать в случае чего. В сущности, эта бомба была их единственной серьезной защитой. Они мало знали о здании: ни всех выходов из него, ни устройства подвалов, потолков, колосников, галерей. Поэтому они старались всех удерживать внутри зала. Человек 200-250 на балконе и человек 600 в партере. И если участь людей на балконе была легче - там поблизости были туалеты, то из партера они категорически никого не выпускали. Я очень быстро обнаружил, что сами террористы используют под туалеты служебные помещения. Было ясно, что для людей в партере эта проблема скоро станет неразрешимой. Я предложил использовать для этих целей внутренние служебные лестницы, но террористы опять-таки отказались, сослались на нехватку людей и невозможность все это контролировать: выходы на лестницы были слишком далеко от зала. И они стали настаивать, чтобы в качестве туалетов использовать оркестровую яму. Для меня сама эта мысль была невыносимой, я даже не знаю, как это объяснить...

- Это понятно.

- Я предлагал другой вариант: снять часть планшета сцены и сделать две выгородки для мужского и женского туалетов. Там на сцене есть люки, через которые нечистоты могли бы уходить вниз на трехметровую глубину. Но они отказались и от этого, опять же ссылаясь на трудности контролировать сцену. И пришлось всем, мужчинам и женщинам, использовать оркестровую яму, дальнейшее вы можете себе представить. Через несколько часов там творилось что-то несусветное. Это были невероятные моральные и физические мучения. Потому что террористы и в яму пускали не всех и не всегда. Разворачивались душераздирающие сцены, когда сидела девочка и умоляющим взглядом смотрела на эту вонючую яму, потом косилась на чеченку, которая была неумолима: "Сиди, терпи, я же сижу!". А девочка умоляла: я двое суток не была в туалете, пустите меня... Все это было пыткой. Яма очень быстро превратилась в страшную клоаку, где кровь смешивалась с фекалиями. Не дай бог кому это пережить. И вот на второй день там загорелось. Дело в том, что мы не могли полностью выключить свет в яме - там было бы темно. И в качестве подсветки использовали лампы на оркестровых пультах. Удлинитель одного из пультов закоротило. Огонь перекинулся на провода, с проводов на листы нотной партитуры, начался пожар. Слава богу, там был наш золотой человек начальник осветительного цеха Саша Федякин, он притащил огнетушитель и обесточил яму, огонь удалось потушить. Таких ситуаций было довольно много.

- Как вели себя люди?

- Одни переносили все стоически и, я бы сказал, героически. Другие паниковали. Многие все время плакали.

- Друг другу помогали?

- Были совершенно удивительные моменты самопожертвования. Рядом со мной сидели двое наших музыкантов из оркестра - жена Саша и муж Женя. У него украинский паспорт, у нее российский. Украинцев считали иностранцами и обещали отпустить. И Саша все время выталкивала мужа, чтобы он отдал свой паспорт, и все пыталась выкрикнуть: он иностранец! А он не двигался: молчи, я без тебя никуда не пойду. Я вспоминаю эту драму, которая разворачивалась рядышком со мной, с ужасом, потому что Женя в конечном итоге погиб...

- Что происходило с людьми на балконе?

- Там было чуть полегче, потому что им все-таки позволяли пользоваться туалетами. А с другой стороны, было труднее: их там было поменьше, и там сидели наши дети, 11 человек. И с ними не было связи. Правда, с детьми были наши преподаватели, которые их поддерживали, и огромное им спасибо... В партере наши актеры держались молодцом, пытались ободрить зрителей: "Смотрите, не потеряйте билеты. Когда мы отсюда выйдем, мы вам обязательно доиграем спектакль!". Рассказывали в лицах соседям, как дальше развивались события в спектакле. Поддерживали, как могли.

- Эта проблема с водой... Ведь в театральных буфетах были продукты и напитки - террористы что, даже не пытались как-то обеспечить людей?

- Это было как раздача пряников. Время от времени выходил чеченец и бросал несколько шоколадок или жвачек, или давал несколько двухсотграммовых бутылочек с пепси - что это было для почти тысячного зала! Можно считать, что трое суток люди практически не ели и не пили. И это обезвоживание организма потом усилило действие газа, который во время штурма был пущен в зал.

- Вам пытались помочь извне - до вас эта помощь доходила?

- Я до сих пор не могу понять, почему эта помощь шла так долго, пришла так поздно, и почему нам доставляли совсем не то, что мы просили. В первые же сутки я успел передать длинный список того, что нам нужно. А нужны нам были в первую очередь средства гигиены - женские прокладки, средства для дезинфекции оркестровой ямы, нужна была вода, простая обычная вода. Я даже не просил еды, я просил самое неотложно необходимое: лекарства от желудка, от сердца... К сожалению, ничего этого мы не получали, а если и получали, то не то. И конечно, такое впечатление, что люди, от которых зависели решения, в первую очередь были озабочены совсем не судьбой заложников.

- Вам удавалось общаться с теми, кто приходил с воли? С профессором Рошалем?

- Нет, он работал на балконе, я был в партере, а туда никто не приходил. Мы только выносили раненых, и мне удавалось вступить в контакт с теми, кто принимал раненых, и с представителями Красного Креста, с Анной Политковской. Но какой это контакт, если в спину тычут прикладами, приговаривая "пошел-пошел, быстро-быстро, не оборачивайся!". Я только успел шепнуть, что нам надо то-то и то-то, мне ответили, что про это ничего не знают. А как не знать, если я по всем штабным телефонам диктовал длинный список!

- Освободившись, вы спрашивали, почему так?

- Да я не хочу никаких объяснений! Думаю, это обычная наша бюрократия. Но уверен, что мы на этом потеряли много жизней. Потому что если бы не допустили такого сильного истощения и главное, обезвоживания организма, многие остались бы жить.

- Нам говорили, что террористы просто не пропускали продукты и воду. По всем телеканалам мы видели, как их вносили в здание театра.

- Но Красный Крест же они пропустили! И лекарства, и воду, и сок. Просто прислали не то, что требовалось. Ведь в этой посылке могло быть то, что мы просили и что нам было реально нужно! Знаете, что нам прислали из обезболивающих средств? Анальгин в ампулах! Не в таблетках даже. Что мы могли делать с ампулами?! Я вам сейчас скажу очень важную вещь. Ведь на самом деле шла незримая борьба, перетягивание каната между заложниками, их друзьями и родственниками с одной стороны - и, скажем так, сильными мира сего, которые могут определять политику и влиять на информацию, идущую через СМИ. Суть проста: когда решался вопрос о способе разрешения конфликта - идти или не идти на штурм и если идти, то когда и с какими средствами, - на чашах весов с той и другой стороны лежало очень многое. И можно было пойти по разным вариантам. Одни ущемляли бы национальное достоинство России, но при этом сохранили бы жизни людей, другие предполагали длительные переговоры, третьи были более решительны и рискованны. Понятно, что решение было сложным. Но на этих весах лежала судьба людей, находившихся в захваченном театре. И вопрос стоял так: каков вес этих жизней для политических и силовых решений? Если средства массовой информации молчат, если молчит общественность - тогда и вес этих жизней небольшой, и этим весом можно пренебречь. И принять решение, политически более выгодное. Это понимали заложники. Они понимали также и то, что никто, кроме их самих, их родственников и друзей, находившихся на воле, им не поможет. Они вопили в свои сотовые телефоны, они взывали к друзьям, к родным, к журналистам, к знакомым политикам, просили обратить на них внимание, выйти на демонстрацию, просили, чтобы ни в коем случае не было штурма. Чтобы пошли на уступки, но сохранили человеческие жизни. Но все это натыкалось на железный заслон снаружи. Их попытки обратить внимание на то, что здесь более 800 живых людей, захлебывались. В СМИ все время занижалось количество заложников (некоторые телеканалы вопреки очевидному даже настаивали, что зал рассчитан на 300 мест!), и в конце концов были запущены гнусные инсинуации насчет того, что все заложники впали в "стокгольмский синдром", что они "полюбили своих мучителей" и поэтому выполняют все их указания.

- Какое развитие событий вы считали бы правильным?

- Я понимаю, что любой сценарий, который я могу вам описать, будет поднят насмех профессионалами. Они легко объяснят, почему этого нельзя было сделать. Но при том количестве жертв, которое мы в результате получили, при том колоссальном риске, который реально существовал (я ведь находился внутри и мог оценить этот риск), можно было, наверное, найти другой путь. Нас травили нервно-паралитическим газом. Из зрителей погиб каждый четвертый. Из 76 сотрудников "Норд-Оста", находившихся в зале, погибло 18 человек! Из 32 музыкантов оркестра погибли 8! И это называют лучшим исходом, идеально проведенной операцией! А представляете, если бы у одной из этих чеченок дрогнула рука и хотя бы одна бомба сдетонировала! Я могу вам описать сценарий, он прост и понятен. Террористы требовали уступок - надо было пойти на уступки. Мы же много раз видели, как развиваются события в мире в аналогичных ситуациях. Они требуют миллион долларов - им говорят "хорошо", мы выполним требования, но и вы покажите, что готовы идти на уступки, выпустите еще двадцать детей. Мы выводим такую-то дивизию - а вы отпустите еще двадцать больных.

- Но вывод войск - не миллион, который можно привезти за час, он требует многих дней!

- А мы не просили нас освобождать немедленно и такой ценой, мы бы сидели и неделю и две, если бы это сохранило жизни.

- Но они же начинали расстреливать заложников!

- Нет. Это не так.

- Но по всем каналам передавали запись их разговора: в 6 утра начинаем расстрел.

- Накануне штурма никто никого не расстреливал. Расстреливать они начали бы только в том случае, если бы не выполнялись их условия. А что мешало начать их выполнять хотя бы частично? Я слышал эту официальную версию насчет того, что только после первых выстрелов и создания реальной угрозы для жизни заложников было принято решение о проведении операции. Но я находился внутри: было обычное хмурое утро.

- Этот ваш рассказ круто меняет наши представления о том, как все происходило. Но как вы могли бы сидеть еще неделю, если вам не давали воды?

- Еще раз повторяю: посылка от Красного Креста прошла, значит, в конечном счете пропустили бы и воду и все необходимое. Поймите, всё было ужасно, но все были готовы идти на новые испытания, только бы уменьшить количество смертей. Только об этом мы просили, звоня знакомым, друзьям и журналистам, и спасибо огромное всем, кто выходил на пикеты и старался нам помочь, привлечь к проблеме внимание общественности. К сожалению, все обернулось по-другому.

- Как вы оцениваете сам штурм?

- Наверное, это было сделано суперпрофессионально. И наверное, я не имею права судить решение командиров насчет того, какую дозу нервно-паралитического газа дать в зал. Честь и хвала эти людям, которые сумели определить дозу, усыпившую всех террористов. Хотя только я лично знаю в зале несколько человек, на которых газ не подействовал вообще, могу назвать их имена. Они остались в полном сознании и вышли из здания своим ходом - вы понимаете, что это означает? Если бы среди террористов нашелся хотя бы один такой человек (а вероятность была высокой), все бы закончилось намного плачевнее.

- Пресса сообщала, что часть заложников удалось каким-то образом предупредить о готовящемся штурме. Вы были в числе тех, кто знал?

- Эти предупреждения, я считаю, оказали нам медвежью услугу. Это значит не чувствовать атмосферы, царящей в зале. Больше всего на свете люди боялись штурма! Они понимали, что это огромный риск. Может быть, они не понимали, что часть уцелеет - они думали, что любой штурм вызовет взрыв огромных бомб, лежащих в креслах, и погибнут все. Так что для них штурм означал смерть. Поэтому распространение слухов о том, что после третьей ночи начнут расстреливать заложников и начнется штурм - нес только панику. И распространять такие слухи - преступление, мы получили бы массовый психоз, истерику, которая неизвестно чем бы кончилась. Для меня готовящийся штурм был вполне очевиден. По тону СМИ и политиков, которые выступали.

- Вам удавалось все это отслеживать?

- Да. У кого-то были радиоприемники, по рядам передавались слухи. Во-вторых, я очень хорошо знаю это здание, от подвалов до крыши. И знаю, какое огромное количество дыр оставалось не закрытыми - через них вполне можно было напасть на террористов. Можно было подобраться через подвалы, вентиляционные камеры и воздуховоды, террористы не могли контролировать колосники и галереи. Существовали переходные мостики над подвесными потолками, где можно было разместить хоть роту снайперов. Террористы понятия не имели о том, что находится за каждой из многочисленных дверей. Они были защищены только своими бомбами и угрозой их взорвать. Но мне было абсолютно ясно, что в этой ситуации ни один спецназ не устоит перед соблазном начать штурм. Из СМИ я знал, что после третьей ночи начнут расстреливать, и поэтому спокойно приготовился к штурму. И когда пошел газ, я даже сказал соседям по креслам: успокойтесь и засыпайте. А потом и сам вырубился.

- Как вы перенесли действие газа?

- Плохо, потому что сидел прямо под кондиционером и получил большую дозу. Но, слава богу, я человек крепкий здоровьем и хорошо переношу стресс. И уже через десять часов меня откачали, я пришел в себя. Сработало и то, что я лежал с краю, и меня быстро вытащили на воздух.

- Как сейчас себя чувствуют дети, и в какой мере происшедшее сказалось на их психике?

- К сожалению, я еще не видел ни одного ребенка - думаю, что они сидят по домам, над ними хлопочут родные и близкие и радуются их спасению. Мне трудно очень об этом говорить: дети есть среди погибших, в том числе из труппы "Норд-Оста".

- Как вы думаете, почему для теракта выбран именно "Норд-Ост"?

- Я задавал этот вопрос террористам, и они ответили: вы - русский мюзикл. На "Чикаго" ходят больше иностранцы, а они нам неинтересны, нам интересны граждане России. Кроме того, наш спектакль шел каждый день в одном и том же режиме, к нам легко было присмотреться, изучить все необходимое.

- Рано об этом говорить, но вопрос волнует многих: "Норд-Ост" занял в сердцах людей совершенно особое место - он будет жить?

- Честно скажу: не знаю. У меня нет ни сил, ни средств, и я один не в состоянии ничего сделать. Слишком большой ущерб. У нас нет даже денег, чтобы заплатить сотрудникам. Сейчас в результате теракта мы вынуждены уволить всю команду "Норд-Оста", триста человек. Нам нечем им платить. Мы обращаемся в Фонд занятости, объясняем: на нас напали террористы, но мы не виноваты, не мы проводим эту государственную политику в Чечне, мы просто жертвы таких обстоятельств. Мы вынуждены уволить актеров, но может быть, через два-три месяца нам удастся восстановить спектакль - можно им пока выплачивать пособие по безработице хотя бы в размере половины их оклада? Мы же честно делали все отчисления. Получаем ответ: нет. А я говорю даже не о восстановлении мюзикла - а просто о поддержании людей, пострадавших от теракта. И ответ - нет. Вот что ужасно. Поэтому ждать более серьезной помощи от государства я боюсь. Правда, слышны заявления о том, что здание отстроят. Но что это такое - отстроить? Отстроят к летнему сезону, когда будет очередной спад зрительской активности, а через год у нас заканчивается срок аренды. И это будет помощь не нам, а шарикоподшипниковому заводу (для мюзикла «Норд-Ост» был арендован Дворец культуры шарикоподшипникового завода – В.К.). Кроме того, нужно же не просто здание отстроить, нужно еще восстановить сложнейший спектакль, а главное - провести социальную реабилитацию этого места. Ведь это теперь братская могила.

Конечно, если город действительно окажет поддержку, можно попробовать все восстановить. Хотя это теперь проклятое место. И трудно будет выйти на эту сцену, и сесть в эту оркестровую яму, и зрителям будет трудно войти в этот зал. Наверное, и это можно было бы преодолеть - заменить кресла, и баннер, который все эти дни был на телеэкранах, но, может быть, правильнее сделать "Норд-Ост" мобильным, чтобы его увидела вся страна. Чтобы его можно было показывать полгода в Москве, полгода в Петербурге, полгода в Екатеринбурге, в ближнем зарубежье...

Но это все прожекты, а я вам привел только один пример: надо поддержать выброшенных на улицу сотрудников спектакля, и даже здесь мы не можем найти понимания...

«Итак, линия фронта прошла через мюзикл - самый жизнеутверждающий жанр искусства. Через первый российский мюзикл, который люди полюбили, потому что на этих спектаклях заново обретали веру в свою страну и величие ее истории. "Норд-Ост", претендовавший всего только дать своим зрителям хороший отдых и зарядить их оптимизмом, стал символом мужества и знаком переломного времени. Вслед за нью-йорскими башнями-близнецами музыкальный рассказ о героях-полярниках снова трагически обозначил полюса главного противостояния в сегодняшнем мире: террористы против человечества, человечество против террористов.

Поэтому "Норд-Ост" должен вернуться в Россию, поэтому Россия должна его видеть. Теперь это дело чести не только для продюсеров, режиссеров и артистов, но и для Москвы, и для страны».

Так я писал в послесловии к интервью. Я ошибся. Чтобы вернуть «Норд-Ост» и тем заявить миру, что нас угрозами террора не запугать, нужно быть патриотами не в кавычках, а по сути - ощущать свою страну как большую духовно единую семью. Но на деле страна оказалась трусливой, она слишком заражена всеобщим пофигизмом.

Создатели спектакля сделали все, чтобы он продолжал жить, – восстановили его и даже некоторое время показывали на Дубровке. Но уже в Петербурге не нашли для него сцены. Сначала был подписан договор с одним из киноконцертных залов, а когда были затрачены деньги на рекламу, и началась продажа билетов, залу вдруг срочно понадобился ремонт. Премьеру отменили – и через несколько дней зал без всякого ремонта вновь как ни в чем не бывало открылся. Несколько недель спектакль показывали в провинции, потом его авторы поняли, что родина не хочет неприятных напоминаний. Как страус, сунула голову в кусты: ничего не вижу, ничего не слышу… И «Норд-Ост», первый по-настоящему патриотический, и при этом талантливый русский мюзикл, умер.

Россия не выдержала столь сурового нравственного экзамена. Пофигизм победил.

avmalgin.livejournal.com

«Норд-Ост». 11 лет спустя. | STENA.ee

Давность этого страшного события перевалила уже за десяток лет, однако для многих москвичей оно случилось как будто вчера...

23 октября 2002 года несколько десятков вооруженных боевиков ворвались на мюзикл «Норд-Ост» и захватили в заложники 916 человек. Казалось, что этого не забудет никто и никогда. Но 11 лет спустя про эту трагедию никто больше вспоминать не хочет. Более того, про «Норд-Ост» по-прежнему толком ничего не известно: кто организатор, почему умерли заложники, что это был за газ. БГ сформулировал семь вопросов о «Норд-Осте», на которые до сих пор нет убедительных ответов.

Хроника событий:

Сотрудники внутренних войск взяли в плотное кольцо площадь вокруг Театрального центра на Дубровке, где 23 октября 2002 года были захвачены чеченскими террористами зрители мюзикла «Норд-Ост». © Владимир Вяткин/РИА Новости

Теракт готовился несколько месяцев, а решение о его проведении было принято летом 2002 года в штабе руководителя бандформирований Аслана Масхадова. В следующие месяцы в Москву и Подмосковье свозилось оружие и взрывчатые вещества, из которых изготовлялись бомбы и пояса смертниц, осенью начали съезжаться участники теракта – 21 боевик и 20 шахидок.

Захват «Норд-Оста» планировали провести 7 ноября в упраздненный ныне День согласия и примирения, но из-за активизации и спецслужб после взрыва у «Макдональдса», который был подготовлен тем же отрядом боевиков, было принято решение захватить здание Театрального центра на Дубровке во время мюзикла «Норд-Ост» 23 октября. В результате теракта погибло 130 человек, ранения получили более 700. «Ридус» представляет хронологию тех страшных событий.

Сцена из мюзикла «Норд-Ост» по роману Вениамина Каверина «Два капитана». Авторы либретто и музыки Алексей Иващенко, Георгий Васильев. Продюсеры Александр Цекало, Георгий Васильев. © Владимир Вяткин/РИА Новости

23 октября 2002 года, в 20.00 от стоянки международных автобусов в Лужниках в сторону Театрального центра на Дубровке двинулись несколько автомобилей с вооруженными боевиками.

Около 21.00 террористы ворвались в здание Театрального центра. Они захватили концертный зал, в котором подходила к концу первая сцена второго действия мюзикла «Норд-Ост». Более 800 человек оказались в ловушке, а террористы принялись минировать зал. В первые минуты некоторым сотрудникам Театрального центра удалось покинуть здание через запасные выходы или запереться в служебных помещениях. Боевики разрешили некоторым людям позвонить родным, чтобы те рассказали о захвате здания.

К 22.00 к зданию центра на Дубровке стягиваются усиленные наряды полиции, сотрудники групп быстрого реагирования. О случившемся немедленно узнает президент России Владимир Путин.

В то же самое время герой России подполковник Константин Васильев проходит через оцепление и попадает внутрь здания, где просит обменять себя на заложников-детей. Террористы его убивают. Спустя три дня после штурма, расстрелянное тело Васильева находят в подвальном помещении.

Около полуночи боевики отпускают 15 детей, а через час — еще несколько десятков человек, среди которых женщины, иностранцы и мусульмане. Террористы выдвигают требование о прекращении военных действий и выводе войск из Чечни.

Мюзикл «Норд-Ост», возобновленный после трагических событий октября 2002 года, когда спектакль был прерван чеченскими террористами, вновь на сцене Театрального центра на Дубровке. © Александр Поляков/РИА Новости

24 октября в 05.30 в здание попадает Ольга Романова. Она вступает в перепалку с Мовсаром Бараевым. Её быстро допрашивают, уводят в коридор и убивают.

Около 13.00 в здание Театрального центра проходят депутат Госдумы Иосиф Кобзон, британский журналист Марк Франкетти и два гражданина Швейцарии — представители организации «Красный крест». Спустя полчаса Иосиф Кобзон выводит из здания Любовь Корнилову и трёх детей: двух её дочерей и одного ребёнка, которого она назвала тоже своим, вместе с ними выходит Марк Франкетти. Затем выходят и двое сотрудников «Красного креста», которые за руки выводят из здания пожилого мужчину — гражданина Великобритании.

В 18.30 двум девушкам удается сбежать, во время похода в туалет. Террористы стреляют им вслед, но только немного задевают прикрывавшего девушек бойца группы «Альфа».

В 19.00 катарский телеканал «Аль-Джазира» показывает обращение руководителя террористов Мовсара Бараева, записанное за несколько дней до теракта.

Бойцы спецназа готовятся к штурму здания Театрального центра на Дубровке, захваченного чеченскими террористами во время представления мюзикла «Норд-Ост». © Дмитрий Коробейников/РИА Новости

25 октября около 01.30 в здание заходит доктор Леонид Рошаль, несущий две коробки с медикаментами и мешок с гигиеническими средствами, которые террористы разрешили принести для заложников. Вместе с ним в здание заходят корреспондент «НТВ» Сергей Дедух и оператор Антон Передельский. Они пребывают в здании около 40 минут, за которые им удаётся побеседовать с террористами и шестью заложницами.

В 12.40 представители «Красного креста» выводят из захваченного террористами здания восемь детей в возрасте от 6 до 12 лет.

В 14.50 в здание захваченного Дома культуры заходят Леонид Рошаль и журналистка «Новой газеты» Анна Политковская, они несут заложникам три больших пакета с водой и предметами личной гигиены.

С 17.00 до 20.20 в здание поочерёдно заходят режиссер Сергей Говорухин, заместитель главного редактора «Литературной газеты» Дмитрий Беловецкий, депутат Госдумы Асламбек Аслаханов, глава Торгово-промышленной палаты России Евгений Примаков, бывший президент Ингушетии Руслан Аушев, два сотрудника «Красного креста». Они доставляют заложникам воду и соки. Через Сергея Говорухина террористы передают, что отказываются от ведения дальнейших переговоров.

В 23.22 сквозь оцепление к зданию ДК прорывается Геннадий Влах, у которого было ошибочное подозрение, что в заложниках находится его сын — Роман. Террористы задерживают его и через некоторое время расстреливают.

Траурные мероприятия, связанные с годовщиной трагических событий в Театральном центре на Дубровке. © Владимир Вяткин/РИА Новости

26 октября в 5 часов утра гаснут прожекторы. Через вентиляцию в здание закачивается усыпляющий газ.

В 05.30 у здания ДК раздаются три взрыва и несколько автоматных очередей. После этого стрельба прекращается. Специальные подразделения «Альфа» и «Вымпел» ЦСН ФСБ приступают к перегруппировке сил вокруг Театрального центра. Поступает неподтверждённая информация о начале операции по штурму здания.

В 6.30 официальный представитель ФСБ Сергей Игнатченко сообщает, что Театральный центр находится под контролем спецслужб, Мовсар Бараев и большая часть террористов уничтожены.

В 7.25 помощник президента РФ Сергей Ястржембский официально заявляет о завершении операции по освобождению заложников. 

Мовсар Бараев (сидит справа) поначалу считался главарем террористов. Он единственный, кто во время захвата ДК на Дубровке не скрывал своего лица. Он же давал интервью телеканалу НТВ. Но на самом деле главарем был Руслан Эльмурзаев по кличке Абубакар (сидит слева). Он вел основные переговоры и давал указания Бараеву, что именно сообщать журналистам.

От чего погибли заложники?

Непосредственно от действий террористов погибли четыре человека. Официальная версия по поводу массовой смерти остальных заложников такова: она произошла из-за стресса, голода, бессонницы, обезвоживания и многочасового сидения в неудобных позах. Государство считает, что от газа, применявшегося во время штурма, никто не пострадал. Эксперты и родственники заложников считают по-другому: они были отравлены неизвестным газом, им не было оказано первой медицинской помощи, их в бессознательном состоянии сначала сваливали на асфальт, а потом как попало кидали в автобусы; больницы были абсолютно не готовы к тому, что им привезут десятки отравленных людей, а врачам не сказали, что именно был за газ, поэтому они не знали, чем лечить. Только через полтора года после «Норд-Оста» председатель Комитета Госдумы по безопасности Владимир Васильев, замначальника оперативного штаба, первым из официальных лиц признал, что главной причиной гибели заложников «стало несвоевременное оказание медицинской помощи».

В графе «Причина смерти» у погибших стоит прочерк.

Владимир Курбатов, отец Кристины, погибшей 13-летней актрисы «Норд-Оста»:

«По факту гибели людей уголовного дела не возбуждалось. Не было установлено даже времени, места и причины смерти. В графе «Причина» в свидетельстве о смерти моей дочери Кристины стоит прочерк. При этом в акте перевозки тела из больницы в морг, который нам выдали, было написано: причина смерти — отравление высокотоксичным газообразным веществом. В первичной судмедэкспертизе, которую проводили в морге, тоже было заключение об отравлении. Но потом следствие решило все это вымарать, а специальная комиссия, состоящая из «светил медицины», дала другое заключение с формулировкой, которую потом Путин озвучивал: мол, газ безвреден, а заложники умерли из-за того, что сидели в неудобных позах, от хронических болезней и обезвоживания.

Что до врачей, то все врачи близлежащих больниц открыто тогда заявляли прессе, что готовились к приему пациентов с минно-осколочными ранениями и не были готовы принимать людей с отравлениями неизвестным веществом.

Когда мы готовили жалобу в Европейский суд по правам человека, я обзванивал все больницы, которые были указаны в плане эвакуации и принимали пострадавших. Из 12 больниц, в которые я смог дозвониться, только одна имела токсикологическое отделение, где пострадавшим могли оказать квалифицированную помощь при отравлении».

Андрей Солдатов, главный редактор сайта Agentura.ru, посвященного работе спецслужб; за штурмом на Дубровке наблюдал из окна дома напротив:

«Основной вопрос к оперативному штабу — к господину Проничеву, который до сих пор первый заместитель директора ФСБ, и к господину Васильеву, заместителю начальника оперативного штаба и бывшему заму главы МВД: какого черта они не развернули полевой госпиталь в непосредственной близости к зданию? Похоже, они или рассчитывали, что у них будут одни убитые, а для тех, кто выживет, будет достаточно скорых, которые были на месте, — или вообще не думали про это.

По закону, силы, средства и тактика спецопераций — секретные. Газ — это средство, поэтому никто не собирался его никому выдавать. Но ситуация была ужасающей: людей выносили в самых разных видах, наваливали друг на друга прямо на асфальте, и они стали умирать уже там, захлебываясь рвотными массами. Эту проблему можно было решить, даже не зная, что за газ, просто оказав первую помощь, но и этого не было сделано — в автобусы людей просто сваливали вповалку, многие уже были мертвы. Думаю, даже если бы спецслужбы оперативно рассказали, что это был за газ, ситуацию это бы не сильно улучшило».

Каринна Москаленко, адвокат группы бывших заложников «Норд-Оста» в ЕСПЧ:

«Власти до сих пор несут эту бесстыдную чушь: «Операция по спасению заложников была блестящей». Люди погибли, а они говорят: «Блестяще, только вот медики подкачали». Как будто медики действовали по собственному усмотрению и не пришли вовремя, потому что они такие подлые».

Какой газ использовали при штурме?

Состав газа до сих пор засекречен. Про него известно две вещи: 1) он «безвредный» — это Путин сказал американским журналистам, объясняя, почему люди не могли погибнуть от действий спецслужб; 2) он сделан «на основе производных фентанила» — об этом заявил министр здравоохранения Шевченко (фентанил — наркотический анальгетик, по биологическому воздействию в сотни раз сильнее героина). Тем не менее точную формулу газа никто не назвал, известно лишь, что некий офицер-химик, чья фамилия засекречена, позже получил звание Героя России за участие в спецоперации.

Лев Федоров, доктор химических наук, президент Союза «За химическую безопасность»:

«На фентанил можно навесить тысячу всяких хвостов — и получится миллион разных веществ. Словосочетание «производные фентанила» — это вообще ни о чем, это означает только то, что нам не захотели назвать вещество.

Власти еще заявляли, что держат формулу газа в секрете потому, что за ней гоняются все разведки мира. Это чушь. Есть международная конвенция о запрещении химического оружия, в ней перечислены допустимые вещества, которые не должны убивать людей. А власти использовали другие вещества, убившие 125 человек, то есть совершили государственное химическое преступление. И если они раскроют формулу, весь мир их тут же осудит, потому что они не имели права его применять.

Еще было много разговоров про антидоты, которых у спецназа и врачей не было. Антидот — это вещество, которое может догнать в организме яд и при помощи химии превратить его в другое вещество или ослабить симптом. Но разговор об антидотах в данном случае — отвлечение от сути дела, потому что главное — газ не должен убивать людей. В «Норд-Осте» провели опыт, который в мире в голову никому не приходил».

Каринна Москаленко:

«Европейский суд, в который мы подавали жалобу на нарушение права на жизнь, не поддержал нас только в одном пункте. Он сказал, что применение газа было оправданно. В принципе, я могу его понять: суд по правам человека не является судом по гуманитарным вопросам, по военным конфликтам. Однако логика, конечно, хромает: если формула газа, название и свойства не раскрыты, то как можно решать, справедливо было его применение или нет?»

Андрей Солдатов:

«У меня всегда было очень специфическое отношение к применению этого газа, потому что я потом видел, как в Беслане террористы первым делом выбивали окна и вообще вели себя намного более жестко и отвратительно — так, чтобы с ними не случилось «Норд-Оста». Это был прямой результат действий российских силовых структур на Дубровке».

Анатолий Ермолин, бывший начальник оперативно-боевого отделения «Вымпела», подполковник ФСБ в запасе:

«Спецназ знал, что будет газ, поэтому вошел в здание с противогазами, но что за газ, какие последствия от него, думаю, им не сказали. Тем более я знаю сотрудников, которые надышались этим газом, и у них были большие проблемы со здоровьем».

Сколько было террористов и сколько погибло заложников?

В результате штурма были убиты 40 боевиков — по официальным данным, именно столько террористов захватило Театральный центр на Дубровке. Но, например, заложница Светлана Губарева утверждала, что видела в зале минимум 24 шахидки, хотя убито было 19. А через полгода журналист Анна Политковская встречалась в гостинице «Спутник» на Ленинском проспекте с неким Ханпаш Теркибаевым, который заявил ей в интервью, что был среди боевиков на Дубровке в качестве агента ФСБ. Кроме того, в материалах следствия есть число 52 — столько боевиков Шамиль Басаев отобрал для подготовки терактов в Москве.

Еще серьезней путаница с количеством погибших: официально погибли 130 человек, но адвокат заложников Каринна Москаленко, сложив все данные следствия, получила 174.

Владимир Курбатов:

«После уймы запросов в прокуратуру мы добились доступа к следственным материалам, и просто посчитали в столбик, сколько погибло в здании, сколько на ступеньках, в скорых, в автобусах, в больницах, — всего получилось 174 человека. В суде мы спросили у руководителя следственной группы Кальчука, как он может объяснить эти цифры. Он ответил: «Ну, вы так считаете, а я так считаю, что вы от меня хотите?»

Возможно, это все-таки ошибка в подсчетах: 44 — слишком большое расхождение. Три года назад на месте теракта появилась памятная доска со всеми фамилиями — думаю, если бы какой-то фамилии не было, родственники возмутились бы.

Есть много свидетельских показаний о том, что террористов было больше, но следствие их не учло. На вопрос, почему не допросили Ханпаш Теркибаева, Кальчук ответил, что они съездили в гостиницу, которую назвала Политковская, и никого не обнаружили. Потом выяснилось, что Анна говорила о гостинице «Спутник», а следователи ездили в гостиницу «Космос». А как только Теркибаевым заинтересовались в ФБР (на «Норд-Осте» погиб американский гражданин), Теркибаев разбился в автокатастрофе в Чечне».

Каринна Москаленко:

«Мы изучили постановления самого следствия и получили цифру 174 — это данные без фамилий, только количество. Возникает вопрос: где родственники этих 44 людей? Мы считаем, что это невостребованные люди. Приехали в Москву погулять, к любовнице, в командировку — что угодно. И пропали. Кто будет этой статистикой заниматься — выяснять пропавших в то же самое время в городах России? За кем пришли, те и есть в официальном списке».

Андрей Солдатов:

«Я видел штурм из окна квартиры напротив: заложников выносили и складывали в шеренги, как мертвых. И в этих шеренгах точно было больше людей, чем назвали власти.

А вот история с Теркибаевым была непроверенной. Теркибаев из той категории людей с особым психологическим складом, которые выскакивают по разным поводам и говорят, что они могут быть самыми лучшими помощниками. Не думаю, что это имеет отношение к реальности.

Но это совершенно не отменяет того, что части террористов удалось уйти. Многие оперативники мне потом об этом говорили. Там был полный дурдом. Штурм проводила не одна организация: было несколько групп спецназначения, которые должны были зачистить террористов, а еще были внутренние войска, которые изначально обеспечивали периметр безопасности, но, когда началась большая стрельба, тоже зачем-то куда-то пошли. В результате возник хаос: здание большое, куча коммуникаций, выходов в разные стороны, по нему перемещаются разные группы вооруженных людей, которые сами не знают, куда они перемещаются. Ситуация, конечно, не такая катастрофичная, как в Беслане, где люди просто бегали в разных направлениях, но люди, которые участвовали в штурме, говорили, что задача по обеспечению безопасности периметра не была решена. Более того, не только я, но и многие журналисты сидели там, где, вообще говоря, не должны были сидеть, — это тоже говорит о прозрачности периметра. Зайти-выйти можно было достаточно свободно, поэтому спецслужбы и говорят, что какое-то количество людей ушло».

Что стало причиной штурма?

Власти утверждали, что штурм был вынужденной мерой: террористы отказались от переговоров и начали расстреливать заложников. В зал через системы вентиляции был пущен газ, который усыпил террористов, после чего туда вошел спецназ, обезвредил бомбы и начал вытаскивать людей.

Однако участники операции утверждают, что выстрелов не было. Кроме того, накануне вечером террористам пообещали встречу в 10 утра с генералом Казанцевым, первым официальным представителем власти, чему они были явно рады и даже заявили, что уже в 11.00 заложники могут будут отпущены. Газ же — даже по данным следствия — начал действовать не моментально, а минимум через 10 минут. Более того, на сцену выбежал один из боевиков с пулеметом и криками «Они пустили газ». Выходит, что время взорвать зал у них было, и то, что этого не произошло, — большая удача, а не заслуга организаторов спецоперации.

Андрей Солдатов:

«Была такая версия, озвученная замначальника штаба Васильевым, что штурм был спровоцирован выстрелами внутри. Но дело в том, что примерно за полчаса до стрельбы были погашены прожекторы, которые все время освещали площадь перед ДК. Террористы говорили: если вы их погасите, мы будем воспринимать это как начало штурма и вести себя соответственно. Можно с уверенностью говорить — на основании того, что я видел лично, и того, что мне рассказывали участники операции, — штурм был спланирован, время его было назначено, и не было никакой провокации со стороны террористов.

Участники штурма мне прямо говорили, что у террористов было время взорваться: когда спецназ туда вошел, террористы были живы, они не спали и отстреливались. Один боевик даже выбежал на сцену с пулеметом: его очень быстро погасили с балкона. Почему они не взорвались — неизвестно.

Многие потом предполагали, что бомбы были муляжами. Но взрывотехник ФСБ Георгий Трофимов, который непосредственно занимался разминированием устройств на «Норд-Осте» (к сожалению, он погиб спустя полтора года), утверждал, что эти бомбы были настоящие. Такое впечатление, что это была больше акция устрашения, чем реальный теракт: или они вообще были не готовы все взрывать, или последнего приказа никому из террористов не поступило.

Мне рассказывали участники штурма: на основе разведданных они были уверены, что бомбы настоящие и точно взорвутся, что шансов предотвратить взрыв бомбы — 2–3%. Когда выходили на штурм, все готовились к тому, что от взрыва рухнет купол здания, будет огромное количество погибших и сами они тоже погибнут.

У спецназа было распоряжение прокуратуры — не оставлять никого из боевиков в живых. Как рассказывал мне командир одной из оперативно-боевых групп, исходили из того, что любой из террористов, не важно, где он находится, может привести в действие взрывные устройства через радиосигнал.

Проблема была в том, что они рассчитывали только на это. Все альтернативные варианты ими просто не рассматривались. Плюс они думали, что все равно будет полный ад, и надо использовать все, что есть под рукой: тестировали заранее этот газ, не тестировали — не важно, надо все брать, потому что все равно будет очень плохо.

В итоге они проводят штурм, бомбы почему-то не взрываются, весь зал остается в живых, и тут наступает коллапс: никто не знает, что делать дальше. Спецназа физически мало, чтобы быстро вынести всех людей, не проведен инструктаж про то, как выносить, в каком состоянии, куда, — и их стали просто сваливать в шеренги друг на друга.

Была информация из прокуратуры, которая тоже находилась на месте, что к концу третьего дня шли достаточно успешные переговоры — удалось убедить террористов, что им подадут транспорт и они спокойно смогут уехать, и поэтому под утро какая-то часть террористов, видимо, расслабилась и даже ушла куда-то в фойе праздновать. На основании этого можно сказать, что никакой необходимости устраивать штурм именно в этот день и именно в таких условиях не было. Это не ситуация Беслана, когда люди умирают просто от обезвоживания, — грубо говоря, тут ничего не тикало «еще час — еще десять умрут».

Анатолий Ермолин:

«Операция была хорошо спланирована и подготовлена. Немногие догадываются, что если бы бомба взорвалась, то мы бы потеряли вообще все элитные войска, потому что «Альфа» и «Вымпел» входили в «Норд-Ост» практически полным боевым составом. Это мои друзья, и я знаю, что они перед тем, как войти, попрощались друг с другом и семьями.

Неверное решение, на мой взгляд, было применять газ, потому что он не играл в операции никакой роли. Если бы террористы хотели подорвать зал, они бы его подорвали. В итоге газ мгновенно людей не отключил, террористов пришлось уничтожать классическим путем, а газ стал причиной массового отравления людей, что стало трагическим результатом спасательной операции».

Как вообще десятки боевиков, вооруженные автоматами, пулеметами и взрывчаткой, смогли организовать теракт в центре Москвы?

Спустя два года после захвата Театрального центра в «Известиях» появилась статья о том, что главарь террористов Абубакар, он же Руслан Эльмурзаев, числился начальником службы безопасности московского Прима-банка. В банке он взял в кредит 40 000 долларов на покупку поддельных документов, двух микроавтобусов, на которых 23 октября группа террористов приехала на Дубровку, а также на аренду квартиры. По городу группа боевиков передвигалась на инкассаторском броневике, принадлежавшем Прима-банку. После появления этой публикации следствие заявило, что проверяет информацию о связи Абубакара с Прима-банком, а потом объявило начальника правления банка, чеченца Мухарбека Баркинхоева, в розыск. К тому моменту банка как такового уже не существовало: у него отобрали лицензию и его объявили банкротом еще в 2003 году после жалоб вкладчиков, а двух сотрудников судили за мошенничество. Чем закончилась эта история — неизвестно: все материалы следствия по «Норд-Осту» по-прежнему закрыты.

Юрий Сенаторов, старший корреспондент газеты «Коммерсантъ», автор статьи «Норд-Ост» захватил банкир» в «Известиях»:

«Мне тогда выдали эту информацию фээсбэшники из отдела по борьбе с тер­роризмом. Формально Абубакар был начальником службы безопасности Прима-банка, а де-факто его владельцем. До меня действительно про это никто не писал. Но потом я перестал заниматься чеченской темой, пить водку с фээсбэшниками, перешел в «Коммерсантъ» и не знаю, что дальше происходило с этой историей. Знаю, что у банка отняли лицензию, — это был маленький отмывочный банк, кто-то сбежал, против кого-то завели уголовные дела, но не по «Норд-Осту», а по обманутым вкладчикам».

Чем закончилось расследование теракта?

В связи с «Норд-Остом» было возбуждено уголовное дело по факту терроризма и захвата людей в заложники — оно открыто до сих пор. Уголовного дела по факту гибели заложников возбуждено не было. Обстоятельства и причины их смерти не установлены. Документы штаба уничтожены. Состав штаба засекречен. Личности шести террористов не установлены. Всего к суду были привлечены двое: Заурбек Талгихов, который находился снаружи и переговаривался по телефону с Мовсаром Бараевым во время захвата (8,5 года за пособничество террористам), и милиционер Алямкин (7 лет за взятку за оформление регистрации гражданке Л.Бакуевой, оказавшейся среди боевиков).

Было еще рассмотрение коллективного иска заложников в Европейском суде по правам человека. В декабре 2011 года ЕСПЧ удовлетворил жалобы родственников заложников, усмотрев в неадекватном планировании спецоперации российскими властями и отсутствии эффективного расследования теракта нарушение права на жизнь, присудил 64 потерпевшим компенсации общей суммой 1 миллион 300 тысяч евро и потребовал от России нового расследования.

Каринна Москаленко:

«Мы не можем доказать причастность государства к этой трагедии — значит, мы не можем доказать нарушение негативных прав на жизнь: никто не может быть лишен жизни, подвергаться пыткам и т.д. Но есть позитивные права: государство не только не должно убивать людей, но еще и должно обеспечивать их безопасность — то есть защищать от третьих лиц. И это нарушение в «Норд-Осте» мы доказали. Жалоба была удовлетворена по двум параметрам. Операция по спасению заложников была проведена из рук вон плохо — не оказывалась первая помощь, не было взаимодействия между участниками спасательной операции, и поэтому не спасли людей. Европейский суд не делит операцию на штурм и спасение. Если штурм проводили для того, чтобы спасти людей — а Европейский суд думает о властях именно так, лучше, чем они есть на самом деле, — то тогда это была единая, плохо скоординированная операция. И в этом — первое нарушение права на жизнь. А второе — отсутствие расследования. Европейский суд не может обвинить государство в смерти людей или оправдать его, потому что не было расследования, поэтому он говорит: мы не знаем, кто виноват, но вы это не расследовали, и значит, нарушили право на жизнь.

Российские власти скрыли все документы штаба, сказали: все документы были уничтожены. Взамен этого они предоставили в ЕСПЧ материалы текущего уголовного дела, на что им ответили, что это расследование вообще не про то, — это про террористов, а речь идет о пострадавших. ЕСПЧ выразил глубочайшее недоумение по этому поводу.

Сейчас мы с моими доверителями составляем список вопросов Следственному комитету для нового расследования. Если он не ответит на эти вопросы, то, исходя из буквы и духа закона, решение ЕСПЧ будет не выполнено. Это не только компенсации, но и установление обстоятельств, при которых погибли близкие заявителей, а также личностей, ответственных за их смерть, — для матери, которая потеряла тринадцатилетнюю дочь под тяжестью трупов в автобусе, это очень важно. В противном случае мы будем писать меморандум в комитет министров ЕС, что меры не выполнены».

Владимир Курбатов:

«На основании решения суда в Страсбурге адвокат некоторых заложников Игорь Трунов подавал прошение в Следственный комитет о возобновлении расследования, но, насколько мне известно, в СК ответили, что якобы у них нет официального перевода страсбургского решения суда со стороны Минюста, поэтому они не могут проводить никаких действий.

По факту гибели людей дела не возбуждалось. Всех следственных материалов мы не видели, нас допустили только до некоторых томов, основная часть дела засекречена. Первоначально нам вообще разрешали знакомиться только с судебно-медицинскими заключениями. Причем ксерокопировать их запрещали, только переписывать от руки — вот сидели и переписывали по 15–20 страниц о том, насколько органы твоего погибшего ребенка были заполнены кровью, какого размера его мозг и т.д».

Юрий Сенаторов:

«Я знаю, что трупы всех террористов отвезли в морг №2 на грузовике с надписью «Хлеб». Там трупы свалили на ночь, никаких следственных действий не провели. По идее, должны были пули из них повыковыривать, опознать, кто, сколько, чего, но делать этого не стали. Всю ночь вокруг морга дежурили снайперы, а на рассвете трупы отвезли в лианозовский крематорий, где и спалили. Это мне рассказывал один из следователей группы, которая работала по «Норд-Осту», а знакомый в том морге мне это подтвердил.

Думаю, опознали их в итоге через агентурную сеть и по документам — террористы же работали в этом Театральном центре, вроде как на ремонт там подвязались, на них даже майки были с надписью «Норд-Ост». Так что их личности более-менее быстро установили».

«Норд-Ост» — это блестящая спецоперация или успешный теракт?

Андрей Солдатов:

«Ситуация изначально была политической: террористы выдвинули политические требования, а Путин и силовики устроили настоящую истерику под названием «Мы не должны повторить Буденновск». Складывается впечатление, что вся эта история про то, что надо было показать, как отвечает новая российская власть на тот же вызов, на котором сломался Ельцин. Они это так воспринимали и только об этом и думали.

Проблема была в том, что и на официальном уровне, и на уровне спецслужб штурм был назван победой. А победа в российском понимании означает, что разбора полетов не будет. Я специально спрашивал: «Ребят, ну вот вы провели операцию с огромным количеством жертв, вы начали какие-то реформы? На основании боевого опыта вы ведь должны как-то корректировать свои действия?» Они отвечали: «Нет, мы ничего не делали, потому что официально было сказано, что это победа». Более того, на тот момент в ФСБ была очень популярна такая теория — дикая, на мой взгляд, — что для шахидов акция считается успешной, если каждый из них захватит с собой минимум шесть человек. Я не знаю, откуда это взялось, но такая теория циркулировала. И были предприняты специальные, скажем так, усилия, чтобы сообщить информацию о жертвах таким образом, чтобы число жертв, поделенное на количество террористов, было меньше шести. До такого доходили.

Власти считали, если показать террористам, что мы победили, а не они, то больше они этого не сделают. В результате обе стороны в этой истории считали себя победителями. И одни не стали пересматривать свои действия и менять тактику, а вторые решили, что раз победили, значит, можно повторить этот успех, поэтому Беслан по большому счету был неизбежен».

Анатолий Ермолин:

«Я считаю, что это была спецназовская драма, которая могла стать триумфальной победой, но не стала в силу неправильно принятых управленческих решений. Спецоперация — это не только ворваться и грамотно уничтожить террористов. Это в том числе логистика: подъезд скорой помощи, транспортировка людей, взаимодействие служб спасения — и на этом этапе было провалено все.

Фамилии двух бойцов «Вымпела» и «Альфы», которых наградили званиями Героев России, мне известны, я не буду их называть, но в кругу спецназа их все знают. Это оценка не народа, а государства. Но я знаю многих офицеров, которые отказались от награды за «Норд-Ост». Во время чеченской войны, например, многие отказывались от званий, считая, что за гражданскую войну их нельзя брать. Но я не могу судить тех, кто награду взял, — это дело чести и решение каждого конкретного человека».

По ту сторону "Норд-Оста" (24.10.2012)

Пусть говорят: "Норд-ост" - 10 лет спустя

Рекомендуется к просмотру: 

www.stena.ee