Разрушение породы: Разрушение горных пород

Разрушение горных пород

РАЗРУШЕНИЕ ГОРНЫХ ПОРОД (а. rock breaking; н. Gesteinszerstorung; ф. destruction des roches, rupture des roches; и. destruccion de rocas) — нарушение сплошности природных структур горных пород (минеральных агрегатов, массивов горных пород) под действием естественных и искусственных сил. Разрушение — сложный физический или физико-химический процесс, характер развития которого зависит от величины и скорости приложения нагрузки, напряженного состояния объекта, его прочности и структурных свойств. В соответствии с этим разрушение может протекать на микро- и макроскопическом уровнях. Микроскопическое разрушение (размеры зоны разрушения до 1 мм) возникает в месте контакта разрушающего элемента с породой и сопровождается разрывом связей между зёрнами или нарушением химических связей в кристалле, микротрещинами, сдвигом вдоль поверхностей скольжения. Макроскопическое разрушение (размеры зоны разрушения 1 см и более) характеризуется развитием одной или многих трещин, нарушающих сплошность массивов в значительных объёмах. Во всех случаях разрушение начинается с процесса на микроскопическом уровне, при определённых условиях приобретающего макроскопические масштабы.

Естественное разрушение происходит в результате гравитационных (оползни, оседания грунтов, обвалы, осыпи), вулканических, глубинных тектонических процессов, выветривания, других природных процессов и явлений. На горных объектах естественное разрушение сопровождается обрушением подземных горных выработок, бортов карьеров и т.п. и представляет собой негативный фактор, влияние которого снижают выбором специальных технологических схем ведения работ, креплением выработок, закреплением грунтов и т.д. С другой стороны, нарушение сплошности полезных толщ (например, под действием горного давления) упрощает процессы выемки, а разрушение породных толщ интенсифицирует дегазацию горных пород (см. Подработка).

Реклама


Искусственное (принудительное) разрушение — основной процесс технологии добывания и переработки твёрдых полезных ископаемых. Осуществляется в результате главным образом механического и взрывного воздействия на горные породы, в меньшей степени — гидравлического, взрыво-гидравлического, термического, электрического, электромагнитного, комбинированного. При этом разрушающие нагрузки носят или квазистатический характер (скорости их приложения измеряются единицами или десятками м/с) — возникают при бурении, резании, механическом дроблении, или динамический (сотни и тысячи м/с) — при ударном и взрывном разрушении (см. Взрывное разрушение).

Разрушение при бурении скважин имеет ряд особенностей и происходит путём отделения от массива частиц различной крупности в пределах плоскости забоя при наличии только одной обнажённой поверхности и возрастании с глубиной влияния горного давления. Наибольшее распространение получил механический способ бурения, при котором разрушение имеет объёмный, усталостный или поверхностный характер. В первом случае, когда напряжения в породе превышают предел её прочности, порода разрушается на некоторую глубину, которая сохраняется при перемещении породоразрушающих элементов по забою и может превышать их внедрение. Объёмное разрушение наиболее эффективно, т.к. требует наименьших удельных затрат энергии. Усталостное разрушение происходит при контактных напряжениях меньших, чем прочность породы, и наступает после многократного воздействия нагрузок в результате образования и постепенного развития в породе микротрещин. При ещё меньших значениях напряжений происходит поверхностное разрушение, когда породоразрушающие элементы, перемещаясь по забою без внедрения, истирают породу. Такой процесс наименее эффективен, т.к. ведёт к интенсивному износу инструмента и отличается высокими удельными энергозатратами.

Общие теоретические вопросы разрушение исследованы американскими учёными А. А. Гриффитсом, Г. Р. Ирвином, Э. Орованом, польским — В. К. Новацким, советскими — А. Ю. Ишлинским, С. Н. Журковым, Е. И. Шемякиным, Я. Б. Фридманом и др.; в аспекте горного дела — советскими учёными В. В. Ржевским, Л. И. Бароном, А. И. Бероном, Б. И. Воздвиженским, Н. И. Куличихиным, Н. И. Любимовым, В. И. Геронтьевым, М. М. Протодьяконовым и др.

Разрушение горных пород — Союз горных инженеров. Информационный портал, посвященный добыче угля, руды и прочих полезных ископаемых.

Сопротивляемость характеризует трудность разрушения породы при различных способах добычи (бурении, взрывании и т.д.), а также различные технологические свойства пород (коэффициент крепости).

Буримость — способность горной породы сопротивляться проникновению в нее бурового инструмента при бурении. Измеряется продолжительностью «чистого» времени бурения 1 м шпура.

В качестве физико-технической основы сопоставления пород по буримости (зависящей только от свойств пород) принимается относительный показатель трудности бурения породы Пб, эмпирически определяемый выражением:


Пб = К1(δсж+ δсдв)+ K2ρ q

где K1 и К2– эмпирические коэффициенты; q – ускорения свободного падения, м/с2.

Все горные породы по величине Пб классифицируются на 25 категорий по буримости с подразделением их на пять классов [74]:

  • I − легкобуримые (Пб= 1÷5), категории 1÷5;

  • II – средней трудности бурения (Пб= 5,1÷10), категория 6÷10;

  • III – труднобуримые (Пб = 10,1÷15), категория 11÷15;

  • IV – весьма труднобуримые (Пб = 15,1÷20), категория 16÷20;

  • V − исключительно труднобуримые (Пб= 20,1÷25), категория 21÷25.

В настоящее время известно большое число классификаций горных пород по буримости: шкала Союзвзрывпрома, Мингео СССР, Единая шкала буримости и др. Категория горных пород по Единой классификации (ЕНВ−80) устанавливается по буримости ручными, телескопными и колонковыми бурильными машинами в определенных условиях.

Взрываемость — сопротивляемость разрушению горной породы действием взрыва. Взрываемость породы оценивается удельным расходом ВВ, т.е. количеством взрывчатого вещества (в килограммах), необходимым для разрушения 1 м3 породы в массиве. Аналитический расчет удельного расхода ВВ в настоящее время невозможен, так как математическое описание анизотропных физико-технических характеристик породы и технологических условий взрывания, влияющих на сопротивление породы взрыву, крайне сложно. Однако многочисленные наблюдения и производственный опыт указывают на возможность относительной оценки сопротивления пород взрыванию.

При соблюдении некоторых условий [74] удельный расход эталонного ВВ (г/м3) определяется из эмпирического выражения:


qэ= K1(σсж+σсдв+σраст)+ К2 ρ q

и для большинства взрываемых горных пород изменяется от 10 до 100 г/м3 и больше.

По величине эталонного удельного расхода ВВ породы по трудности дробления взрывом могут быть разделены на 5 классов и 25 категорий [74]:

  • I – легковзрываемые породы, qэ ≤ 20 г/м3, категории 1÷5;

  • II – породы средней трудности взрывания; qэ =20,1÷40 г/м3, категории 6÷10;

  • III – трудновзрываемые породы, qэ=40,1÷60 г/м3, категории 11÷15;

  • IV – весьма трудновзрываемые породы, qэ= 60,1÷ 80 г/м3, категории 16÷20;

  • V – исключительно трудновзрываемые породы, qэ ≥ 80,1 г/м3, категории 21÷25.

Источник: http://studopedia.ru/3_113314_soprotivlyaemost-burimost-i-vzrivaemost-gornih-porod.html

Холодное утешение гарантированного взаимного уничтожения

Примечание редактора: это отрывок из «Круглого стола по обзору книг: провальная революция» из нашего дочернего издания, Texas National Security Review . Обязательно ознакомьтесь с полной версией круглого стола.

Брендан Риттенхаус Грин, Неудачная революция: ядерная конкуренция, контроль над вооружениями и холодная война (Кембридж: Cambridge University Press, 2020)

 

Нападки на теорию ядерной революции в наши дни стали популярным предприятием. Спустя десятилетия после окончания холодной войны ученые начали подвергать сомнению то, что я узнал в аспирантуре о ядерном оружии, особенно представление о том, что условие гарантированного взаимного уничтожения (MAD) должно способствовать стабильности между великими державами. Меня, бывшего ученика Чарльза Глейзера, это, с одной стороны, несколько шокирует. С другой стороны, это говорит о сомнениях, которые я давно питал по поводу теории ядерной революции. Если теория настолько сильна, то почему она не может объяснить гонку вооружений холодной войны? Почему руководители Соединенных Штатов, НАТО и Советского Союза не успокоились в MAD? Наверняка здесь должно быть что-то большее, чем просто неоптимальное поведение тупоголовых политиков?

Брендан Риттенхаус Грин дал очень убедительный ответ на эти вопросы в своей новой творческой книге Неудачная революция: ядерная конкуренция, контроль над вооружениями и холодная война . Этот том не только бальзам для моих страданий, он также вносит два важных вклада в наше понимание ядерного сдерживания во время холодной войны. Прежде всего, Грин предлагает убедительную стратегическую логику, объясняющую, почему Соединенные Штаты и Советский Союз проводили конкурентную политику в области ядерных вооружений, в том числе в области контроля над вооружениями. Соревнование имело стратегический смысл, поскольку политики сомневались в живучести ядерных арсеналов; политический и территориальный статус-кво не всегда казался ясным или очевидным; и стратеги с обеих сторон никогда не могли знать наверняка, что их противник верит в MAD. Иными словами, и баланс интересов, и баланс сил трудно измерить. Ситуация еще больше усложняется тем, что страна, которая показала, что не верит в MAD, может получить преимущества при переговорах в условиях кризиса.

 

Стать членом

 

Согласно запутанной аргументации Грина, в этих условиях мы должны ожидать, что государства будут конкурировать и пытаться делать это эффективно. Им следует выбирать конкурентные стратегии, отражающие их сильные и слабые стороны, или, как он выразился, «конституциональную пригодность». С этой целью американские политики могли рассчитывать на преимущества в производстве и управлении. Эти преимущества вылились в предпочтение качественной гонки вооружений. Чтобы проиллюстрировать причинно-следственные механизмы своего аргумента, Грин собирает впечатляющее количество архивных свидетельств XIX века.70-е годы. В мельчайших подробностях он знакомит читателя с изменениями в ядерной политике США и стратегиями, которые американские политики применяли для контроля над вооружениями при администрациях Никсона, Форда и Картера.

Если Грин прав, а я думаю, что он прав, то его работа ставит под сомнение предполагаемые выгоды, которые должны возникнуть, когда ядерные державы живут в условиях гарантированного взаимного уничтожения. Международная политика, утверждает его книга, не особенно стабильна в этих обстоятельствах. Теоретики ядерной революции не принимают во внимание неопределенность в отношении живучести ядерных арсеналов, которая может возникнуть при совершенствовании военных технологий. Они также игнорируют двусмысленность политического и территориального статус-кво. В результате следует ожидать конкуренции и кризисов, а не стабильного мира, предсказываемого теорией ядерной революции. Грин хорошо объясняет широкий спектр последствий своей аргументации как для теории международных отношений, так и для политики национальной безопасности. Например, оптимисты в отношении распространения ядерного оружия должны проявлять большую осторожность в отношении распространения ядерного оружия, если оно порождает конкуренцию, а не мир.

Это книга, с которой придется столкнуться специалистам по безопасности, поскольку она опровергает многие представления ученых о ядерном сдерживании. Всем нам, кто разделяет интерес к ядерно-оружейной политике, следует ее прочитать. Как и следовало ожидать от работы, которая подрывает общепринятые представления об этой эпохе, книга Грина, вероятно, вызовет дальнейшие разговоры о холодной войне и ядерном сдерживании в целом.

После завершения этой виртуозной работы у меня остались три основные мысли. Во-первых, похоже, что американские политики скорее правы, чем ошибаются в отношении конкуренции ядерных вооружений времен холодной войны. Во-вторых, мне интересно, была ли вообще возможна победа в ядерной войне. Наконец, может ли теория Грина объяснить конкуренцию и контроль над вооружениями до и после заводного 19-летия?70-е?

Политики в целом поняли правильно: сдерживание во время холодной войны было непросто

Из книги Грина ясно следует один факт: политики, похоже, правильно понимали динамику ядерного сдерживания времен холодной войны. Это наблюдение противоречит общему мнению в научной литературе, согласно которому ядерная революция сделала гонку вооружений ненужной (и не такой уж опасной). Согласно этой точке зрения, которая до сих пор широко распространена, состояние ВАД должно было стабилизировать международную политику, поскольку требования ядерного сдерживания легко выполнялись и почти невозможно было отменить. Поскольку ядерные арсеналы оставались в безопасности, цена войны была слишком высока, чтобы рисковать конкуренцией. Таким образом, острая ядерная конкуренция была вызвана не стратегическими обстоятельствами, а скорее внутренними патологиями, которые мешали политикам в Вашингтоне и Москве научиться жить с бомбой и любить ее. Политики просто промахнулись, когда дело дошло до того, как и почему работает ядерное сдерживание.

Однако, как и следовало ожидать из теории Грина, американские политики правильно полагали, что живут в гораздо более конкурентном мире. По их мнению, требования ядерного сдерживания, включая живучесть ядерных сил, окружены слишком большой неопределенностью. Они также не могли знать с достаточной уверенностью, согласны ли Советы с достоинствами MAD. Цена войны была бы очень высока, если бы они были неправы.

Чтобы проиллюстрировать это, я вспоминаю, как бывший министр обороны Дональд Рамсфельд дебатировал со сторонниками ядерной революции о природе сдерживания на заседании Чикагского совета по международным отношениям. Рамсфелд утверждал, что ядерное сдерживание затруднено и не гарантировано даже в условиях БЕЗУМ, если такое существует. Несмотря на то, что этот форум состоялся более двух десятилетий назад, я помню, как Рамсфелд склонил на свою позицию многих слушателей, особенно неспециалистов, обратившись к своим оппонентам и спросив: «А что, если вы ошибаетесь в отношении силы СУМАСШЕДШИЙ?»

Возможно, взгляды корифея оборонной политики Пола Нитце служат хорошим отражением консенсуса политиков времен холодной войны в отношении ядерного оружия. Нитце выделяется как уникальный игрок в оборонной политике того времени благодаря своему сорокалетнему опыту работы в правительстве как при республиканской, так и при демократической администрациях. После переговоров с ним Советы окрестили его «Серебряным лисом», а его биограф Строуб Тэлботт назвал Нитце «серым кардиналом ядерной дипломатии».

На протяжении всей своей карьеры Нитце игнорировал сдерживающее значение БЕЗУМИЯ. Он считал, что угроза гарантированного взаимного уничтожения недостаточно убедительна, чтобы сдержать советское нападение на НАТО или Соединенные Штаты, и эта озабоченность широко разделялась в правительстве США и их европейских союзниках. Как он объяснил:

Идти за городами, если сдерживание не сработает, на мой взгляд, было бы самоубийством. Это был не просто вопрос ограничения ущерба; Я считал — и верю до сих пор, — что доктрина противодействия силе и позиция достаточного масштаба убедит Советский Союз в том, что он не может рассчитывать на военную победу в обмене ядерными ударами. Это обеспечит эффективное сдерживание.

Точно так же Нитце пришел к выводу, что только превосходящие ядерные силы могут обеспечить международную стабильность. Ядерный баланс, по его мнению, повлиял на глобальные амбиции СССР. Он предупредил:

Я считаю, что только сохраняя это превосходство стратегических и нестратегических вооруженных сил, Соединенные Штаты могут иметь оптимальную возможность использовать свою военную мощь, за исключением войны, для поддержки своей внешней политики или быть в состоянии выиграть военную войну. победа на самом низком уровне конфликта, достаточном для выполнения этой работы, если война все же произойдет.

Предусмотрительные политики должны были подстраховаться и не могли полагаться на MAD для укрепления мира. Как размышлял Нитце ближе к концу холодной войны: «Хотя некоторые утверждали, что ядерное оружие радикально изменит характер войны, ответственные официальные лица не придерживались этой точки зрения».

И Черная Лиса была не одна. Многие аналитики и правительственные чиновники в значительной степени разделяли его пессимизм в отношении MAD. Корпорация RAND, которая выросла вместе со своим главным спонсором, ВВС США, десятилетиями билась над вопросом, как надежно реализовать политику расширенного сдерживания НАТО в условиях хрупкого баланса ядерного террора. Точно так же из Управления чистой оценки очень влиятельный стратег Министерства обороны Эндрю Маршалл заказал и провел исследования, чтобы выяснить, как Соединенные Штаты могут наиболее эффективно конкурировать с Советским Союзом. Маршалл разработал и продвигал свой «подход конкурентных стратегий» во многом потому, что не верил в ядерный тупик.

По мере развития холодной войны американские политики все больше увлекались амбициозными и экзотическими стратегиями ядерного сдерживания. Администрация Кеннеди заменила концепцию «массированного возмездия» своей предшественницы концептуальной стратегией «гибкого реагирования», которая призывала Соединенные Штаты развивать способность к победе в ограниченной ядерной войне. Если сдерживание в Европе потерпит неудачу и Советский Союз начнет блицкриг против НАТО, Соединенным Штатам нужно будет больше вариантов, чем ничего не делать или в ответ бросить ядерную кухонную раковину на Москву. Каковы бы ни были благие намерения, эти схемы больше походили на рискованные ставки, чем на конкретные стратегии, и высокопоставленные политики никогда не выражали особого доверия к ним. И когда администрация Картера в конце 19-гоВ 70-х годах Объединенный комитет начальников штабов жаловался, по словам Янне Нолан, что у Соединенных Штатов «все еще нет сил для воплощения в жизнь этих еще более изощренных гражданских фантазий».

Помимо разработки все более амбициозных стратегий, в политике США в отношении ядерных вооружений времен холодной войны возник еще один интерес: цикл оптимизма и пессимизма в отношении состояния ядерной конкуренции. Иногда американские официальные лица считали, что Соединенные Штаты лидируют как в количественном, так и в технологическом плане. В другое время небо падало. Рассмотрим дебаты об уязвимости межконтинентальных баллистических ракет (МБР) США, которые Грин подробно описывает в своей книге. Администрация Никсона заключила временное соглашение по переговорам об ограничении стратегических вооружений (ОСВ-1), зная, что преимущества США в технологии разделяющихся головных частей индивидуального наведения (РГЧ РГЧ) дадут ей преимущество перед советскими межконтинентальными баллистическими ракетами. Этот оптимизм сменился беспокойством в середине 19В 70-х годах Советы преуспели в реализации ОСВ-1, разместив свои собственные РГЧ на своих более тяжелых межконтинентальных баллистических ракетах наземного базирования. Аналогичные колебания имели место и в отношении баланса ядерных сил средней дальности в Европе. В начале правления администрации Картера официальные лица США пришли к выводу, что новая советская ракета SS-20 не представляет угрозы, поскольку НАТО располагала другими ядерными силами театра военных действий, чтобы противостоять ей. Но союзники США, в частности Западная Германия, убедили Америку в том, что SS-20 требует срочного американского противодействия.

Что вызвало эти колебания между пессимизмом и оптимизмом относительно ядерного баланса? Американские официальные лица не выразили доверия MAD, как это предсказывала теория ядерной революции. Наоборот, эти перепады настроения подтверждают теорию Грина о деликатной ядерной конкуренции.

Тем не менее, другие факторы, помимо тех, которые были определены в Неудачная революция , могли способствовать этим сдвигам в оценках. Восприятие союзниками США по НАТО надежности американских средств сдерживания, например, похоже, также сыграло важную роль в формировании американской политики. Официальные лица США проявили большую чуткость к опасениям союзников Вашингтона. Они все еще делают. Рассмотрим следующие контрфакты: выглядела бы политика США в отношении ядерных вооружений так же, если бы Соединенные Штаты не попытались распространить сдерживание на Европу? Выглядело бы это так же, если бы Вашингтон попытался расширить сдерживание обычными силами, вместо того чтобы полагаться в первую очередь на ядерное оружие? Я предполагаю, что ядерная конкуренция все же имела бы место — вопреки диктату теории ядерной революции — но гонка вооружений развивалась бы со значительно меньшей интенсивностью.

Была ли возможна победа?

К концу 1960-х советские ядерные силы стали приближаться к американскому арсеналу. Сторонники ядерной революции отмечают это как момент, когда сверхдержавы начали жить в состоянии гарантированного взаимного уничтожения. Обе страны обладали, казалось бы, надежными силами второго удара такого размера, что, как бы хорошо они ни нанесли первый удар, ни одна из них не избежала бы сокрушительного ответного удара. Ни одна из стран не могла сколько-нибудь ощутимо ограничить нанесенный себе ущерб, независимо от того, какую комбинацию наступательных или оборонительных средств противодействия силам она применила для решения проблемы. Для сторонников теории ядерной революции это условие стало бы основой для шаткого мира, если бы только сверхдержавы его приняли.

Грин убедительно демонстрирует, что сверхдержавы ничего не покупали. Каждый приложил усилия, чтобы избежать БЕЗУМИЯ, и Соединенные Штаты в конечном итоге одержали верх над Советами в противодействии силовому соперничеству. Неудачная революция неплохо иллюстрирует технологические усовершенствования США, которые были сделаны в 1970-х годах, что дало Вашингтону возможность значительно ограничить ущерб, нанесенный самому себе в результате обмена ядерными ударами. В сочетании с достижениями в области связи, наблюдения и точности Америка выставила впечатляющий набор средств противодействия силе. Это позволило бы Соединенным Штатам использовать уязвимости в советских бомбардировщиках и подводных лодках с ядерными боеголовками. А улучшенная точность американских войск сведет на нет советские преимущества в межконтинентальных баллистических ракетах наземного базирования.

Означали ли эти возможности США, перефразируя название известной статьи 1980-х годов, что победа возможна? Я думаю, что ответ скорее политический, чем технический. С технической стороны Грин и другие представили убедительные доказательства того, что Соединенные Штаты могли бы ограничить значительный ущерб себе в результате обмена ядерными ударами. Учитывая эти улучшения в возможностях противодействия силе, Соединенные Штаты, вероятно, могли бы избежать гарантированного уничтожения, не прибегая к абсурдным схемам гражданской обороны, которые продвигали такие люди, как Т.К. Джонс.

Тем не менее, быть объектом любого советского ответного удара, мягко говоря, неприятно. Исследования холодной войны ограниченных ядерных атак на Соединенные Штаты или Советский Союз по-прежнему рисуют довольно разрушительную картину с десятками миллионов жертв с каждой стороны. Во всяком случае, эти исследования, вероятно, преуменьшают последствия массовых пожаров. Более того, до сих пор не принято решение о том, сколько взрывов ядерного оружия вызовет ядерную зиму.

Неудачная революция убедил меня — хотя и не без усилий — в том, что Соединенным Штатам удалось избежать Армагеддона, обменявшись ядерными ударами с Советским Союзом. Однако я не думаю, что страна осталась бы невредимой. Соединенные Штаты были бы в лучшем положении, чем заявляют сторонники теории ядерной революции, но все равно было бы много боли. Иными словами, Вашингтон мог вырваться из MAD только для того, чтобы оказаться в состоянии взаимной уверенности в себе.0003 возмездие . Лучшее место, конечно, но все же не избавленное от серьезной опасности.

Из этого наблюдения вытекают три следствия. Во-первых, преимущества на переговорах, которые Соединенные Штаты получили, избежав ВДВ, могли быть не очень большими, поскольку издержки войны оставались чрезвычайно высокими. Как говаривал мой старый наставник Роджер Моландер: «Угроза взрыва одной ядерной бомбы над Вашингтоном, округ Колумбия, в рабочее время, вероятно, является достаточным сдерживающим фактором, чтобы сосредоточить внимание». Во-вторых, поскольку сегодня Америка, вероятно, живет в условиях гарантированного взаимного возмездия со многими из своих противников, включая Россию, Вашингтон, вероятно, по-прежнему не обладает значительным преимуществом при переговорах в кризисных ситуациях, даже несмотря на то, что обладает превосходящими ядерными силами. Наконец, кризисная нестабильность представляет большую опасность в мире гарантированного взаимного возмездия. При MAD упреждающие удары в условиях кризиса бесполезны, поскольку ни одна из сторон не может ограничить ущерб для себя. Однако удар первым в условиях гарантированного взаимного возмездия может в определенной степени окупиться, в зависимости от уязвимости арсенала противника, что противник также осознает. Если эти три наблюдения верны, то ядерное будущее может оказаться таким же или потенциально более конкурентоспособным, чем ядерное прошлое, описанное Грином в 9. 0003 Неудавшаяся революция.

Применение теории до и после 1970-х годов

Будущая работа должна выяснить, может ли теория Грина пролить свет на конкуренцию времен холодной войны до и после 1970-х годов. Моя осознанная догадка подсказывает мне, что аргумент Грина может многое объяснить в отношении периодов истории, предшествовавших и последовавших за этим десятилетием 90 003 . Например, администрация Рейгана казалась гораздо более безжалостной в своем стремлении к американскому качественному превосходству, когда она начала переговоры с Советами по Сокращению стратегических наступательных вооружений (СНВ), чем администрации Никсона и Форда во время процесса ОСВ. Стремление Вашингтона достичь соглашения, уменьшающего превосходство Москвы в межконтинентальных баллистических ракетах наземного базирования, соответствует ожиданиям теории Грина9.0003 .

Напротив, есть два более ранних эпизода холодной войны, которые мне трудно согласовать с аргументацией книги. Министр обороны Роберт Макнамара избегал острой конкуренции по мере того, как его срок пребывания в должности в течение 1960-х годов увеличивался, так что казалось, что Соединенные Штаты почти взяли перерыв в гонке вооружений и вместо этого стремятся принять MAD. С другой стороны, доклад Гейтера 1957 года разжег истерию по поводу ядерного баланса, предполагая, что Соединенные Штаты не способны в долгосрочной перспективе конкурировать с Советским Союзом. Это заламывание рук кажется неуместным, учитывая, что теперь мы знаем, что Соединенные Штаты имели серьезные преимущества в потенциале ядерного оружия в начале 19-го века.60-е годы.

Возможно, в этом вся прелесть аргументации Грина. Ядерный баланс времен холодной войны был хрупким как до, так и после 1970-х годов. По этой причине не особенно удивительно, что политики катались на эмоциональных американских горках. Такой вывод важен для сегодняшних политиков, которые недавно заново открыли — со слишком большим энтузиазмом — конкуренцию великих держав. Неудачная революция должна напомнить нам, что когда дело доходит до ядерного оружия, такие соревнования сложны и опасны.

 

Стать членом

 

Джейсен Кастильо — адъюнкт-профессор и научный сотрудник Эвелин и Эд Ф. Круз ’49 Школы государственного управления и государственной службы имени Буша в Техасском университете A&M, а также со- директор Олбриттонского центра большой стратегии .

Изображение: ВВС США (Фото штаб-сержанта Стефани Серрано)

Комментарий

Разрушение: Скала

Разрушение: Рок

Разработанные звуковые эффекты

£
14

95