ГлавнаяРазноеКнига молот ведьм

О чем написан «Молот Ведьм»? Книга молот ведьм


Молот ведьм — кровавая библия инквизиции

Это чудовищное сочинение во славу Божию отправило на костер тысячи невинных людей. Что это за книга? Почему более 500 лет вокруг нее ведется столько споров? Итак, знакомьтесь — настольная книга инквизиторов «Молот ведьм». Сразу предупреждаем — чтение не для слабонервных. В этом средневековом «бестселлере» вы найдете описания и соития ведьм с сатаной, и поедания детей и мужских половых органов, и вызывания бурь, града, чумы, и кровавых человеческих жертвоприношений, и способности убивать взглядом, предсказывать и летать… По сравнению с этим «шедевром» меркнут все ужасы Стивена Кинга, Дина Кунца и других писателей жанра хоррор.

Это поистине легендарное сочинение «Молот ведьм» (нем. Hexenhammer, лат. Malleus Mcdeficarum) увидело свет в 1486 г. в городе Шпайер. Его авторами стали два монаха-доминиканца Яков Шпренгер и Хайнрих Крамер (известный также как Генрих Инститорис), обличители еретиков в Рейнской области, расположенной на севере Германии. Из хроник того времени можно узнать, что пасторы не отличались примерной святостью и жители области неоднократно жаловались на них епископам. Расскажем более подробно об авторах «Молота».

Хайнрих Крамер начинал свою деятельность в Тироле, где быстро настроил против себя все местное население. Ходят слухи, что он, чтобы обосновать необходимость охоты на ведьм, уговорил одну распутницу спрятаться в печи, притворившись, что там поселился дьявол. Ее голос обвинил многих людей, которых Крамер жестоко пытал. Получив многочисленные жалобы, епископ Бриксенский изгнал Крамера, но тот получил награду за свои труды от эрцгерцога Сигизмунда. Яков Шпренгер — соавтор сочинения Крамера — добился одобрения «Молота» и заручился письмом богословского факультета Кельнского университета от 1487 г. Однако дело в том, что это одобрение подписали лишь четыре профессора из всего университета и их поддержка ограничилась заявлением, что части I и VI не противоречат Библии и другим каноническим книгам, а последняя, практическая, часть заслуживает доверия благодаря приведенным в ней свидетельствам. Но оно нигде более не было опубликовано и обнародовано. Таким образом, можно сделать вывод, что письмо — подделка, прибавляющая книге престиж. Еще один интересный факт свидетельствует об «авторитете» сочинителей «Молота ведьм». Коллеги Шпренгера по университету после его смерти 6 декабря 1495 г. не отслужили заупокойную мессу. Причин могло быть две. Первая — покойный завещал свое имущество за пределы Кельна, а вторая — такое отношение могло быть обусловлено академической непорядочностью Шпренгера. Однако Папа Римский Иннокентий VIII поддержал деятельность авторов «Молота». Зато уже в 1491 г. Великий инквизитор Испании Томас Торквемада признал «Молот ведьм» ересью. Почему это произошло? Получается, что инквизиция противоречит сама себе?

«Святой отдел расследований еретической греховности», несмотря на множество ужасных баек, которые так любят о нем рассказывать люди, не слишком хорошо знающие историю, — не самое кровавое явление в летописях человечества, хотя сравниться с ним в бессмысленной жестокости удавалось далеко не каждому тирану. «Молот» был самым популярным руководством к действию для средневековых охотников на ведьм. В XV в. женщин считали вовсе не прекрасным и слабым полом, а опасными и коварными посланницами дьявола. В лучшем случае их уделом становились дети, церковь и кухня. А если женщина была красива и умна — она обвинялась в колдовстве и попадала на костер. Многие наши соотечественники, побывав в Западной Европе, отмечают, что там очень мало красивых женщин. Испанки поражают еще и странной любовью к одежде черного цвета, которую носят и в будни, и в праздники. И это не случайность — это шрам, оставленный «молотом ведьм» на психологии и генофонде европейских государств.

Что стало причиной появления на свет ужасного орудия инквизиции? Созданная в 1204 г. инквизиция по закону имела право наследовать имущество осужденных еретиков, чем и пользовалась. Катары, мараны, гуситы были надежным источником пополнения казны Церкви. Когда же крупнейшие еретические секты были разгромлены, в бюджете Ватикана появились зияющие дыры, которые надо было срочно «латать». Кроме того, инквизиция была удобной, проверенной, отлаженной машиной, обладавшей огромной властью. Тормозить ее работу было не только невозможно, но и опасно. Святые отцы начали искать новый источник дохода — и нашли его. Им стали «колдуны» и «ведьмы». Поводом для обвинения в колдовстве мог стать слух, намек, анонимное письмо. Жертвой навета мог пасть любой: и ремесленник, и купец, и аристократ. В инквизиторском суде признавались все обвинения — показания других осужденных, прохожих и даже детей, что и в те времена не признавалось достойным доверия в обычных судах. Надо учитывать, что общее психическое здоровье большинства жителей средневековой Европы оставляло желать лучшего: веками людей пугали всемогущим, вездесущим Богом, который немилосердно карал грешников. Определить, кто есть этот самый грешник и слуга дьявола, был призван «Молот ведьм» — самый авторитетный в те времена трактат по демонологии, достоверность которого в своей булле подтвердил сам Папа. Авторы издания прекрасно разбирались в предмете, им не составило труда объединить древние легенды и церковные знания, чтобы составить подробнейшую инструкцию по выявлению ведьм и борьбе с ними. Последствия применения рекомендаций «Молота» поистине кошмарны.

Всего за шесть лет архиепископ — курфюрст Трира — сжег 368 ведьм, то есть на костре погибало более одной ведьмы в неделю. В двух немецких деревнях женщины вызвали настолько серьезные подозрения у инквизиторов, что в каждой из них в живых осталось только по одной женщине. За три месяца епископом Женевы были отправлены на костер 500 мнимых ведьм. В Савойе по обвинению в колдовстве были сожжены свыше 800 человек. Как утверждают записи самих инквизиторов, в разных концах Европы за 150 лет было предано позорной казни на костре около 30 тысяч ведьм. Церковь всегда была более чем склонна к женоненавистничеству Это был настоящий крестовый поход против женщин, а библией его участников стал «Молот ведьм», который состоит из трех частей. Каждая часть включает несколько глав — в полном соответствии с канонами ораторского искусства. Глава, как правило, начинается с вопроса, а далее авторы приводят ряд рассуждений и примеров и в конце дают ответ на поставленный вопрос. Авторы в качестве аргументов и доказательств своей правоты используют тексты Священного Писания, Канона Episcopi (Епископского Канона), учения Аристотеля, а также «Божественного церковного и гражданского права», хотя с точки зрения современной психологии это сочинение может быть прекрасным иллюстративным материалом к теории Фрейда о сексуальных отклонениях. Ярким доказательством этому может служить пример толкования авторами слова «женщина» (femina), происходящего от двух слов — «вера» и «малый». Не менее парадоксально и приведенное в книге толкование слова «дьявол» (diabolus). По мнению монахов, оно происходит от слов «два» и «смерть». Это символизирует, что дьявол убивает физическое и духовное начало человека — душу и тело. В «Молоте» одобрялись самые нелепые предрассудки относительно волшебства и колдуний.

Первая часть книги повествует о трех силах, составляющих колдовство, а именно: о дьяволе, о колдуне и о Божьем попущении. Здесь говорится, что дьявол существует, может делать сверхъестественные вещи и ведьмы помогают ему. И это допускает Бог! При этом Церковь называет ведовство худшим из преступлений. Поэтому служители Церкви должны в полной мере осознать всю гнусность ворожбы, которая — суть отречение от католической веры, преданность и поклонение Дьяволу, подношение ему даров: принесение в жертву некрещеных детей и плотские сношения. В числе особо неблагонадежных оказались женщины, наделенные красотой. Красота, как известно, создана дьяволом для искушения людей. Во все времена обладательницы привлекательной внешности и острого ума притягивали людей и… имели завистников, а главное — завистниц. Потому ревнивые и не блистающие красотой и умом супруги часто писали доносы на симпатичных обаятельных соседок — на всякий случай. Инквизиторы, все без исключения мужчины, тоже не могли не поддаваться очарованию своих прекрасных узниц. И это было еще одним доказательством их дьявольской сущности и ведовского дара. Как ни странно, к ведьмам причисляли Повивальных бабок. Почему? Да потому, что женщины верили им гораздо больше, чем местным священникам, которые могли помочь больной или роженице только молитвой и уж абсолютно ничего не смыслили в гинекологии. Женское тело казалось им настолько нечистым и страшным, что со временем у священников появилось убеждение, будто ведьма может отращивать в причинном месте клыки. Еще один аргумент инквизиторов — повивальные бабки могли посвящать младенцев дьяволу или даже приносить их ему в жертву. Не обошли инквизиторы и совращенных и брошенных женщин: «Падшие девицы, покинутые своими любовниками, которым они отдавались ради обещания жениться на них, потеряв всякую надежду и отовсюду встречая только позор и стыд, обращаются к помощи дьявола». При этом мужчина-соблазнитель ни в коем случае не порицался.

При таком перечислении удивительных талантов и деяний ведьм считалось, что неверие в их способности — ересь:…Следуя учению святого Фомы Аквинского, где он говорил о вредительстве ведьм, некоторые пытались утверждать, что чародейства на свете не существует и что оно живет лишь в воображении людей, приписывающих махинациям ведьм естественные явления, причина которых скрыта. Другие признавали существование ведьм, но полагали, что они своим колдовством действуют лишь на воображение и фантазию. Эти лжеучения будут в нижеследующем выявлены и опровергнуты.

В Библии говорится, что ведьмы существуют, а при этом «любой, кто не верит в установления Священного Писания, является еретиком». Авторы утверждают, что сила дьявола наиболее сильно проявляет себя во время плотских сношений. В «Молоте» прямо указано, что «все колдовство исходит от плотских похотей ненасытных женщин». Ведьмы разделяются на три типа: те, которые занимаются всяческим вредительством; те, кто обладает только целительскими способностями; те, кто имеет оба этих колдовских дара. Существовал якобы и высший разряд ведьм, которые обладали большой силой. Ее они черпали от тел пожираемых младенцев. Поскольку грехи эти были велики, то давать показания против ведьм в суде разрешалось даже преступникам, отлученным от Церкви, лжесвидетелям, проституткам, иноземцам. Во второй части трактата Шпренгера и Крамера говорится о способах колдовства и о том, как его можно снять. Тут уже приведены не теоретические выкладки, а разбор практической магии. Авторы подробно и детально изображают, как колдуют ведьмы и как можно защититься от их чар. Болыпая часть глав, как ни странно, описывает сексуальное общение ведьм с дьяволом, суккубами, инкубами, способы соблазнения мужчин с помощью колдовства, удаление у них половых органов и задержку деторождения у женщин. Рассказано и о других видах колдовства: превращении в животное себя и других людей, насылании болезней, в том числе чумы и проказы, порче урожая, вселении в чужое тело, управлении силами стихий… Авторы подробно излагают ход колдовских обрядов, например окропления водой, чтобы вызвать дождь, или протыкания восковой фигурки, символизирующей жертву, иголками. Если ведьме хотелось украсть молоко, она делала вид, что доит нож, воткнутый в стену, говоря при этом дьяволу, какую именно корову нужно подоить. Также во второй главе восемнадцать разделов посвящено способам борьбы с ведьмовским вредительством. Среди средств излечения от чар предлагаются: паломничество к святым местам, полная исповедь, экзорцизм. А вот вернуть половой орган или человеческий облик может только ведьма, совершавшая колдовство, или ее смерть. Чтобы противостоять неурожаю, стихийным бедствиям и болезням, верующие должны обойти проклятые места крестным ходом.

В этой главе также упоминаются категории людей, неподвластных чарам ведьм: инквизиторы, борцы с ведьмами, люди, оберегаемые священными обрядами и ангелами. Отдельная глава посвящена колдунам-мужчинам.

В основу третьей части трактата легла заповедь: «Ворожеи не оставляй в живых». Здесь подробно описывается вся процедура: способы выявления ведьм, предъявление обвинения, уговоры, пытки и способы получения признания.

Молчание под пыткой автоматически зачисляло жертву в ряды ведьм. Многие инквизиторы обещали помилование в обмен на признание и таким способом получали его: люди верили обещаниям, а позже неизменно подвергались пыткам. Инквизиторы обязательно должны были вырвать у обвиняемого признание вины — по закону ведьму или колдуна нельзя было осудить без признания. Эта часть состоит из 35 вопросов и ответов. Как ни странно, большинство из них рассматривают возможность вынесения оправдательного и смягчающего приговора. Вот только на деле жертвам редко удавалось избежать костра.Предлагались самые разнообразные способы выявления ведьм. Эта процедура была очень важна для предъявления обвинения. Каких только средств не придумывали фанатики! Ведьму узнавали по полету ножа с изображением креста, брошенного через нее. Священник мог выявить всех ведьм в своем приходе, внеся в церковь пасхальное яйцо. К слову сказать, этот «подвиг» осуществить отваживались далеко не все охотники на ведьм. Предание гласило, что если ведьма успеет вырвать у него яйцо и раздавить, то у человека, затеявшего проверку, разорвется сердце. Считалось, что принесенные в церковь детские башмачки, предварительно смазанные салом, могли обездвижить колдунью. Одним из самых распространенных было испытание водой. В присутствии свидетелей палач или исполняющий его роль человек привязывал правую руку ведьмы к левой ноге, а левую руку к правой, после чего колдунью бросали в воду. Если она начинала тонуть, значит, вины на ней нет, а если всплывала, это означало, что вода не принимает грешницу. Тогда у отцов-инквизиторов не оставалось сомнений — женщина точно служит сатане. Также бытовало мнение, что поскольку ведьма может летать, то, значит, и весит она меньше, чем остальные люди. Таким образом, обвиненных в колдовстве людей проверяли еще и взвешиванием. Эти методы были широко распространены в народе.

Обратите внимание, что простой народ не разделял мнения инквизиции относительно ведьм. Если священники считали главными пособниками дьявола женщин, то крестьяне или горожане руководствовались в определении колдунов не полом, а внешностью и поведением человека. Одинокие, нелюдимые, злые, имеющие физические недостатки, а также те, кто не соблюдал местных обычаев, пренебрегал моральными нормами или внезапно разбогател, могли оказаться колдунами.Как правило, их не трогали, пока не происходило что-либо неординарное. Тогда начинались поиски колдуна или ведьмы, наведших порчу.

Но эти методы применялись до XV в. Когда охота на ведьм обрела общеевропейские масштабы, для опознания начали повсеместно применять лишь одну процедуру — укалывание иглой. На теле обвиняемых в колдовстве выискивали подозрительные пятна, родинки, отметины и шрамы и втыкали в них иглу. Если ранка не кровоточила и обвиняемый не испытывал боли, судьи приходили к выводу, что это отметина дьявола, следовательно, человек имел связи с нечистым.

Однако «Молот ведьм» ставил под сомнение и этот, и все предыдущие способы выявления пособников дьявола. Авторы книги утверждали, что говорить наверняка о виновности ведьмы может только судья. Это фактически был приговор всем попавшим в руки инквизиторов, поскольку фанатики не склонны были кого-то оправдывать. Единственной надеждой на спасение для тех, против кого не были выдвинуты прямые обвинения, было отречение от еретических мыслей, то есть признание существования ведьм! Ведь инквизиция приговаривала ведьм к сожжению не за магию, а за ересь — договор с дьяволом и службу ему.

По закону ведьму нельзя было судить без предоставления ей адвоката и наличия ее признания в сношениях с дьяволом, которое инквизиторам довольно легко удавалось выбить у жертвы во время пыток. Узнать имена доносчиков и свидетелей, подтвердивших донос, обвиненные не могли. Иначе говоря, из книги следует, что женщина повинна перед Церковью в том, что появилась на свет. Ее связь с дьяволом, таким образом, практически неизбежна и не требует даже особых доказательств. Следовательно, она не имеет права на жизнь.

Руководствуясь этими соображениями, инквизиция уничтожила, по разным данным, от нескольких десятков до сотен тысяч женщин — самых красивых, умных, талантливых, богатых. С тех пор «Молот ведьм», ставший причиной их смерти, считается самой мрачной и жуткой книгой в истории. Он переиздавался 29 раз! Это рекорд для Средневековья! «Молот ведьм» стал Источником вдохновения для авторов всех последующих руководств и главным пособием инквизиции.

С момента своего появления этот «научный труд» вызвал множество восторженных отзывов. Известный нидерландский юрист XVI в. Иодокус Дамгудер в своем популярном в то время исследовании «Практика уголовных дел» писал: «Книга эта имеет для мира силу закона». Гениальный художник Альбрехт Дюрер посвятил свой талант отображению историй, описанных в книге. Творцы баварского Кодекса Максимиллиана исходили при составлении отдела наказания еретиков Из положений книги Крамера и Шпренгера. Папы Александр VI, Лев X и Адриан VI многократно указывали на правильность и непогрешимость всех постулатов «Молота ведьм». Современные ученые характеризуют интеллектуальный уровень книги так: «Ее жалкий стиль, своим однообразием напоминающий бесцельную, сбивающую с толку бесконечную ходьбу с места на место, представляет собой блуждание мысли, не способной к концентрации и готовой следовать за любой навязчивой идеей». Конечно, нелогично судить представления средневековых мистиков с точки зрения современной науки, но разум и здравый смысл, присущий просвещенным людям всех эпох, подталкивает к мысли: эта роковая для человечества книга отбросила развитие цивилизации на несколько сотен лет назад.

unusual-world.ru

О чем написан «Молот Ведьм»? | Культура

Эта книга была написана в 1486 г. двумя монахами доминиканского ордена Яковом Шпренгером и Генрихом Крамером. Её авторы уже были известными «охотниками на ведьм» (хотя многие служители церкви резко отзывались об их «грязной» деятельности), а одобрение Папы Иннокентия VIII окончательно сделало «Молот Ведьм» настольной книгой инквизиторов (к тому же стиль изложения в книге был приближен к светскому и в равной степени был доступен церковным и гражданским судьям). «Молот ведьм» переиздавался более 30 раз, в основном, на немецком и французском языках.

Авторы издания довольно тонко разбирались в демонологии, им не составило труда сочетать древние легенды и современные церковные знания, чтобы изложить все принципы борьбы с ведьмами. Руководство по охоте на ведьм состояло из трех частей.

Первая была направлена на психологический и социальный аспект судей, в ней была изложена точка зрения церкви на суть ведовства, где оно объявлялось худшим из преступлений и безжалостно каралось. Считалось, что кроме вреда людям, еще одна задача ведьм — умножать на Земле нечистую силу (бесов, оборотней, злых духов) и создавать проклятые места.

Здесь же ведьмы делились на три типа: те, кто занимается вредительством, обладающие исключительно даром лечения (именно таких людей обычно держала у себя при дворе средневековая знать) и последние располагали обоими видами колдовства. Существовал и высший разряд ведьм — они обладали особенной дьявольской силой, приобретенной вследствие пожирания детей (эта черта упоминается в фольклоре почти всех народов мира, особенно в сказках).

Исходя из исключительной вины обвиняемых, показания в суде разрешалось давать любым свидетелям, в т. ч. преступникам; отлученным от церкви, лжесвидетелям, проституткам, иноземцам и т. п. Вся первая часть написана по системе ответов на предлагаемые вопросы. Вторая часть предназначена для потенциальных жертв и охотников, она охватывает собой теорию существования и деятельности ведьм. Это самая большая и важная часть книги, она содержит восемнадцать глав о способах ведьминского вредительства и еще восемь глав о способах устранения или излечения колдовства. Здесь же упоминаются категории людей, неподвластных колдовству: инквизиторы, борцы с ведьмами, а также люди, оберегаемые священными обрядами (посредством святой воды, соли, веток вербы) и ангелами. Одна глава уделена колдунам-мужчинам.

Большинство глав в этой части повествует о таких сексуальных делах ведьм, как сношение с демонами и инкубами (а также рождение детей от них), любовное колдовство над людьми и насильственное соблазнение их к половому акту, удаление половых органов у мужчин и задержка деторождения у женщин. Описано ведовство и другого характера: оборотничество и превращение людей в животных, насылание болезней, перенос с места на место, вселение в чужое тело, убийства (читай — поедание) или посвящение демонам младенцев, управление силами стихий.

Среди средств исцеления везде указываются паломничество к святым местам, полная исповедь, молитвенные упражнения с христианской символикой, экзорцизм. А вот вернуть половой орган или человеческий облик может только сама ведьма, совершавшая колдовство (вариант — колдовство может развеяться после ее смерти). А чтобы противостоять неурожаю, градобитию или болезням скота, все верующие должны были обойти проклятые места крестным ходом.

Третья часть основана на божьей заповеди «Ворожеи не оставляй в живых». Она состоит из 35 вопросов и полностью посвящена юридической стороне вопроса (по структуре похожа на кодекс) — доказательства виновности в колдовстве, правила судебных процессов, способы вынесения приговоров пыток, допросов и т. д. Несмотря на то, что множество глав в этой части уделено оправдательным и смягчающим приговорам, они выносились редко, что нельзя сказать о смертной казни.

«Молот Ведьм» ставил под сомнение такие методы проверки на чистоту души, как испытание огнем, кипятком, раскаленным железом, водружением на весы и погружением в воду, которые успешно использовались ранее; по книге право судить о виновности ведьмы получает судья (что фактически приговаривало девушку). Здесь же оговаривалось, что ведьму нельзя было судить без предоставления ей адвоката и наличия её собственного признания (которое впрочем, легко выбивалось в камерах пыток), но обвиняемая не должна была знать имен и личностей свидетелей.

Несмотря на то, что книга обвиняет ведьминское колдовство, главная её мысль в том, что женщина практически повинна перед богом уже своим существованием, а связавшись с дьяволом, она недостойна и жизни на земле. Если разобраться, данное творение очень поверхностно связано с церковными заповедями, но авторы постарались на славу и, построив в книге многочисленные софизмы, возвышенные и запутанные фразы (местами нелогичные и противоречащие друг другу), добились своего, затуманив людям здравый смысл, что привело к роковым последствиям.

Инквизиция, пользуясь этим руководством, уничтожила, по разрозненным данным, от нескольких десятков до сотен тысяч невинных женщин (именно поэтому считается, что Европа растеряла основу женского генофонда и природных красавиц). Сегодня нам остается только поразиться роковой силе этой книги и порадоваться, что волна охоты на ведьм не достигла российских земель.

shkolazhizni.ru

Шпренгер Якоб — Молот ведьм - читать онлайн

Крамер Генрих, Шпренгер Якоб – Молот ведьм – читать книгу онлайн бесплатно

Annotation

В году 1487-м от рождества Господа нашего Иисуса Христа два совершенно «замечательных» человека Яков Шпренгер и Генрих Инститорис создали рукописный шедевр, названный ими просто и со вкусом: «Молот ведьм». Надо отметить, что это издание еще почти два столетия служило настольной книгой Святой Инквизиции. Именно в ней эти мужественные люди искали советы и ценные мысли. Именно по ней они разоблачали колдунов и колдуний и сжигали их на кострах. Не буду портить удовольствие от прочтения этого гениального труда средневековой мысли. Приведу лишь некоторые из глав: «Существует ли колдовство?», «Что надо думать о волках, которые крадут и пожирают как взрослых людей, так и мальчиков?», «О способе, коим ведьмы лишают мужчин полового члена», «Способы искоренения и наказания ереси». Могу заверить, что таких «веселых» вещей вы здесь встретите очень много.

МОЛОТ ВЕДЬМ

Проф. С. Лозинский.

Известный богослов II века Ириней, автор влиятельного сочинения «Пять книг против ересей», был, по-видимому, первым христианским писателем, пытавшимся установить правовое отношение между богом и Христом с одной стороны и дьяволом – с другой.

По учению Иринея, дьявол получил право власти над человеком в тот момент, когда человек под влиянием обольщения и искушения нарушил божеские предписания и совершил грех. Разумеется, обольщение и вовлечение человека в грех являются преступлением дьявола, насильственно вмешавшегося в сотворенную богом область, но раз человек добровольно дал себя обольстить и отошел от бога, дьявол получил полное право господства над человеком. Бог мог бы лишить дьявола плодов его преступного вмешательства, но по своей неизреченной справедливости он этого не делал и предоставил дьяволу право на уже раз обольстившегося человека. Это право должно было быть отнято у дьявола человеком, который таким же добровольным путем освободил бы себя от обольстительной силы дьявола и тем лишил бы последнего права господства над человеком. Так было бы восстановлено первоначальное правовое отношение между тварью и ее творцом, и дьявол был бы побежден и более не обладал бы властью над человеком.

www.ezobox.ru

Молот ведьм (Константин Образцов) читать онлайн книгу бесплатно

Одним холодным петербургским вечером уже немолодой интеллигентный человек, обладающий привлекательной внешностью и изящными манерами внезапно начинает убивать женщин. Молодых и старых. Красивых и не очень. Убивать изощренно, продуманно, осмысленно и планомерно. Убивать с нечеловеческими пытками, от которых у людей вмиг ломается воля и сколь-нибудь заметное желание сопротивляться. Он делает это с ледяным спокойствием, с абсолютным убеждением в острой необходимости своей миссии. Паспорта казненных женщин мужчина оставляет рядом с их полу сожженными останками — чтобы полиции легче было опознать тела убитых. А так же табличку с лаконичной надписью «Ведьма». Следователи сбилась с ног, отыскивая жуткого «серийника», прозванного Инквизитором. Они отметают одну версию за другой, пытаясь разгадать мотивы жестоких убийств. Все тщетно. Так кто же он — этот жестокий убийца? Очередной маньяк — шизофреник или новый герой нашего времени, вынужденно взваливший на себя неблагодарное бремя палача? Хладнокровное чудовище или несчастный человек, просто не нашедший иного, менее кровавого способа спасти мир?

О книге

Электронная книга

«Ведьмы существовали за счет наиболее грязных чувств и эмоций своей эпохи».

Август Монтегю Саммерс.

«Следует видеть причину испорченности не в чёрте, а в человеческой воле».

Якоб Шпренгер, Генрих Инститорис.

«Задача писателя — показать людям мир, в котором они живут. Мы держим для них зеркала».

Нил Гейман.

Глава 1

22 марта 20… г.

В купе темно, жарко и пахнет старым вагоном: разогретым железом, бельевой пылью и холодной едой. Свой пиджак я давно снял и пристроил поверх пальто на вешалке у двери, рядом с висящей на крючке шляпой. Моя попутчица стянула свитер — не раньше, впрочем, чем мы привыкли друг к другу — и сейчас на ней только черные тонкие брюки и белая футболка с глубоким вырезом на полной груди. Когда редкие синеватые вспы...

lovereads.me

Читать онлайн книгу «Молот ведьм» бесплатно — Страница 1

Яков Шпренгер, Генрих Инститорис

Молот ведьм

JACOB SPRENGER

HENRIC INSTITORIS

Malleus maleficarum

© Ершов С., примечания, 2005

© ЗАО ТИД «Амфора», 2005

Роковая книга Средневековья

Известный богослов II века Ириней, автор влиятельного сочинения «Пять книг против ересей», был, по-видимому, первым христианским писателем, пытавшимся установить «правовое отношение» между Богом и Христом с одной стороны и дьяволом – с другой.

По учению Иринея, дьявол получил право власти над человеком в тот момент, когда человек под влиянием обольщения и искушения нарушил Божеские предписания и совершил грех. Разумеется, обольщение и вовлечение человека в грех являются преступлением дьявола, насильственно вмешавшегося в сотворенную Богом область, но раз человек добровольно дал себя обольстить и отошел от Бога, дьявол получил полное право господства над человеком. Бог мог бы лишить дьявола плодов его преступного вмешательства, но по своей «неизреченной справедливости» он этого не делал и предоставил дьяволу право на уже раз обольстившегося человека. Это право должно было быть отнято у дьявола человеком, который таким же добровольным путем освободил бы себя от обольстительной силы дьявола и тем лишил бы последнего права господства над человеком. Так было бы восстановлено первоначальное «правовое отношение» между тварью и Творцом, и дьявол был бы побежден и более не обладал бы властью над человеком.

Правовая теория Иринея нашла энергичного и неутомимого защитника в лице Оригена, доказывавшего, что дьявол был «обманут» Спасителем. Получив в силу греха власть над человеком, дьявол мог вернуть ее лишь взамен какого-либо возмездия, эквивалента; таковым была кровь Спасителя. Так смерть Спасителя стала средством уничтожить силу дьявола: человечность во Христе была приманкой, на которую оказался так падок дьявол, и он, подобно крысе, попал в мышеловку. Стремясь за мнимо смертным, дьявол, по словам папы Григория Великого, потерял тех смертных, которые были в его власти: «Так гонишься за тенью и теряешь наличие». Ту же мысль подробно развивал в сочинении «Точное изложение православной веры» крупнейший представитель греческой церкви VIII века Иоанн Дамаскин. И вплоть до Петра Ломбардского, изображающего Искупителя на кресте в виде мышеловки, церковные проповедники и писатели варьируют на разные лады основную мысль Иринея о потере дьяволом дальнейшего господства над людьми и об искуплении как об освобождении человека из-под власти дьявола.

Так Ириней ввел дьявола в церковную догматику, определив ему в ней точное место. Иринею же принадлежит и ясно выраженная мысль о том, что дьявол создан подобно другим ангелам, что он по природе своей добр, обладает свободной волей и мог бы творить одинаково доброе и злое, но по собственной воле и вине стал злым и творит одно лишь злое. Он злоупотребил своею свободою ввиду присущих ему гордыни, надменности и чванства, а также в немалой степени зависти; за эти свойства он, по словам Оригена, был низринут с неба на землю и превратился в своего рода падшего ангела. Особенно сильно разгорелась его зависть, когда он убедился, что у Адама и Евы имеются дети; он увлек поэтому Каина на убийство брата, любезного Богу, и благодаря этому стал родоначальником смерти, продолжающейся и ныне. Кроме указанных свойств, на падение дьявола с неба влияла еще и его непомерная похоть, причина падения столь многочисленных ангелов, гнавшихся за дщерьми смертных. От сожительства с ними падших ангелов произошли демоны, помощники и сотрудники дьявола, рыскающие по свету и причиняющие людям много зла.

По убеждению богослова II века Татиана, тело дьявола и демонов состоит из воздуха или огня. Будучи «почти телесными», дьявол и его помощники нуждаются в пище, и Ориген утверждает, что они «жадно глотают» жертвенный дым. Они умственно и физически богаче одарены, нежели обыкновенный смертный, и ошибочно предполагать, учит Татиан, что они – души умерших. На основании расположения и движения звезд они предвидят будущее, а также обладают потаенными знаниями, которые охотно открывают женщинам.

Последнее положение подчеркивается Климентом Александрийским, великим учителем церкви конца II века в его сочинении «Строматы» («Разноцветные ковры»).

Наравне с падшими ангелами, армию дьявола составляли языческие божества древнего мира, превратившиеся в процессе развития христианства в презренных и коварных демонов. Подобно тому, как в Персии при переходе от язычества доисторических иранцев к религии Зороастра, прежние боги, носившие имя «дева», стали демонами, подданными губительного Аримана, и их культ был запрещен, а самое имя «дева» стало употребляться для наименования дьявола, точно так же греко-римские божества, как и слово «даймон», некогда обозначавшее божество, были низведены торжествовавшим христианством с божественного пьедестала и низринуты в пучину дьявольской преисподней.

Но христианин может заставить дьявола и демонов, этот хлам древнего мира, сознаться, что они вовсе не боги, а лишь мертвые боги, реально, однако, существующие.

Осведомленность дьявола должна была быть, по мнению целого ряда богословов средневековья, крайне обширной, ибо вся древняя премудрость, по сути своей ложная, но крайне разнообразная и поражающая своей пестротой, является детищем этих ныне превзойденных и ставших дьяволами богов. И не только в древней науке эти демоны сильны и опытны; они создали и всю материальную культуру древности и, следовательно, являются удивительно ловкими мастерами, зодчими и художниками.

Отсюда – необыкновенные способности черта, дьявола.

Однако, будучи всезнайкой и всесторонним искусником, дьявол все свое внимание и все свои необыкновенные способности сосредоточивает на том, чтобы как можно больше вредить человечеству, как можно сильнее ударить по людям, как можно глубже подорвать власть Бога над людьми и подчинить их своей сатанинской власти. В этом отношении нет различия между происхождением того или иного демона: падший ангел и бывший римско-греческий бог преследуют одну и ту же цель, обладают одними и теми же свойствами; основная черта их деятельности – причинение зла, вредительство, малефициум. Вот почему их, с точки зрения их основной деятельности, следует называть малефиками (зловредителями).

Их вредительство чаще всего проявляется через людей, которых они наделяют особыми способностями, направленными ко злу, и которых обычно называют колдунами, кудесниками, чародеями, волхвами, прорицателями, заклинателями и т. п. Непосредственно или через колдунов дьявол всегда и везде старается причинить людям физические страдания, насылает засуху, неурожай, голод, чуму, мор, проказу и иные бедствия – правда, по попущению Божьему. И нравственное зло имеет своим источником дьявола и его помощников: они насаждают язычество и заставляют язычников смотреть на них как на божество. От них исходят толкование примет и знамений, умение угадывать, равно как и разные магические фокусы, чародейство, колдовство и астрология. Они враги христианской веры, толкают людей на ереси и язычество; по их наущению происходят самые жестокие гонения на христиан и на их веру. По учению св. Киприана, бывшего в III веке главою церквей проконсульской Африки, дьявол является создателем всякого церковного раскола и ереси.

И для крупнейшего авторитета раннего средневековья, для блаженного Августина, языческие боги, которым римляне приносили жертвоприношения, были на самом деле демонами, реальное существование которых бесспорно, но злая воля которых теперь, в силу торжества христианского вероучения, может быть смягчена и ослаблена не жертвоприношениями, а христианским экзорцизмом.[1] Без этого средства дьявол может вызвать всякие болезни и напасти, неурожай, засуху и голод. Августин же твердо уверен в возможности превращения человека в животное и говорит, что дьявол может настолько исказить лицо какого-либо человека, что окружающие принимают последнего за то или иное животное. Это предположение Августин сопровождает и другим: возможно, говорит он, что окружающие видят не самого человека, а его «фантастикум», отделившийся от него, как то происходит во сне, и принявший в силу вмешательства дьявола образ определенного животного. Этот «фантастикум» принимается Августином за незыблемый факт, ибо за него говорят бесконечные случаи во сне, когда от человека отделяется и уносится в бесконечное пространство его «фантастикум». По существу, Августин ставит знак равенства между душой и «фантастикумом», распространяясь на тему превращения последнего в образ животного или какого-либо человека под влиянием чародейственных сил дьявола.
* * *

Подлежит ли колдун наказанию? Поскольку колдун, как орудие злой воли демона, причиняет людям вред, порчу, зло, насылает на них всякие беды и несчастия, отнимает у них сон и спокойствие, лишает их пищи и довольствия, он еще в древнем мире подлежал, как всякий преступник, суровому наказанию, в меру своего преступления.

Чем больше вреда он приносил, чем значительнее был его малефиций, тем беспощаднее была постигавшая его кара и тем явственнее торжествовал свою победу принцип справедливого возмездия. Так как колдун находился во власти богов прошлого, служил им, то всякое поклонение отжившим богам, которые в силу своей «превзойденности» превращались в злых, преступных демонов, было в античном мире наказуемо, и наказание колдуна носило с внешней стороны религиозный оттенок, хотя по существу оно было чисто светским.

Демонослужителя или идолопоклонника (что было одно и то же) наказывали не за грех, не за веру в отжившего бога или в его изображение – икону или идол, – а за его преступление, совершенное по наущению мстящего миру бога прошлого, отставшего от «нынешней» культуры. Если римские императоры преследовали христиан, то в этих преследованиях не было религиозного момента: христиане находились во власти злых богов, демонов и идолов, которые в силу своей природы толкали их на преступление, за что христиане и терпели соответственные наказания.

Такое же отношение к колдунам воспринял на первых порах и христианский мир: возврат к идолопоклонству, который теперь означал веру в римские божества, наказывался потому, что старые боги в качестве демонов и дьявола могли подстрекать отпавших от христианства лишь ко злу, к причинению людям одних лишь бедствий и несчастий. Так как смерть от отравления особенно сильно поражала окружающих, то колдунов стали отождествлять с отравителями, и малефиций часто даже назывался венефицием, т. е. ядовредительством.

Однако если светская власть должна была преследовать преступных колдунов как убийц и прочих вредителей, то и церковь, боровшаяся за рост своей паствы, не могла относиться безразлично к отходу отдельных ее членов; отход ведь был тем более опасен, что мог совершаться безнаказанно, если «идолопоклонник» не совершал никаких вредительских актов, несмотря на своего злого искусителя.

Неудивительно, что церковь постепенно начала включать отпавшего члена в разряд и церковных преступников, на которых должны распространяться духовные наказания. К последним относились в качестве особенно тяжких отлучение от церкви и отказ в причастии перед смертью грешника; для церкви при этом не играл существенной роли размер преступления вернувшегося к старому богу преступника. Церковь наказывала не за вред, причиненный обществу или человеку, а за отпадение от церкви, за отступление от Слова Божьего, отступление, могущее и не сопровождаться уголовным преступлением, малефицием. В круг колдовства – малефиция – входили магия, прорицательство, гадание, обворожение и т. п., причем колдун мог действовать через заклинание или всякими иными средствами, которые ему «поставлял» дьявол.

Собор 306 года в Эльвире самым суровым образом осуждает колдовство ввиду того, что оно возможно лишь в силу возврата человека к идолопоклонству. На этой же точке зрения стояли соборы 314 года в Анкире и 375 года в Лаодикее, указывавшие, что представители духовенства зачастую занимаются колдовством, изготовляют амулеты и становятся заклинателями, гадателями и «математиками».

С этого момента ряд соборов останавливается на страшном колдовском преступлении и включает в него поклонение деревьям, скалам, камням, источникам и т. п. Провинциальный собор 551 года в Элюзе не ограничивается уже духовными карами и требует наказания плетьми для колдунов низкого и рабского звания. Нарбонский собор устанавливает продажу в рабство свободного человека, впавшего в идолопоклонническое колдовство. Таким образом, мы видим, что с середины VI века церковь требует двойного наказания колдуна и привлекает к его наказанию и светскую власть. Само преступление является таким, которое касается обеих властей; оно смешанное – delictum mixti fovi – даже в том случае, когда колдун не причинил вреда, не совершил малефиция.

Эти постановления соборов, равно как и аналогичные заявления папы, не могли не просачиваться в светское законодательство, хотя последнее стремилось иметь дело лишь с «зловредными деяниями» колдунов, с учинением ими порчи тому или иному человеку, по жалобе которого и свершался суд над колдуном. Частный характер раннесредневекового суда, где инициатива и обвинение исходили от пострадавшей стороны и где отсутствовал принцип общественного обвинения, как нельзя лучше гарантировал этот суд от преследования таких колдунов, которые, по учению церкви, были отчаяннейшими преступниками, но своими действиями не вызывали жалоб и не подавали пострадавшим повода к обращению к суду за наказанием гадателя, метателя жребия, ясновидца, вязателя узлов, «математика» и всякого иного безобидного вида колдовства.

Оставляя в огромном большинстве случаев вне поля своего зрения не причиняющих вреда колдунов, светский суд, в то же время, осуждает тех, кто творит насилие над летающими по ночам женщинами, которых называют стригами, ламиями или масками и которым приписывают такие ужасные преступления, как высасывание внутренностей из живых людей или пожирание малых детей.

Светское законодательство считает безумием все эти россказни и предостерегает от веры в них, подчеркивая, однако, факт существования колдунов, как зловредителей (малефиков), так и таких, которые своим колдовством не причиняют людям особого ущерба. Эдикт лангобардского короля Ротара 643 года прямо запрещает христианам верить тому, что женщины могут быть вампирами и высасывать внутренности из живых людей, и приказывает судьям не допускать, чтобы заподозренные в таком невозможном преступлении женщины убивались безумцами. Карл Великий пошел гораздо дальше Ротара и в своем первом саксонском капитулярии от 787 года говорит, что смертная казнь должна постичь того, кто, одураченный дьяволом, верит, подобно язычнику, в существование пожирающих живых людей стриг или ламий и на этом основании убивает этих несчастных мнимых преступников.

Так светское законодательство проводит резкую грань между колдовством и «языческим безумием». Колдун – реальность, он несет с собою малефиций своему ближнему и подлежит как вредитель суровому наказанию; вампир-стрига, ламия или маска не существуют и являются бредом одураченных дьяволом отдельных безумцев, совершающих тяжелые насилия над мнимыми преступниками, за что сами должны подлежать ответственности перед законом.

Но если светский суд отмежевывал себя от народных безумий, то церковные взгляды, наоборот, все более и более к ним приближались и вскоре овладели и светским судом.

До IX века светское законодательство упорно ставило ударение на вреде, учиняемом колдунами, и в меру этого вреда устанавливало для малефика то или иное наказание; с момента же ослабления светской власти и усиления церковной начинается выпячивание религиозного характера преступления колдуна. Его ждет наказание не только за то, что он причинил ущерб людям, но и за то, что он совершил богохульство, впал во власть демона, преклонился перед силой языческого начала, и степень наказания, определяемая светским судом, соответствует все более и более величине греха, а не преступления: убийство, совершенное без специфической примеси колдовства, может быть наказано менее сурово, чем гадание или заговаривание, в котором ярко сказался элемент дьявольского наваждения.

Так светский закон, ища сближения с церковью, впитывает в себя канонические элементы и не только предлагает церкви свой карающий меч, но и сам проникается ее духом и отклоняется от прежнего взгляда, видевшего в преступнике-колдуне вредителя, а не грешника.

Народная фантазия обогащается «учеными» измышлениями, схоластическими ухищрениями и языческой мифологией. Богословская мысль питается народными суевериями и в свою очередь сеет в народе фанатизм, безумие и ужас. Как из рога изобилия, льются на обезумевшее человечество комментарии к «великим» учителям, рассказывающие о небывалых и неслыханных дерзостях и злодеяниях дьявола. Одно его деяние страшнее другого, и монахи изощряют все свои способности, чтобы изобразить самый фантастический подвиг ставшего героем целой эпохи дьявола. Аббат Гиберт из Ножана передает, что его собственный отец подпал под чары дьявола и потому он, Гиберт, родился на семь лет позже, чем должен был родиться. В эти семь лет отцовской импотенции к матери Гиберта явился однажды ночью дьявол в образе мужчины, готового вступить в связь с ней; однако дьявол был своевременно прогнан добрым духом, заинтересованным в сохранении нравственной чистоты матери Гиберта.

Умением прогонять дьяволов, являвшихся к женщинам в образе мужчин, особенно отличался знаменитый проповедник Бернард из Клерво. Он много способствовал оживлению в XII–XIII веках учения Августина Блаженного, благодаря Бернарду стали популярны в народе наиболее безумные деяния демонов и дьявола.

Не менее ужасные истории рассказывает в своем «Поликратике» Иоганн из Солсбери, большой знаток сочинений Августина и Исидора. С Иоганном по части дьявольских ужасов соперничает Петр из Блуа, распространяющийся на тему о том, как по указанию дьявола женщины изготовляли глиняные фигуры и через их посредство мучили своих врагов или вселяли любовь в души тех, кого любили. Из ряда нормандских монастырей распространялись по Северной Франции такие ужасы, что потребовалось вмешательство папы для успокоения монастырской братии и всего населения. То же имело место в знаменитом Корвейском монастыре, откуда исходили фантастические бредни, которым, по словам аббата Вибальда из того же Корвея, не стал бы верить даже язычник. Теперь стали принимать как нечто достоверное то, что гунны произошли от демонов, что жители острова Кипр являются детьми дьявола, принявшего вид мужчины и вступившего в половую связь с женщиной. Такой дьявол уже и раньше стал называться инкубом (сверху лежащим), в противоположность дьяволу, принимавшему вид женщины и называвшемуся суккубом (лежащим снизу). Об английском короле Мерлине говорили, что он родился от инкуба и дочери-монашенки английского короля, и Вальтер Мап говорит о целом ряде лиц, родившихся точно таким же образом.

Вопрос об инкубах и суккубах делается излюбленной темой теологической мысли, и Вильгельм Парижский посвящает ей особенно много внимания; пигмеи, фавны, оборотни-волки и гиены, все они – разные демоны и полудемоны, самым коварным образом распоряжающиеся судьбою людей. Фавн, по его мнению, есть смертное, не вполне демоническое существо, родившееся от инкуба и женщины. Впрочем, Вильгельм Парижский полагает, что демон не в состоянии произвести на свет человека и лишь пользуется человеческим семенем, которое он вводит в женщину, становящуюся тем самым матерью.

Однако церковь, всячески распространяя бредни о дьяволе, постепенно запуталась в собственных противоречиях и сама начала бояться дьявольского наваждения. Желая наказать слабых людей за колдовство, приравниваемое ею к ереси, церковь создала такую метлу, которая, казалось, выметет самую церковь и оставит земную юдоль всецело во власти одного лишь дьявола.

Но до XIII века число преследований за колдовство было сравнительно невелико: церковь иногда как бы стушевывалась перед государством и предоставляла ему преследовать действовавших под влиянием дьявола преступников.

* * *

В связи с развитием средиземноморской торговли и появлением торговой буржуазии в Южной Франции и Северной Италии началось направленное против церкви движение. Это движение уже в XI веке приняло крупные размеры. Во главе его зачастую стояла торговая буржуазия, недовольная тем, что церковь стесняла ее размах и конкурировала с ней там, где сама начала торговать. К этому движению вскоре примкнули городская мелкота и крестьянство, разоряемые церковной десятиной и всяческими иными поборами. Это народное движение, руководимое торговой буржуазией, но опиравшееся на крестьян и ремесленников, церковь назвала еретическим, окрестив его сторонников именем катаров. К этому антицерковному движению присоединилась и значительная часть землевладельческой аристократии, ненавидевшая церковь за ее обширные владения.

Как всякая ересь, катарство подлежало в первую очередь церковному суду, приговоры которого до XI века, до появления катарства, часто ограничивались духовными наказаниями, как-то: епитимией, временным отлучением от церкви, иногда пожизненным, не дававшим возможности получить причастие даже на смертном одре. Правда, церковь время от времени побуждала светские суды выказывать свою благочестивую суровость (pius rigor) в отношении еретиков и применять к ним смертную казнь, и государственные суды покорно подчинялись этому требованию. Но такие обращения носили скорее эпизодический характер, и лишь с появлением катаров церковь потребовала, чтобы все суды, безразлично – духовные или светские, встали на защиту попираемой церкви, и во имя истребления ереси заклинала весь христианский мир не останавливаться ни перед чем и широко применять «всю мощь своей карающей власти». Так как в катарской ереси были налицо элементы, сближавшие ее с колдовством, ибо катары превозносили силу дьявола и приписывали ему господство над материальным миром, то карательные органы решили подвергать катаров тем наказаниям, каким они подвергали наиболее закоренелых колдунов, зловредителей. И в 1022 году в Орлеане была, по распоряжению французского короля, сожжена первая партия катаров. Выбор именно этого вида наказания мотивировался тем, что сожжение – наиболее болезненное наказание и что оно уничтожает «без остатка» преступника-еретика. Вслед за орлеанским сожжением запылали костры в Тулузе, Лиможе, Монтефорте, Аррасе и других местах. Энергичная деятельность светских и церковных судов привела к загону катарской ереси в подполье. Но процесс разложения феодального и натурального хозяйства продолжался; народное недовольство усиливалось, крепла торговая буржуазия, учащались ее столкновения с церковью, и противоречия общественной жизни выливались в форму религиозного брожения – рядом с катарством, начавшим постепенно сходить со сцены, появилось близкое ему по духу движение вальденцев.

По своему размаху вальденство было гораздо обширнее катарства – настолько, насколько XIII век дальше ушел в своем развитии от предшествовавшего ему века, тем более, что крестовые походы ускоряли темп общественной жизни, и Европа за одно столетие пережила больше, чем переживала обычно за два или три столетия. Вальденство стало представлять серьезную опасность для церкви, и последняя решила напрячь все свои силы для борьбы с этой новой ересью. Церковные суды в глазах папы выглядели недостаточно сильным орудием для искоренения этой страшной опасности; были объявлены внутренние крестовые походы, а затем была введена и инквизиция.

Инквизиция должна была вырвать из тела Европы жало ереси.

Но есть ли колдовство – ересь? Ведь ересь характеризуется, во-первых, ошибкой в мышлении (error in ratione), a, во-вторых, упорством (pertinacia) в этой ошибке. Но ведь колдун, веря в дьявола, не совершает ошибки в мышлении, ибо дьявол действительно существует и упорство колдуна не может быть еретическим, так как он упорствует не в ошибке, а в том, что фактически подтверждается и церковью, и всеми ее авторитетами. Правда, еретиком называется всякий вообще, кто «либо рождает ложные или новые мысли, либо следует им» (falsas vel novas opiniones gignit vel sequitur). Но ведь колдун не «рождает» ни ложных, ни «новых» мыслей – и казалось, что все виды колдовства, которое так трудно подогнать под ересь, останутся вне сферы компетенции инквизиционных судов.

И действительно, когда известный своей жестокостью доминиканец-инквизитор Бернард из Ко, прозванный Молотом еретиков, открыл в 1245 году еретическое гнездо в местечке Лемас Сен-Пюэль (между Тулузой и Каркасоном) и привлек к своему трибуналу в качестве полусвидетелей-полупреступников поголовно все население местечка, он не счел, в качестве инквизитора, возможным возбудить дело против какой-то колдуньи, заявившей, что она околдовала одежду, пояс и сандалии своих соседок, чтобы предохранить их от всех болезней. Точно так же нет почти никаких указаний на колдовских преступников в тех 5600 процессах, какие были возбуждены этим же Бернардом из Ко, хотя он действовал в том районе, который в XIII веке насчитывал немалое количество колдуний и колдунов. И тулузский инквизитор Бернард Ги, действовавший в начале XIV века, не упоминает в своих 600 процессах ни одного колдуна. Правда, это число процессов не охватывает всей деятельности Бернарда Ги; но ничто не наводит на мысль о том, что в неопубликованных процессах этого инквизитора может оказаться более или менее значительное число колдовских дел. По-видимому, инквизиторы не считали колдовство ересью, подлежащей преследованию инквизицией, и в течение 60–70 лет с момента учреждения инквизиции обычно оставляли колдунов во власти епископских и светских судов. Однако постепенно мысль о тесной связи между колдовством и ересью начинает проникать в церковную среду, и все настойчивее выдвигается необходимость включить колдовство в сферу деятельности инквизиции и отождествить колдунов с еретиками, в частности, с катарами и вальденцами.

Уже в первой половине XIII века против катаров и вальденцев, жестоко преследуемых и потому, естественно, совершавших свои религиозные обряды тайком, по ночам, в подполье, было выдвинуто обвинение в устройстве «синагоги сатаны». В этой «синагоге» происходят якобы самые ужасные виды богохульства, церковь и Христос подвергаются жесточайшим оскорблениям и для вящего посрамления истинной веры в эту «синагогу» прибывает сам сатана, которому оказываются отвратительнейшие почести и знаки благоговения. Появление сатаны дает повод стремиться в эту «синагогу» и колдунам, чтобы там, одновременно с катарами, выразить свои чувства дьяволу и получить от него те или иные указания относительно колдовства. Так происходят общие собрания еретиков и колдунов. Такие собрания не могут не сблизить всех поклонников дьявола и не сплотить их в почти однородную еретическую массу. На этих собраниях колдуны вступают добровольно в союз с дьяволом и заключают с ним договор, «пакт».

* * *

Церкви давно был известен факт добровольного союза человека с дьяволом, – теперь, с середины XIII века, в связи с «синагогой сатаны» катаров, эти «пакты» стали обычным явлением – на страницах теологических трактатов; их описаниями пестрят все работы как инквизиторов, так и прочих представителей католицизма.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10

www.litlib.net

Книга Молот ведьм

В 1486 году два германских монаха-инквизитора Генрих Крамер и Якоб Шпренгер создали рукописный трактат по демонологии, названный ими «Молот ведьм».

«Молот ведьм» представляет собой своеобразную и очень подробную инструкцию того, как распознать ведьм. За очень короткий срок рукопись выдержала огромное количество изданий (за 9 лет изданий) и стала самым популярным практическим руководством для инквизиции. «Молотом ведьм» восхищались, считали авторитетной и даже полагали, что она несет в себе силу закона – основные положения произведения легли в основу специальных указаний римских правителей, в те времена ведущих охоту на ведьм.

Трактат по демонологии состоит из трех частей, каждая из которых включает в себя несколько глав. Названия глав имеют вид вопросов, на которые авторы и дают исчерпывающий ответ.

Согласно «Молоту ведьм» для занятия колдовством ведьмам требуется три составляющих – божье попущение, помощь Дьявола и, собственно, злой замысел самой ведьмы. Авторы трактата обвиняют служительниц темных сил в каннибализме, детоубийстве, насылании страшных заклятий на их недоброжелателей и многих других вещах.Первая часть «Молота ведьм» повествует как раз о вышеназванных трех силах, необходимых для ведения колдовской практики. Так, в книге написано, что существование Дьявола – это неоспоримый факт. Этот источник зла всемогущ, а ведьмы и существуют как раз для того, чтобы помогать ему во всем (при условии, что Дьявол поддерживает их, а Бог допускает). Согласно «Молоту ведьм», стать слугой Дьявола отдавшись ему как душой, так и телом. Поэтому образом ведьмы служил в первую очередь образ распущенной, похотливой женщины.

Вторая часть трактата рассказывает о том, какими конкретно способами ведьмы пользуются для околдовывания и, что важно, о том, как можно предотвратить их влияние и снять последствия черной магии.

В третьей части авторы рассматривают возможные способы того, как искоренить или, хотя бы, наказать всю ересь светским и духовным судом. В «Молоте ведьм» приведена практически пошаговая инструкция того, как определить козни Дьявола, какие методы дознания необходимо применять к ведьмам, как и в каком порядке применять пытки, ведение делопроизводства во время допросов, само судебное разбирательство и приведение приговоров в действие.

«Молот ведьм» выдержал много переизданий и переводов на разные языки. Сегодня этот трактат, хоть и утратил свою актуальность в качестве практического руководства для борцов с нечистью, но все же является очень популярным произведением, особенно в среде мистически настроенных людей.

Многие доморощенные ведьмы воспринимают «Молот ведьм» не иначе как настоящий учебник, ведь авторы этого древнего произведения достаточно подробно освещают вопросы о том, кто такие ведьмы, что они умеют делать и, главное, каким образом они занимаются колдовством.

your-magic.ru

Книга Молот ведьм читать онлайн бесплатно, автор Генрих Инститорис на Fictionbook

JACOB SPRENGER

HENRIC INSTITORIS

Malleus maleficarum

© Ершов С., примечания, 2005

© ЗАО ТИД «Амфора», 2005

Роковая книга Средневековья

Известный богослов II века Ириней, автор влиятельного сочинения «Пять книг против ересей», был, по-видимому, первым христианским писателем, пытавшимся установить «правовое отношение» между Богом и Христом с одной стороны и дьяволом – с другой.

По учению Иринея, дьявол получил право власти над человеком в тот момент, когда человек под влиянием обольщения и искушения нарушил Божеские предписания и совершил грех. Разумеется, обольщение и вовлечение человека в грех являются преступлением дьявола, насильственно вмешавшегося в сотворенную Богом область, но раз человек добровольно дал себя обольстить и отошел от Бога, дьявол получил полное право господства над человеком. Бог мог бы лишить дьявола плодов его преступного вмешательства, но по своей «неизреченной справедливости» он этого не делал и предоставил дьяволу право на уже раз обольстившегося человека. Это право должно было быть отнято у дьявола человеком, который таким же добровольным путем освободил бы себя от обольстительной силы дьявола и тем лишил бы последнего права господства над человеком. Так было бы восстановлено первоначальное «правовое отношение» между тварью и Творцом, и дьявол был бы побежден и более не обладал бы властью над человеком.

Правовая теория Иринея нашла энергичного и неутомимого защитника в лице Оригена, доказывавшего, что дьявол был «обманут» Спасителем. Получив в силу греха власть над человеком, дьявол мог вернуть ее лишь взамен какого-либо возмездия, эквивалента; таковым была кровь Спасителя. Так смерть Спасителя стала средством уничтожить силу дьявола: человечность во Христе была приманкой, на которую оказался так падок дьявол, и он, подобно крысе, попал в мышеловку. Стремясь за мнимо смертным, дьявол, по словам папы Григория Великого, потерял тех смертных, которые были в его власти: «Так гонишься за тенью и теряешь наличие». Ту же мысль подробно развивал в сочинении «Точное изложение православной веры» крупнейший представитель греческой церкви VIII века Иоанн Дамаскин. И вплоть до Петра Ломбардского, изображающего Искупителя на кресте в виде мышеловки, церковные проповедники и писатели варьируют на разные лады основную мысль Иринея о потере дьяволом дальнейшего господства над людьми и об искуплении как об освобождении человека из-под власти дьявола.

Так Ириней ввел дьявола в церковную догматику, определив ему в ней точное место. Иринею же принадлежит и ясно выраженная мысль о том, что дьявол создан подобно другим ангелам, что он по природе своей добр, обладает свободной волей и мог бы творить одинаково доброе и злое, но по собственной воле и вине стал злым и творит одно лишь злое. Он злоупотребил своею свободою ввиду присущих ему гордыни, надменности и чванства, а также в немалой степени зависти; за эти свойства он, по словам Оригена, был низринут с неба на землю и превратился в своего рода падшего ангела. Особенно сильно разгорелась его зависть, когда он убедился, что у Адама и Евы имеются дети; он увлек поэтому Каина на убийство брата, любезного Богу, и благодаря этому стал родоначальником смерти, продолжающейся и ныне. Кроме указанных свойств, на падение дьявола с неба влияла еще и его непомерная похоть, причина падения столь многочисленных ангелов, гнавшихся за дщерьми смертных. От сожительства с ними падших ангелов произошли демоны, помощники и сотрудники дьявола, рыскающие по свету и причиняющие людям много зла.

По убеждению богослова II века Татиана, тело дьявола и демонов состоит из воздуха или огня. Будучи «почти телесными», дьявол и его помощники нуждаются в пище, и Ориген утверждает, что они «жадно глотают» жертвенный дым. Они умственно и физически богаче одарены, нежели обыкновенный смертный, и ошибочно предполагать, учит Татиан, что они – души умерших. На основании расположения и движения звезд они предвидят будущее, а также обладают потаенными знаниями, которые охотно открывают женщинам.

Последнее положение подчеркивается Климентом Александрийским, великим учителем церкви конца II века в его сочинении «Строматы» («Разноцветные ковры»).

Наравне с падшими ангелами, армию дьявола составляли языческие божества древнего мира, превратившиеся в процессе развития христианства в презренных и коварных демонов. Подобно тому, как в Персии при переходе от язычества доисторических иранцев к религии Зороастра, прежние боги, носившие имя «дева», стали демонами, подданными губительного Аримана, и их культ был запрещен, а самое имя «дева» стало употребляться для наименования дьявола, точно так же греко-римские божества, как и слово «даймон», некогда обозначавшее божество, были низведены торжествовавшим христианством с божественного пьедестала и низринуты в пучину дьявольской преисподней.

Но христианин может заставить дьявола и демонов, этот хлам древнего мира, сознаться, что они вовсе не боги, а лишь мертвые боги, реально, однако, существующие.

Осведомленность дьявола должна была быть, по мнению целого ряда богословов средневековья, крайне обширной, ибо вся древняя премудрость, по сути своей ложная, но крайне разнообразная и поражающая своей пестротой, является детищем этих ныне превзойденных и ставших дьяволами богов. И не только в древней науке эти демоны сильны и опытны; они создали и всю материальную культуру древности и, следовательно, являются удивительно ловкими мастерами, зодчими и художниками.

Отсюда – необыкновенные способности черта, дьявола.

Однако, будучи всезнайкой и всесторонним искусником, дьявол все свое внимание и все свои необыкновенные способности сосредоточивает на том, чтобы как можно больше вредить человечеству, как можно сильнее ударить по людям, как можно глубже подорвать власть Бога над людьми и подчинить их своей сатанинской власти. В этом отношении нет различия между происхождением того или иного демона: падший ангел и бывший римско-греческий бог преследуют одну и ту же цель, обладают одними и теми же свойствами; основная черта их деятельности – причинение зла, вредительство, малефициум. Вот почему их, с точки зрения их основной деятельности, следует называть малефиками (зловредителями).

Их вредительство чаще всего проявляется через людей, которых они наделяют особыми способностями, направленными ко злу, и которых обычно называют колдунами, кудесниками, чародеями, волхвами, прорицателями, заклинателями и т. п. Непосредственно или через колдунов дьявол всегда и везде старается причинить людям физические страдания, насылает засуху, неурожай, голод, чуму, мор, проказу и иные бедствия – правда, по попущению Божьему. И нравственное зло имеет своим источником дьявола и его помощников: они насаждают язычество и заставляют язычников смотреть на них как на божество. От них исходят толкование примет и знамений, умение угадывать, равно как и разные магические фокусы, чародейство, колдовство и астрология. Они враги христианской веры, толкают людей на ереси и язычество; по их наущению происходят самые жестокие гонения на христиан и на их веру. По учению св. Киприана, бывшего в III веке главою церквей проконсульской Африки, дьявол является создателем всякого церковного раскола и ереси.

И для крупнейшего авторитета раннего средневековья, для блаженного Августина, языческие боги, которым римляне приносили жертвоприношения, были на самом деле демонами, реальное существование которых бесспорно, но злая воля которых теперь, в силу торжества христианского вероучения, может быть смягчена и ослаблена не жертвоприношениями, а христианским экзорцизмом.1   Т. е. изгнанием дьявольщины из человека, в котором засел дьявол.

[Закрыть] Без этого средства дьявол может вызвать всякие болезни и напасти, неурожай, засуху и голод. Августин же твердо уверен в возможности превращения человека в животное и говорит, что дьявол может настолько исказить лицо какого-либо человека, что окружающие принимают последнего за то или иное животное. Это предположение Августин сопровождает и другим: возможно, говорит он, что окружающие видят не самого человека, а его «фантастикум», отделившийся от него, как то происходит во сне, и принявший в силу вмешательства дьявола образ определенного животного. Этот «фантастикум» принимается Августином за незыблемый факт, ибо за него говорят бесконечные случаи во сне, когда от человека отделяется и уносится в бесконечное пространство его «фантастикум». По существу, Августин ставит знак равенства между душой и «фантастикумом», распространяясь на тему превращения последнего в образ животного или какого-либо человека под влиянием чародейственных сил дьявола.

* * *

Подлежит ли колдун наказанию? Поскольку колдун, как орудие злой воли демона, причиняет людям вред, порчу, зло, насылает на них всякие беды и несчастия, отнимает у них сон и спокойствие, лишает их пищи и довольствия, он еще в древнем мире подлежал, как всякий преступник, суровому наказанию, в меру своего преступления.

Чем больше вреда он приносил, чем значительнее был его малефиций, тем беспощаднее была постигавшая его кара и тем явственнее торжествовал свою победу принцип справедливого возмездия. Так как колдун находился во власти богов прошлого, служил им, то всякое поклонение отжившим богам, которые в силу своей «превзойденности» превращались в злых, преступных демонов, было в античном мире наказуемо, и наказание колдуна носило с внешней стороны религиозный оттенок, хотя по существу оно было чисто светским.

Демонослужителя или идолопоклонника (что было одно и то же) наказывали не за грех, не за веру в отжившего бога или в его изображение – икону или идол, – а за его преступление, совершенное по наущению мстящего миру бога прошлого, отставшего от «нынешней» культуры. Если римские императоры преследовали христиан, то в этих преследованиях не было религиозного момента: христиане находились во власти злых богов, демонов и идолов, которые в силу своей природы толкали их на преступление, за что христиане и терпели соответственные наказания.

 

Такое же отношение к колдунам воспринял на первых порах и христианский мир: возврат к идолопоклонству, который теперь означал веру в римские божества, наказывался потому, что старые боги в качестве демонов и дьявола могли подстрекать отпавших от христианства лишь ко злу, к причинению людям одних лишь бедствий и несчастий. Так как смерть от отравления особенно сильно поражала окружающих, то колдунов стали отождествлять с отравителями, и малефиций часто даже назывался венефицием, т. е. ядовредительством.

Однако если светская власть должна была преследовать преступных колдунов как убийц и прочих вредителей, то и церковь, боровшаяся за рост своей паствы, не могла относиться безразлично к отходу отдельных ее членов; отход ведь был тем более опасен, что мог совершаться безнаказанно, если «идолопоклонник» не совершал никаких вредительских актов, несмотря на своего злого искусителя.

Неудивительно, что церковь постепенно начала включать отпавшего члена в разряд и церковных преступников, на которых должны распространяться духовные наказания. К последним относились в качестве особенно тяжких отлучение от церкви и отказ в причастии перед смертью грешника; для церкви при этом не играл существенной роли размер преступления вернувшегося к старому богу преступника. Церковь наказывала не за вред, причиненный обществу или человеку, а за отпадение от церкви, за отступление от Слова Божьего, отступление, могущее и не сопровождаться уголовным преступлением, малефицием. В круг колдовства – малефиция – входили магия, прорицательство, гадание, обворожение и т. п., причем колдун мог действовать через заклинание или всякими иными средствами, которые ему «поставлял» дьявол.

Собор 306 года в Эльвире самым суровым образом осуждает колдовство ввиду того, что оно возможно лишь в силу возврата человека к идолопоклонству. На этой же точке зрения стояли соборы 314 года в Анкире и 375 года в Лаодикее, указывавшие, что представители духовенства зачастую занимаются колдовством, изготовляют амулеты и становятся заклинателями, гадателями и «математиками».

С этого момента ряд соборов останавливается на страшном колдовском преступлении и включает в него поклонение деревьям, скалам, камням, источникам и т. п. Провинциальный собор 551 года в Элюзе не ограничивается уже духовными карами и требует наказания плетьми для колдунов низкого и рабского звания. Нарбонский собор устанавливает продажу в рабство свободного человека, впавшего в идолопоклонническое колдовство. Таким образом, мы видим, что с середины VI века церковь требует двойного наказания колдуна и привлекает к его наказанию и светскую власть. Само преступление является таким, которое касается обеих властей; оно смешанное – delictum mixti fovi – даже в том случае, когда колдун не причинил вреда, не совершил малефиция.

Эти постановления соборов, равно как и аналогичные заявления папы, не могли не просачиваться в светское законодательство, хотя последнее стремилось иметь дело лишь с «зловредными деяниями» колдунов, с учинением ими порчи тому или иному человеку, по жалобе которого и свершался суд над колдуном. Частный характер раннесредневекового суда, где инициатива и обвинение исходили от пострадавшей стороны и где отсутствовал принцип общественного обвинения, как нельзя лучше гарантировал этот суд от преследования таких колдунов, которые, по учению церкви, были отчаяннейшими преступниками, но своими действиями не вызывали жалоб и не подавали пострадавшим повода к обращению к суду за наказанием гадателя, метателя жребия, ясновидца, вязателя узлов, «математика» и всякого иного безобидного вида колдовства.

Оставляя в огромном большинстве случаев вне поля своего зрения не причиняющих вреда колдунов, светский суд, в то же время, осуждает тех, кто творит насилие над летающими по ночам женщинами, которых называют стригами, ламиями или масками и которым приписывают такие ужасные преступления, как высасывание внутренностей из живых людей или пожирание малых детей.

Светское законодательство считает безумием все эти россказни и предостерегает от веры в них, подчеркивая, однако, факт существования колдунов, как зловредителей (малефиков), так и таких, которые своим колдовством не причиняют людям особого ущерба. Эдикт лангобардского короля Ротара 643 года прямо запрещает христианам верить тому, что женщины могут быть вампирами и высасывать внутренности из живых людей, и приказывает судьям не допускать, чтобы заподозренные в таком невозможном преступлении женщины убивались безумцами. Карл Великий пошел гораздо дальше Ротара и в своем первом саксонском капитулярии от 787 года говорит, что смертная казнь должна постичь того, кто, одураченный дьяволом, верит, подобно язычнику, в существование пожирающих живых людей стриг или ламий и на этом основании убивает этих несчастных мнимых преступников.

Так светское законодательство проводит резкую грань между колдовством и «языческим безумием». Колдун – реальность, он несет с собою малефиций своему ближнему и подлежит как вредитель суровому наказанию; вампир-стрига, ламия или маска не существуют и являются бредом одураченных дьяволом отдельных безумцев, совершающих тяжелые насилия над мнимыми преступниками, за что сами должны подлежать ответственности перед законом.

Но если светский суд отмежевывал себя от народных безумий, то церковные взгляды, наоборот, все более и более к ним приближались и вскоре овладели и светским судом.

До IX века светское законодательство упорно ставило ударение на вреде, учиняемом колдунами, и в меру этого вреда устанавливало для малефика то или иное наказание; с момента же ослабления светской власти и усиления церковной начинается выпячивание религиозного характера преступления колдуна. Его ждет наказание не только за то, что он причинил ущерб людям, но и за то, что он совершил богохульство, впал во власть демона, преклонился перед силой языческого начала, и степень наказания, определяемая светским судом, соответствует все более и более величине греха, а не преступления: убийство, совершенное без специфической примеси колдовства, может быть наказано менее сурово, чем гадание или заговаривание, в котором ярко сказался элемент дьявольского наваждения.

Так светский закон, ища сближения с церковью, впитывает в себя канонические элементы и не только предлагает церкви свой карающий меч, но и сам проникается ее духом и отклоняется от прежнего взгляда, видевшего в преступнике-колдуне вредителя, а не грешника.

Народная фантазия обогащается «учеными» измышлениями, схоластическими ухищрениями и языческой мифологией. Богословская мысль питается народными суевериями и в свою очередь сеет в народе фанатизм, безумие и ужас. Как из рога изобилия, льются на обезумевшее человечество комментарии к «великим» учителям, рассказывающие о небывалых и неслыханных дерзостях и злодеяниях дьявола. Одно его деяние страшнее другого, и монахи изощряют все свои способности, чтобы изобразить самый фантастический подвиг ставшего героем целой эпохи дьявола. Аббат Гиберт из Ножана передает, что его собственный отец подпал под чары дьявола и потому он, Гиберт, родился на семь лет позже, чем должен был родиться. В эти семь лет отцовской импотенции к матери Гиберта явился однажды ночью дьявол в образе мужчины, готового вступить в связь с ней; однако дьявол был своевременно прогнан добрым духом, заинтересованным в сохранении нравственной чистоты матери Гиберта.

Умением прогонять дьяволов, являвшихся к женщинам в образе мужчин, особенно отличался знаменитый проповедник Бернард из Клерво. Он много способствовал оживлению в XII–XIII веках учения Августина Блаженного, благодаря Бернарду стали популярны в народе наиболее безумные деяния демонов и дьявола.

Не менее ужасные истории рассказывает в своем «Поликратике» Иоганн из Солсбери, большой знаток сочинений Августина и Исидора. С Иоганном по части дьявольских ужасов соперничает Петр из Блуа, распространяющийся на тему о том, как по указанию дьявола женщины изготовляли глиняные фигуры и через их посредство мучили своих врагов или вселяли любовь в души тех, кого любили. Из ряда нормандских монастырей распространялись по Северной Франции такие ужасы, что потребовалось вмешательство папы для успокоения монастырской братии и всего населения. То же имело место в знаменитом Корвейском монастыре, откуда исходили фантастические бредни, которым, по словам аббата Вибальда из того же Корвея, не стал бы верить даже язычник. Теперь стали принимать как нечто достоверное то, что гунны произошли от демонов, что жители острова Кипр являются детьми дьявола, принявшего вид мужчины и вступившего в половую связь с женщиной. Такой дьявол уже и раньше стал называться инкубом (сверху лежащим), в противоположность дьяволу, принимавшему вид женщины и называвшемуся суккубом (лежащим снизу). Об английском короле Мерлине говорили, что он родился от инкуба и дочери-монашенки английского короля, и Вальтер Мап говорит о целом ряде лиц, родившихся точно таким же образом.

Вопрос об инкубах и суккубах делается излюбленной темой теологической мысли, и Вильгельм Парижский посвящает ей особенно много внимания; пигмеи, фавны, оборотни-волки и гиены, все они – разные демоны и полудемоны, самым коварным образом распоряжающиеся судьбою людей. Фавн, по его мнению, есть смертное, не вполне демоническое существо, родившееся от инкуба и женщины. Впрочем, Вильгельм Парижский полагает, что демон не в состоянии произвести на свет человека и лишь пользуется человеческим семенем, которое он вводит в женщину, становящуюся тем самым матерью.

Однако церковь, всячески распространяя бредни о дьяволе, постепенно запуталась в собственных противоречиях и сама начала бояться дьявольского наваждения. Желая наказать слабых людей за колдовство, приравниваемое ею к ереси, церковь создала такую метлу, которая, казалось, выметет самую церковь и оставит земную юдоль всецело во власти одного лишь дьявола.

Но до XIII века число преследований за колдовство было сравнительно невелико: церковь иногда как бы стушевывалась перед государством и предоставляла ему преследовать действовавших под влиянием дьявола преступников.

* * *

В связи с развитием средиземноморской торговли и появлением торговой буржуазии в Южной Франции и Северной Италии началось направленное против церкви движение. Это движение уже в XI веке приняло крупные размеры. Во главе его зачастую стояла торговая буржуазия, недовольная тем, что церковь стесняла ее размах и конкурировала с ней там, где сама начала торговать. К этому движению вскоре примкнули городская мелкота и крестьянство, разоряемые церковной десятиной и всяческими иными поборами. Это народное движение, руководимое торговой буржуазией, но опиравшееся на крестьян и ремесленников, церковь назвала еретическим, окрестив его сторонников именем катаров. К этому антицерковному движению присоединилась и значительная часть землевладельческой аристократии, ненавидевшая церковь за ее обширные владения.

Как всякая ересь, катарство подлежало в первую очередь церковному суду, приговоры которого до XI века, до появления катарства, часто ограничивались духовными наказаниями, как-то: епитимией, временным отлучением от церкви, иногда пожизненным, не дававшим возможности получить причастие даже на смертном одре. Правда, церковь время от времени побуждала светские суды выказывать свою благочестивую суровость (pius rigor) в отношении еретиков и применять к ним смертную казнь, и государственные суды покорно подчинялись этому требованию. Но такие обращения носили скорее эпизодический характер, и лишь с появлением катаров церковь потребовала, чтобы все суды, безразлично – духовные или светские, встали на защиту попираемой церкви, и во имя истребления ереси заклинала весь христианский мир не останавливаться ни перед чем и широко применять «всю мощь своей карающей власти». Так как в катарской ереси были налицо элементы, сближавшие ее с колдовством, ибо катары превозносили силу дьявола и приписывали ему господство над материальным миром, то карательные органы решили подвергать катаров тем наказаниям, каким они подвергали наиболее закоренелых колдунов, зловредителей. И в 1022 году в Орлеане была, по распоряжению французского короля, сожжена первая партия катаров. Выбор именно этого вида наказания мотивировался тем, что сожжение – наиболее болезненное наказание и что оно уничтожает «без остатка» преступника-еретика. Вслед за орлеанским сожжением запылали костры в Тулузе, Лиможе, Монтефорте, Аррасе и других местах. Энергичная деятельность светских и церковных судов привела к загону катарской ереси в подполье. Но процесс разложения феодального и натурального хозяйства продолжался; народное недовольство усиливалось, крепла торговая буржуазия, учащались ее столкновения с церковью, и противоречия общественной жизни выливались в форму религиозного брожения – рядом с катарством, начавшим постепенно сходить со сцены, появилось близкое ему по духу движение вальденцев.

 

По своему размаху вальденство было гораздо обширнее катарства – настолько, насколько XIII век дальше ушел в своем развитии от предшествовавшего ему века, тем более, что крестовые походы ускоряли темп общественной жизни, и Европа за одно столетие пережила больше, чем переживала обычно за два или три столетия. Вальденство стало представлять серьезную опасность для церкви, и последняя решила напрячь все свои силы для борьбы с этой новой ересью. Церковные суды в глазах папы выглядели недостаточно сильным орудием для искоренения этой страшной опасности; были объявлены внутренние крестовые походы, а затем была введена и инквизиция.

Инквизиция должна была вырвать из тела Европы жало ереси.

Но есть ли колдовство – ересь? Ведь ересь характеризуется, во-первых, ошибкой в мышлении (error in ratione), a, во-вторых, упорством (pertinacia) в этой ошибке. Но ведь колдун, веря в дьявола, не совершает ошибки в мышлении, ибо дьявол действительно существует и упорство колдуна не может быть еретическим, так как он упорствует не в ошибке, а в том, что фактически подтверждается и церковью, и всеми ее авторитетами. Правда, еретиком называется всякий вообще, кто «либо рождает ложные или новые мысли, либо следует им» (falsas vel novas opiniones gignit vel sequitur). Но ведь колдун не «рождает» ни ложных, ни «новых» мыслей – и казалось, что все виды колдовства, которое так трудно подогнать под ересь, останутся вне сферы компетенции инквизиционных судов.

И действительно, когда известный своей жестокостью доминиканец-инквизитор Бернард из Ко, прозванный Молотом еретиков, открыл в 1245 году еретическое гнездо в местечке Лемас Сен-Пюэль (между Тулузой и Каркасоном) и привлек к своему трибуналу в качестве полусвидетелей-полупреступников поголовно все население местечка, он не счел, в качестве инквизитора, возможным возбудить дело против какой-то колдуньи, заявившей, что она околдовала одежду, пояс и сандалии своих соседок, чтобы предохранить их от всех болезней. Точно так же нет почти никаких указаний на колдовских преступников в тех 5600 процессах, какие были возбуждены этим же Бернардом из Ко, хотя он действовал в том районе, который в XIII веке насчитывал немалое количество колдуний и колдунов. И тулузский инквизитор Бернард Ги, действовавший в начале XIV века, не упоминает в своих 600 процессах ни одного колдуна. Правда, это число процессов не охватывает всей деятельности Бернарда Ги; но ничто не наводит на мысль о том, что в неопубликованных процессах этого инквизитора может оказаться более или менее значительное число колдовских дел. По-видимому, инквизиторы не считали колдовство ересью, подлежащей преследованию инквизицией, и в течение 60–70 лет с момента учреждения инквизиции обычно оставляли колдунов во власти епископских и светских судов. Однако постепенно мысль о тесной связи между колдовством и ересью начинает проникать в церковную среду, и все настойчивее выдвигается необходимость включить колдовство в сферу деятельности инквизиции и отождествить колдунов с еретиками, в частности, с катарами и вальденцами.

Уже в первой половине XIII века против катаров и вальденцев, жестоко преследуемых и потому, естественно, совершавших свои религиозные обряды тайком, по ночам, в подполье, было выдвинуто обвинение в устройстве «синагоги сатаны». В этой «синагоге» происходят якобы самые ужасные виды богохульства, церковь и Христос подвергаются жесточайшим оскорблениям и для вящего посрамления истинной веры в эту «синагогу» прибывает сам сатана, которому оказываются отвратительнейшие почести и знаки благоговения. Появление сатаны дает повод стремиться в эту «синагогу» и колдунам, чтобы там, одновременно с катарами, выразить свои чувства дьяволу и получить от него те или иные указания относительно колдовства. Так происходят общие собрания еретиков и колдунов. Такие собрания не могут не сблизить всех поклонников дьявола и не сплотить их в почти однородную еретическую массу. На этих собраниях колдуны вступают добровольно в союз с дьяволом и заключают с ним договор, «пакт».

* * *

Церкви давно был известен факт добровольного союза человека с дьяволом, – теперь, с середины XIII века, в связи с «синагогой сатаны» катаров, эти «пакты» стали обычным явлением – на страницах теологических трактатов; их описаниями пестрят все работы как инквизиторов, так и прочих представителей католицизма.

Как колдуны, так и еретики являются вассалами своего сеньора – дьявола, и приносят ему обычный в феодальном мире гомагиум (почтение), выражающийся поцелуем. И на тему о синагогальных оргиях, о дьявольских поцелуях, о ночных собраниях еретиков и колдунов, о блуде, богохульстве, о повальном грехе, о содомских извращениях пишутся многочисленные «ученые» и «неученые» работы, выводы которых сводятся к тому, что еретики и колдуны мало чем отличаются друг от друга, и если первые подлежат инквизиционному суду, то нет основания изымать вторых из-под его власти, так как в действиях колдунов еретический элемент достаточно силен, чтобы останавливаться еще на вредительской стороне их деятельности.

Они в большей степени грешники, чем преступники; они не должны пользоваться «льготами» светских и епископских судов. И авторитетный инквизитор Николай Эймерик много раз в своем руководстве подчеркивает, что с юридической точки зрения важно не зловредительство колдуна, а характер его связи с дьяволом и выяснение, требует ли колдун от дьявола того, что, по учению церкви, доступно исключительно лишь Богу. Если он этого требует и верит, что дьявол не уступает во всемогуществе Богу, то он еретик, ибо это есть ошибка в мышлении (error in ratione).

Сближение колдунов с катарами, сделанное церковниками в интересах распространения на первых жестоких норм инквизиционного судопроизводства, вело к тому, что из индивидуального преступления колдовство превратилось как бы в коллективное, и возникла мысль о колдовской секте, члены которой, собравшись группой, совершают общий акт поклонения дьяволу, получают от него общие указания и совместно осуществляют его волю, его приказания. Разумеется, групповые, сектантские преступления приобретали в глазах церкви более тяжкую форму, чем индивидуальные, и с конца XIII века каждый разоблаченный колдун влечет за собою розыски его сообщников, братьев по секте. Эти розыски, сопровождавшиеся в инквизиционном судопроизводстве «сознанием» преступников во время пыток, выдачей мнимых соучастников преступления, доносами, ссылкой на общее мнение, разными формами подозрения, временным заключением на предмет более определенного установления вины, стали применяться к получившему характер сектантского движения колдовству и вызвали здесь такие же отвратительные явления, как и при преследовании других видов ереси. Начинаются массовые казни и открытия целых гнезд колдунов.

Оправданием для вмешательства инквизиции послужили еще и постановления папы Александра IV, а также ряда богословских авторитетов о том, что в круг ведения инквизиции входит не только ересь в узком смысле, но и все, что «явно пахнет ересью» (haeresim manifeste sapit). Разумеется, установление «пахучести» дела предоставлялось произволу суда, которого нисколько не ограничивала оговорка о «явности» еретического запаха. Бесконечные схоластические толкования выражения «явно пахнет» в конечном счете клонились к подведению всякого колдовства под понятие о ереси, подлежащей инквизиционному суду. Так «синагоги сатаны» с их собраниями, на которых приносилось почтение (гомагиум) дьяволу, имели роковое значение для колдунов, загнанных этим «коллективным почтением» в страшные колодки инквизиционного суда.

fictionbook.ru